— Да, сэр, я знаю. — Она проскользнула мимо него. — Именно поэтому я и пришла сюда.

Лицо Дзотти просияло в улыбке.

— Как жаль, что вам пришлось уйти из полиции, мисс Нельсон, вы были одной из лучших. Сколько благодарностей вы получили? Две?

— Нет, сэр, три.

— Верно, прекрасный результат. Не могу представить себе, что гражданская служба удовлетворяет вас в полной мере.

— Конечно, не в такой же степени, нет. — Она поправила очки и заставила себя улыбнуться. — Но у нее есть свои привлекательные стороны.

— Рад слышать это.

Вики позволила улыбке исчезнуть, только когда услышала звук закрывающейся двери, и, перебросив через плечо ремень сумки, вышла в приемную. Визит, можно было считать, прошел впустую: если Джорджем Дзотти действительно управляла мумия, она не смогла найти никаких подтверждений этому. «Это может означать не более того, что этот сукин сын весьма проницателен. Господи, чего бы я ни отдала сейчас за простой, милый бракоразводный случай, где все начинается с фотографии негодяя...»

В этот момент звякнул лифт, и женщина поспешила к нему прежде, чем кто-то другой успеет его вызвать. И отшатнулась от раскрывшихся дверей. Сначала она подумала, что человек, вывалившийся из них, пьян, но буквально через миг осознала, что ему дурно. Его кожа приобрела сероватый оттенок, капли пота выступили на лбу и верхней губе. Одной рукой с длинными, великолепно ухоженными пальцами он мял на груди полы великолепного кашемирового пальто, другой безуспешно пытался найти какую-нибудь опору.

Вики нырнула под его руку и потащила человека к креслу. К счастью, его рост лишь немного превышал ее собственный, и все то время, пока она пыталась усадить его, тяжесть его тела приходилась на ее плечи. Незнакомец пробормотал что-то на не известном ей языке, но по его внешности женщина определила, что этнически он, видимо, происходит из Северной Африки. Скорее всего, араб, решила Вики.

Сознавая, что состояние могло добавить лишние несколько лет к оценке его возраста, она предположила, что его возраст находится где-то между тридцатью и сорока годами. Черты его лица нельзя было назвать привлекательными — глаза, нос и довольно тонкогубый рот в обычном обрамлении, — но, даже подверженный приступу болезни, он производил впечатление человека, обладающего недюжинной силой воли.

Пытаясь удержать его в устойчивом положении, Вики оглянулась на необычный звук позади себя и увидела, что секретарь из приемной раздернула плотные темно-бордовые занавеси, покрывавшие всю стену с окнами. Содрогаясь в конвульсиях, незнакомец устремил взгляд на открывшийся, надо сказать, не такой уж привлекательный вид — серые небеса, здание судебно-медицинской экспертизы из розового бетона, а немного подальше полицейское управление — и, казалось, слегка пришел в себя.

Отступив в сторону, Вики позволила секретарю поспешно занять ее место ангела-хранителя. Внезапно ее осенило.

— У него клаустрофобия, не так ли?

— Вы совершенно правы. — Молодая женщина расстегнула две верхние пуговицы на его пальто. — Лифт для него — это сущий кошмар.

— И все же он им пользуется...

— Он очень мужественный человек. — Глаза молодой женщины слегка затуманились.

— Этого достаточно, мисс Эванс. — Дама из внутренней приемной решительно приближалась по темно-серому ковру, нахмуренные брови явно выражали недоумение по поводу действий Вики, столь непозволительно близко подошедшей к важному посетителю. — Пожалуйста, мистер Тауфик, позвольте мне...

Вики поспешила уйти, прежде чем ее начало тошнить от этих фиф. «Хотя, — подумала она, спускаясь в лифте, внезапно показавшемся ей гораздо теснее, чем раньше, — если эта штука вызывает у него столь серьезную реакцию, а он все равно им пользуется, этот араб действительно весьма мужественный человек. Или умеренно склонный к мазохизму». Не имея ни малейшего представления, какого рода дипломатический пост занимает незнакомец, она все же ничуть не удивилась, заметив впечатление, которое он производил на окружающих. Было в нем нечто такое, вопреки его состоянию, что напомнило ей Генри.

* * *

— Смогу ли я как-то помочь вам, мистер Тауфик?

— Нет, благодарю вас. — Продолжая пристально вглядываться в пространство за стеклом, он старался успокоить свое дыхание. Постепенно замедлился пульс, спазмы, скручивавшие его внутренности в тугие узлы, также затихли, а потом наконец и вообще прекратились. Он вынул из кармана костюма полотняный носовой платок и отер пот с лица.

Затем, взглянув, как суетятся вокруг него обе женщины, нахмурился.

— Здесь была еще третья... — произнес он.

— Обычная посетительница, мистер Тауфик. Не такая, о которой бы вам стоило беспокоиться.

— Мне самому имеет смысл судить об этом. — Даже испытывая страдания, он ощущал, что ка той женщины определенно каким-то образом ему знакома. Но опознать исходивший от нее аромат он был не в силах. — Ее имя?

— Нельсон, — подсказала молодая женщина. — Виктория Нельсон. Мистер Дзотти знал ее с тех пор, когда она служила в полиции.

Нет. Ее имя ничего не говорило ему. Но он не мог избавиться от ощущения, что соприкасался с ее ка раньше.

— Могу ли я сообщить мистеру Дзотти, что вы прибыли?

— Можете. — Он с самого начала дал понять, и очень ясно, что не следует сообщать заместителю генерального прокурора о его прибытии до тех пор, пока он полностью не овладеет собой. Руководство можно осуществлять только с помощью силы, и проявление собственной слабости могло повредить делу в целом. Женщин этой культуры воспитывали так, чтобы они лелеяли собственную слабость, а не презирали ее, и, хотя теоретически он не одобрял подобных взглядов, на практике мог искусно ими пользоваться. К тому времени, когда Джордж Дзотти поспешно вошел в приемную, чтобы сопровождать своего нового советника ко входу во внутреннее святилище, тот смог уже оправиться от кошмарного воздействия лифта. Легкая тошнота еще оставалась, но была незаметна постороннему глазу, а потому это не имело значения.

Подходя к двойным дверям, он почувствовал на себе жар взгляда молодой женщины. Она испытала желание, как только он слегка прикоснулся к ее ка, намереваясь всего лишь обеспечить ее преданность; он не намеревался вызывать в ней желание и не приветствовал его зарождение. Сказать по правде, он считал всю концепцию этого чувства несколько безвкусной и обнаружил в себе такое отношение уже за несколько веков до того, как был заточен в свою темницу. Старшая женщина покорно склонялась перед воплощением власти — такое ощущение устраивало его намного больше.

Его планы в отношении заместителя генпрокурора требовали тщательной проработки.

Как только они оказались наедине в кабинете и двери за ними плотно закрылись, он протянул руку. Дзотти, с удивительной грацией для человека его габаритов, упал на одно колено и прикоснулся губами к суставам его пальцев. Когда заместитель генпрокурора поднял голову, выражение его лица стало почти блаженным в своем спокойствии.

Писец — пресс-секретарь — подсказал ему, как следует обращаться с Дзотти, и пятнадцать столетий опыта общения с бюрократией помогли ему воспользоваться его советом. Он явился на первую встречу с заклятием замешательства, подготовленным и лежащим в его ладони. Он передал его посредством рукопожатия, заставил заклятие действовать и получил доступ к ка его радушного хозяина. В прошлом человек, обладавший столь могущественной властью, имел бы также и могущественных защитников, вероятнее всего, нанял бы мага, единственным занятием которого было бы предотвращение такого рода манипуляций. Временами он до сих пор испытывал сомнение, что для достижения подобного эффекта ему потребовалось применение столь незначительных усилий.

От личности Джорджа Дзотти уже не осталось практически ничего.

Без этого человека он должен был бы постепенно, по одному за раз, добираться до других, которые были ему необходимы для построения основы своего могущества; но, обретя власть над Дзотти, он не видел в этом необходимости: теперь они придут к нему сами.