— Да, ему бы очень не понравилось, если б его увидели, — согласилась Чандра.

Через несколько секунд девушка снова осталась одна в крошечном дворике.

— Королевская любовница? — раздался сзади тихий голос. У Чандры сердце ушло в пятки. Она резко повернулась.

Статуя древнего короля уставилась на нее, воздев одну руку, словно в благословении. Затем тень отделилась от складки в каменной мантии и опустилась на скамью рядом с девушкой.

— Одна Внизу, — выдохнула Чандра. — Аарон, если ты еще раз…

Белые зубы сверкнули в ореховой краске.

— Прости.

— Ни за что, — пробормотала чародейка, однако смягчилась, увидев, что он действительно расстроился. — Ты достал его?

Вор прикоснулся к груди, и девушка услышала слабое шуршание пергамента.

— Хорошо, давай выбираться отсюда.

Чандра встала, сделала два шага и остановилась.

— Аарон, а как мы перелезем через стену без Дарвиша?

Без Дарвиша. Аарон коснулся пустого места, где был Дарвиш.

Но Дарвиш уже давно не только в том месте. Эта мысль испугала его, и голоса священников внезапно громко зазвучали в памяти.

— Если я подниму тебя наверх, ты сможешь продержать заклятия открытыми, пока я не выберусь?

Держать заклятия открытыми. Не просто скользнуть через них, но держать их открытыми. При воспоминании о боли в голове у Чандры застучало, и ногти впились в ладони. По лицу Аарона девушка видела — вор понимает, о чем ее просит. И Чандра слишком ему доверяла, чтобы понять: другого пути нет. Держать заклятия открытыми.

— Поторопись, — сказала она, каким-то чудом не позволяя дрожи проникнуть в голос.

Юноша действовал быстро, как только мог, но это оказалось недостаточно быстро. Огонь снова начал жечь и опалять, и Чандра застонала. Крик нарастал внутри нее. Еще чуть-чуть — и его не удержать.

Потом она падала.

Ее поймали сильные руки, и они прошептали голосом Дарвиша:

— Тише, малышка, ты в безопасности.

Спорить с формой обращений не было сил.

Толпа перед дворцом напоминала бурное море. Люди словно волны все прибывали и прибывали, начиная с раннего вечера, — испуганные горожане требовали ответов. Дым от сотен факелов смешивался с дымом вулкана — сгущал его, затемнял, обостряя слухи и страх. Неудержимый крик поднимался с дымом, ударял по дворцовым стенам.

— Покажите нам Камень!

— Камень!

— Камень!

Этот крик шел из тысячи глоток, складывался из тысячи голосов. Час от часу он становился злее, и если не будет ответа, толпа, сама себя разжигая, обратится к панике и мятежу.

Невидимый снаружи, лорд-канцлер стоял в сторожке у ворот и смотрел через бойницу на площадь. Чтобы побыть наедине со своими мыслями, он отпустил стражников, которые обычно несли караул в этой душной комнатке. Спрятав пухлые руки в рукава своей зеленой мантии, лорд-канцлер хмурился. Не допустил ли он непоправимую ошибку.

— Лорд-канцлер?

Старик медленно обернулся и грациозно, несмотря на полноту и возраст, поклонился.

— Мой принц. Милорд Балин. — Он посмотрел на обоих с извиняющейся улыбкой. — Мне очень жаль, милорд, что его возвышеннейшее величество не может уделить вам время. У него сейчас, — пальцы махнули на бойницы, — другие заботы.

— Я в курсе этих других забот, — отрезал лорд Балин.

— Да, конечно. — Лорд-канцлер бросил на заморского лорда изучающий взгляд. — Его королевское высочество рассказал вам. Теперь я припоминаю. Иначе было бы неловко объяснять отсутствие вашего будущего зятя.

— Раз уж вы затронули эту тему, — лорд Балин улыбнулся, но его улыбка больше напоминала лезвие сабли, — я давно хотел спросить, почему для столь важной миссии, от которой зависит судьба всей Ишии, вы предложили принца Дарвиша, с его-то репутацией пьяницы и дурака?

— Однако при этой репутации вы обручили с ним свою единственную дочь, — мягко заметил лорд-канцлер.

Лорд Балин покраснел, но ответил спокойным голосом:

— Я не знал тогда о репутации его высочества. А вы, лорд-канцлер, знали.

— Ах, но репутация — это еще не весь человек. Не правда ли, мой принц?

Шахин сощурил глаза, а лорд-канцлер невозмутимо продолжал:

— Разве не вы устроили юного Фади, любимого сына вашего же слуги, на службу к вашему брату, в твердой уверенности, что его не тронут? Несмотря на репутацию вашего брата?

— Устроил! — прорычал Шахин. — Впрочем, я никогда не считал его бесчестным, только слабым. А в последнее время я увидел, каким человеком мог бы стать Дарвиш, если б не твои старания уничтожить его. Или станешь отрицать, что именно ты довел его до такого состояния?

— Отрицать? — Впервые в голосе лорд-канцлера зазвучала страстность. — Нет, мой принц, я не буду этого отрицать. Вы думаете, я мог не понять, каким человеком мог стать ваш брат? В пятнадцать лет он почти стал им, когда я начал, как вы выразились, «уничтожать» его. Он был рослым и сильным, красивым, но при этом мужественным. Он мог стать лучшим воином, когда-либо рождавшимся в этих краях, и, несмотря на мое «уничтожение», все же почти добился этого. Он был умным, добрым, мягким, когда хотел, и жестким, когда было необходимо. И, — лорд-канцлер уже кричал на изумленного наследника, — он имел то, чего нет у вашего возвышеннейшего отца и что далеко не в полной мере есть у вас, мой принц! Он имел подход к людям. Народ до сих пор любит его, даже такого, как сейчас.

Шахин попятился, ошарашенный горячностью старика.

— Опаснее всего, что он третий сын! Вы, наследник королевства, не представляете, что это значит, мой принц. Он не имеет ничего. Ничего.

Лорд-канцлер внезапно перешел на шепот, и мужчинам, внимавшим ему с открытыми ртами, пришлось напрячь слух, чтобы разобрать следующие слова.

— Остальные ваши братья и ваша сестра нашли себе занятие, но Дарвиш имел потенциал — он был многообещающим, мой принц. Стань он тем, кем должен был стать, он мог бы захватить все это. Если б ему надоело его ничто, — а кому бы не надоело? — народ Сизали отдал бы ему трон.

— Но Дарвиш бы не…

— Возможно. Но сильный человек без власти опасен. — Лорд-канцлер вздохнул и на какой-то миг показался старым и усталым. — Я служу вашему возвышеннейшему отцу, трону, и я выполнил свой долг. Возможно, народ еще любит его, но уже не последует за ним. Ваше наследство, мой принц, в безопасности. А теперь, — лорд-канцлер выпрямился, опять становясь самоуверенным государственным мужем, — я должен исполнить приказ его возвышеннейшего величества относительно этого. — Его пальцы снова махнули на бойницы.

Словно в ответ на его слова, по стене сторожки застучали камни.

— Что приказал мой возвышеннейший отец? — спросил Шахин, пропуская старика.

— Удвоить стражу перед заграждениями на публичных галереях.

Шахин нахмурился.

— Но это еще больше убедит людей, что Камень пропал.

— Вы подвергаете сомнению приказ его возвышеннейшего величества? — вкрадчиво спросил лорд-канцлер, останавливаясь в дверях. — Если позволите напомнить вам, мой принц, один раз вас уже простили за измену. Я бы не советовал вам снова испытывать терпение вашего отца. — И он ушел.

Привалившись к стене, Шахин потер виски. Таких откровений о Дарвише он не ожидал. Лорд Балин покачал головой.

— Похоже, у лорд-канцлера на все есть ответ, и все, что он говорит, имеет безупречный смысл.

— Да, все, что он говорит, всегда крайне логично, — горько подтвердил Шахин, поворачиваясь к бойнице, чтобы взглянуть на разъяренную толпу. — И я никогда не сомневался в нем, пока он не стал нападать на Язимину. А теперь, по безупречно логичным и совершенно необоснованным причинам, он, пожалуй, единственный, кто имеет доступ к королю.

— Как вы сказали? — задумчиво молвил лорд Балин. — По безупречно логичным причинам? Однако он так и не ответил, почему послал принца Дарвиша вернуть Камень…

— Теперь можешь опустить меня, — прошептала Чандра. — Я в порядке.