Сказанные основы, избранный вами завет существования вашего, покуда будет свято храним вами, убережет вас от распада. Действительно, стыдное и унизительное есть в понятии разложения и распада; оба эти стыдные для человечества понятия соединены с гниением и падением. Поистине, было бы стыдно подражать этим темным началам.

Вы называете меня учителем и лидером и мы все знаем, какую ответственность налагают эти понятия. Вы также даете мне наименование Адамантиус. Конечно, этим вы хотите выразить всю непреклонность, которая должна быть явлена в деле защиты Культуры и Света. В этой борьбе с темнотою вы встретитесь со всеми чудовищами невежества и двуличными клеветами. С каждым годом творческой работы вы поймете, насколько это качество Адамантиуса является необходимым, чтобы противостоять бездне темного невежества. В обмен могу и я выразить уверенность в том, что будет день, когда и мне позволено будет приложить и к вам и к Академии Творческих Искусств то же наименование Адамантиуса. Кроме того, слово Адамантиус вызывает во мне одно драгоценное воспоминание, о чем поговорим при личном свидании.

Итак, будем вместе во имя творчества, во имя понятия Учителя, во имя сотрудничества, во имя Беспредельности, во имя Света, во имя Культуры.

Всем опытом, всем помыслом буду рад помочь вам.

После разрушений и отрицаний во всей истории человечества создались целые периоды созидания. В эти созидательные часы все созидатели всех веков и народов оказывались на одном берегу. Кто-то растрачивал, кто-то уничтожал, не имея чем заменить. Но сказано:

«Не разрушай храм, если не имеешь поставить на месте его новый».

И имена расточителей и уничтожителей или уходили во мрак, или остаются страшными призраками, ужасающими новые поколения.

Но в часы созидания бесконечной вереницей имена созидавших и звавших в будущее будут на одном берегу и человечество будет всегда оглядываться на них с облегченным вздохом надежды на эволюцию. Как разнообразны эти созидательные имена, как разделены они несчетными веками, на каких разных поприщах являли они свое непобедимое оружие за прогресс человечества.

И в то же время все они сохраняют, несмотря на безмерное различие, одни и те же качества.

Неутомимость, бесстрашие, жажда знания, терпимость и способность к озаренному труду – вот качества этих искателей правды. И еще одно качество сближает эти разнообразные явления. Трудность достижения, свойственная всем поступательным движениям, не минует этих работников мировых озарений.

Принято с легким и спокойным сердцем говорить: «Мученики науки, мученики творчества, мученики созидания, мученики исканий». Это говорится с таким же легким сердцем, как обсуждается вопрос об ежедневной пище и о всех условных обычаях. Точно это мученичество сделалось нужным и непреложным, и носители пошлости и вульгарности остерегают своих детей:

«Зачем вам делаться мучениками, если по нашему опыту мы можем предложить вам легкую жизнь, в которой ни одна отяготительная дума не испортит аппетит ваш. Посмотрите, как трудно этим искателям. Только исключение из них проходит невредимо по обрыву жизни. Вы – наши дети и примите то же спокойное место на кладбище, которое заслужили и мы, с пожеланием упокоения».

В этом упокоении, конечно, и заключается самая страшная смерть, ибо ничто живое не нуждается в упокоении, а, наоборот, живет вечным пульсом усовершенствования.

Ушла Мария Клавдиевна Тенишева – созидательница и собирательница!

Как спокойно и благополучно могла устроиться в жизни Мария Клавдиевна. По установленным образцам она могла надежно укрепить капитал в разных странах и могла оказаться в ряду тех, которые вне человеческих потрясений мирно кончают свою жизнь «на дожитии».

Но стремление к знанию и к красоте, неудержное творчество и созидание не оставили Марию Клавдиевну в тихой заводи. Всю свою жизнь она не знала мертвенного покоя. Она хотела знать и творить и идти вперед.

Может быть, с моей оценкою не согласятся те, которые знали Марию Клавдиевну извне, среди условно-общественных улыбок. Именно в ней искание жило так напряженно и глубоко, что сущность его далеко не всегда она выносила наружу. Чтобы узнать эту сторону ее природы, нужно было встречаться с нею в работе, и не только вообще в работе, но и в яркие созидательные моменты работы. Тогда пламенно неудержимо М. К. загоралась к творчеству, к созиданию, к собирательству, к охранению сокровищ, которыми жив Дух человеческий.

Действительно, всею душою она стремилась охранять ценные ростки знания и искусства. И каждый собиратель знает, как ревниво нужно охранять все созидательные попытки от клешней умертвителей.

Посмотрим итоги, что Мария Клавдиевна сделала.

Она дала городу Смоленску прекрасный музей, многим экспонатам которого позавидовал бы любой столичный музей.

Она дала Русскому Музею прекрасный отдел акварели, где наряду с русскими художниками были представлены и лучшие иностранные мастера. Но тогдашняя администрация музея не поняла этого широкого жеста, и чудесные образцы иностранного искусства не были приняты, точно мы не можем мыслить шире мертвых рамок.

Вспомним и другой случай крайней несправедливости. Смоленская епархия, с благословения епископа, назначила к продаже с аукциона церковные предметы из Смоленской Соборной Ризницы. М. К., стремясь сохранить эти ценные предметы для Смоленска, послала хранителя своего музея Борщевского для приобретения с публичного аукциона этих церковных художественных предметов. Вместо признательности за действие на пользу города Смоленска, некий генерал Б. в печати оклеветал М. К. за «разграбление Смоленской Ризницы». Дело дошло до суда и, конечно, клеветник был посрамлен. Но это показывает, как обстояло дело и какие нападения приходилось выносить собирательнице для народной пользы.

Сколько музеев сохраняет память о М. К.!

Музей Общества Поощрения Художеств, Музей Общества Школы Штиглица, Музей Московского Археологического Института и многие другие хранилища сохранили в себе приношения М. К.

А сколько школ было создано или получало нужную поддержку! Наконец – художественное гнездо Талашкино, где М. К. стремилась собрать лучшие силы для возрождения художественных начал.

Вспомним, как создавались художественные мастерские в Талашкине. Вспомним воодушевляющие спектакли. Вспомним посылки учеников за границу. В ту самую мастерскую, которая затем оказалась жилищем М. К. Вспомним все меры, предпринятые М. К. к поднятию художественной промышленности и рукоделия в Смоленском народе. Вспомним «Родник» – Художественно-промышленный Магазин в Москве. Вспомним те исключительные заботы, которыми М. К. старалась окружить художников. Вспомним сказочные Малютинские теремки во Фленове. Вспомним раскопки в Новгородском Кремле, поддержанные лишь М. К. Вспомним археологов Прахова, Борщевского, Успенского… Вспомним выставки, и в России, и за границей, где М. К. хотела показать значение русского искусства. Вспомним музыкантов и писателей, русских и иностранцев, бывших в Талашкине. Стравинский на балясине Малютинского теремка написал лад из «Весны Священной». Вспомним, что именно Мария Клавдиевна ближайшим образом помогла Дягилеву и группе Мира Искусства начать замечательный журнал этого имени, который поднял знамя для новых завоеваний искусства.

Нужно представить себе, насколько нелегко было по условиям конца девятнадцатого века порвать с академизмом и войти в ряды нового искусства. Официальных лавров этот подвиг не приносил. Наоборот, всякое движение в этом направлении вызывало массу неприязненной вражды и клеветы. Но именно этого М. К. не боялась. А ведь равнодушие к клевете тоже является одним из признаков самоотверженного искания. Не нужно сомневаться в том, что менее сильный дух, конечно, имел бы достаточно поводов для того, чтобы сложить оружие и оправдаться в отступлении. Но природа Марии Клавдиевны устремляла ее действие в новые сферы. В последнее время ее жизни в Талашкине внутренняя мысль увлекала ее к созданию храма. Мы решили назвать этот храм – Храмом Духа. Причем центральное место в нем должно было занимать изображение Матери Мира.