— Я не могу тебе сказать. Где она сейчас — точно? Последовавшая пауза свидетельствовала, что Дэйв знал, почему Селуччи задал этот вопрос.

— Она все еще находится в этом отделении, — ответил он наконец. — Корпус D, камера три. Но на самом деле я ее не видел. Они не позволили бы мне войти в этот корпус. Я не смог удостовериться в том, что это действительно Вики.

— Я знаю, что это она.

— Это зашло слишком далеко. — Он сглотнул один раз, твердо. — Завтра я поговорю с Кэнтри.

— Нет! Дэйв, если ты хотя бы заикнешься Кэнтри об одном из нас, немедленно увязнешь по самые помидоры, как и все мы. Придержи рот на замке еще немного, прошу тебя.

— Обещаю, что продержу рот на замке еще немного, — словно эхо, повторил Дэйв и снова вздохнул. — Ладно, напарник, но как долго?

— Не знаю. Быть может, тебе следует уйти в отпуск, ты ведь его еще не отгулял.

— Да. Скорее всего, я так и сделаю.

Прозвучал слабый щелчок — Дэйв прервал разговор.

Генри вышел из спальни, и двое мужчин уставились друг на друга.

— Мы должны вытащить ее оттуда, — сказал Селуччи. Он различал во тьме перед собой лишь бледный овал лица. «Я сделаю все возможное — и невозможное тоже, — чтобы вытащить ее оттуда Я даже соглашусь сотрудничать с тобой, потому что нуждаюсь в твоей силе и сверхъестественных способностях».

— Согласен, — сказал Генри. «Мне нужны ваши знания. Мои чувства в настоящее время не столь важны; она — превыше всего».

Невысказанный вслух подтекст прозвучал столь явственно, что казалось удивительным, почему он не встревожил полицию, наблюдавшую за зданием, и почему они не ворвались внутрь.

— Хорошо. Когда погаснут огни, ты перелезешь через стенку, пересечешь двор и...

— Вверх на три лестничных марша и через запасной выход слева. Я помню ваши инструкции, детектив. — Генри вышел из «БМВ» и оглянулся на Селуччи, все еще сидевшего на водительском месте. — Ты уверен, что сможешь подъехать достаточно близко к генератору?

— Не беспокойся обо мне, только приготовься двигаться сразу. У тебя не будет много времени. Как только исчезнет напряжение, все охранники побегут к корпусу А и начнут, в соответствии с инструкцией, запирать там двери. Вики находится в корпусе D; там они появятся в последнюю очередь. Тебе придется иметь дело с остальными женщинами в этом корпусе; до восьми их еще не запирают в камеры...

— Майкл...

Селуччи вздрогнул. Что-то в звуке своего имени заставило его умолкнуть и поднять голову. Хотя он знал, что у этого человека были светло-карие глаза, теперь они казались гораздо темнее, словно поглотили часть ночи.

— Я хочу видеть ее на свободе не меньше, чем ты. Нам все удастся. Она будет освобождена. В любом случае.

Слова и тон, которым они были произнесены, сам этот человек — все это не оставляло места для сомнений. Селуччи кивнул, успокоенный, вопреки самому себе, и, как это было однажды на кухне семьи оборотней, подумал, что мог бы последовать за... автором любовных романов. Да, несомненно.

— У тебя будет не так уж много времени до того момента, когда сработает система безопасности, так что ты должен будешь действовать очень быстро. — Он облизнул губы и отвел взгляд в сторону и, как ни странно, обнаружил, что не испытывает былого раздражения при мысли о необычайных способностях Генри Фицроя.

— Я знаю.

Майк двинулся с места.

— И, повторяю, будь осторожен, — уронил он, обернувшись.

— Последую твоему совету.

Генри смотрел вслед удалявшейся машине, пока задние габаритные огни не исчезли за поворотом, затем медленно перешел улицу, направляясь к центру предварительного заключения. Его брюки и ботинки на каучуковой подошве были черными, но свитер с высоким загнутым воротом имел глубокий бордовый цвет; не имело смысла походить на вора-домушника более, чем было необходимо. Вампир захватил с собой темную шерстяную шапочку, чтобы натянуть ее на голову, перед тем как начнет перебираться через стенку; он уже давно — почти сразу после своего перерождения — осознал, что светлые волосы для существа, вынужденного тайком пробираться в ночной тьме, являются явным недостатком.

Неподалеку слышался шум уличного движения; звуки радио; где-то плакал ребенок; люди, как видно, не обращали никакого внимания на то, что другие, им подобные, заперты в клетках поблизости от того места, где они прожили всю свою жизнь. «Или, быть может, они просто стараются не думать об этом». Генри протянул руку и слегка прикоснулся к стене с внешней стороны, отведя чувствительные глаза от слепящего света прожекторов.

Колонии, тюрьмы, места предварительного заключения — он не видел большого различия между этими заведениями. Вампир чувствовал только страдание, унижение, ярость, отчаяние; всем этим были пропитаны, казалось, даже кирпичи, из которых сложена стена. Каждая жизнь, которую здесь насильно удерживали, оставляла после себя мрачный отпечаток. Фицрой никогда не соглашался с теми, кто утверждал, что наказание лишением свободы предпочтительнее смертной казни.

— Им предоставляется возможность исправиться,— возражала Вики, когда статья в газете о смертной казни породила в обществе новую дискуссию.

— Ты бывала внутри тюрем в своем государстве,— приводил он свои доводы,— Какую возможность исправления там предоставляют? Я никогда не жил в таком времени, в котором общество столь наслаждалось бы ложью о самом себе.

— Быть может, ты скорее предпочел бы следовать примеру доброго короля Генри и приковывал бы узников к галерам, пока за их полной непригодностью не наступало время отрубать им головы?

— Я никогда не утверждал, что старые методы были лучше, Вики, но, по крайней мере, мой отец не унижал тех, которых лишал свободы, утверждая, что поступает таким образом для их же пользы.

— Он делал это для своей собственной пользы, — фыркнула она и наотрез отказалась обсуждать этот вопрос далее.

Найдя подходящее место, где можно было бы перебраться через стену, вампир застыл в ожидании. Он верил в способность Селуччи обесточить центр и более, чем Селуччи, — в свою собственную способность проникнуть в следственный изолятор и вывести из него Вики. К тому же у него будет достаточно времени, чтобы научиться глядеть поверх шор, в которые заключила его ревность.

Они очень походили друг на друга, Майкл Селуччи и Вики Нельсон, оба были полностью поглощены идеей Закона. Фицрой усматривал только одно главное различие между ними: Вики нарушала Закон во имя идеалов, Селуччи нарушал его ради нее. Она, а вовсе не справедливость, заставляла его хранить молчание в августе прошлого года, в Лондоне. Именно ее личность, а не нарушение справедливости подвигло нынче ночью детектива на противоправные действия — как бы мало ему ни нравилась вся эта затея.

«Интересно, — размышлял Генри, — что бы сказал детектив, если бы узнал, что мне уже приходилось участвовать в операциях подобного рода...»

* * *

Генри находился за пределами Англии, когда был арестован Генри Ховард, герцог Суррейский, и вследствие задержки, с которой до него дошла эта новость, и осложнений, возникших при путешествии и связанных с его природой, он смог прибыть в Лондон только восьмого января — всего за два дня до казни. В первую ночь он с бешеной энергией бросился добывать информацию. Через час после захода солнца, девятого числа, наспех насытившись в доках, он уже смотрел на черные каменные стены Тауэра.

Первоначально Суррея поместили в комнаты с видом на реку, но после неудавшегося побега, когда он попытался незаметно спуститься из окон уборной, тюремное начальство убедилось в необходимости перевода его в менее комфортные условия. С того места, где стоял вампир, он мог заметить лишь мерцание свечей в окне Суррея.

— Нет, — пробормотал он в ночную тьму. — Не представляю, что ты можешь спать, ты, дерзкий дурень, когда утром тебя ждет приготовленная плаха.