Весьма вероятно, что пробелы теологического образования Франциска Ассизского принесли ему только пользу в его деятельности. Если бы он хорошо знал духовную дисциплину, то был бы обязан ее соблюдать; но так как она была ему совершенно незнакома, то, благодаря своему неведению, он часто нарушал ее бессознательно и становился настоящим еретиком, по понятиям церкви, сам не подозревая этого.
Официальные биографы Франциска Ассизского обыкновенно впадают в ошибку, стараясь как можно более разукрасить его образ и его жизнь. За этими украшениями искусственным сиянием, окружающим его, зачастую исчезает действительный образ замечательного “апостола нищеты”, гораздо более прекрасный. Жизнь Франциска Ассизского сама по себе так хороша, что не нуждается в прикрасах, и духовные авторы оказывают ему плохую услугу, стараясь выделить из среды всего остального человечества, как будто он не имеет с ним ничего общего.
Такие авторы, стремясь окружить Франциска как можно более лучезарным сиянием, представить его как отмеченного божественной печатью с самого рождения, как “родившегося святым”, а не сделавшегося им впоследствии, быть может, и возвышают его в глазах суеверных людей, но тем не менее лишают его жизнь той поучительности, которую она должна была бы иметь. Святой стоит так высоко над человечеством, что простые смертные не могут следовать его примеру, ибо они не отмечены божественной печатью, – не считая его таким же человеком, как и мы сами, мы не слышим внутреннего голоса, который бы говорил нам: “Иди и поступай так!”. Мы поклоняемся ему как существу высшему, но не стремимся подражать ему.
Но когда Франциск Ассизский начал свою проповедь, он еще не был окружен тем ореолом недосягаемой святости, каким окружают его теперь официальные биографы. Измученные, исстрадавшиеся люди чувствовали в нем брата, понимающего их и болеющего о них; они видели в нем своего руководителя – и все, что было лучшего тогда в стране, устремилось по его следам.
Глава I
Детство и юность Франциска Ассизского. – Разгульный образ жизни. – Болезнь и нравственный перелом. – Неудачный поход. – Душевная борьба. – Паломничество в Рим. – Франциск обретает душевный покой
Маленький городок Ассизи, родина Франциска, до сих пор еще сохранил свою средневековую наружность, невзирая на то, что пронеслись века, с тех пор как оттуда раздались слова кроткой проповеди мира и любви. Узкие длинные улицы, дома, сохранившие свой прежний тип, развалины феодального замка – все это напоминает о далекой старине и переносит посетителя в те отдаленные времена, когда провансальская поэзия только что начала распространяться в итальянских городах, внося с собою свет и веселье в души людей, охваченных постоянным ужасом под влиянием мыслей об ожидающем их вечном наказании за грехи и страхом перед грозною властью церкви. Средние века особенно тяжело отзывались на городках подобных Ассизи, где постоянно сталкивались власть церкви и феодальных баронов. Население терпело от этой распри, от притеснений светской и духовной власти и, склоняясь под тяжестью угроз, с тоскою жаждало вести утешения и мира.
Скромный городок гористой Умбрии Ассизи жил собственною жизнью, не тронутый цивилизацией больших городов, как Флоренция, Милан и др., но тем не менее процветал, благодаря торговле. Поэзия трубадуров, проникшая в Италию, оказала свое влияние и на жителей Умбрии, развив у них вкус к пышным празднествам, к любовным песням и т. п. Чем мрачнее казалась окружающая жизнь, тем с большей страстностью искали люди забвения или в вихре наслаждений, в искусственной поэзии, или в суровом аскетизме и умерщвлении плоти. Люди того времени обладали всеми пороками, исключая пошлости, всеми добродетелями, кроме умеренности; это были разбойники или святые. Жизнь была слишком тяжела, и слабые погибали в большинстве случаев, следствием чего и явилось преобладание энергичных характеров. Надо было ежеминутно заботиться о предупреждении опасностей, угрожающих человеку со всех сторон, и приходилось принимать быстрые и энергичные решения. Всевозможные распри, войны, заговоры и почти повальные избиения побежденных, борьба папства с империей, с еретиками, неверными и тому подобные условия постоянно поддерживали людей в возбужденном состоянии, вызывая в их воображении картины, то исполненные ужаса, то наполнявшие душу блаженством. Одним словом, мысли людей той эпохи постоянно вращались вокруг рая и ада, заставляя их искать спасения в такого рода проявлениях благочестия, которые нас, людей другой эпохи, могут поражать своею полною нелепостью и несообразностью.
В такую-то тяжелую эпоху всеобщего смятения умов, в 1182 году, у зажиточного ассизского торговца сукном, Петра Бернардоне, родился сын, названный матерью при крещении Джованни, но затем переименованный отцом, по возвращении из Франции, где он находился во время рождения сына, во Франциска. Биографы Франциска мало сохранили сведений о его родителях, хотя впоследствии легенда, как и следовало ожидать, сильно разукрасила вымыслами его рождение. Известно, однако, что отец Франциска был богат, так как торговля приносила ему хорошие доходы.
В те времена жизнь купцов в значительной мере отличалась от теперешней. Им приходилось очень много разъезжать, совершая даже довольно отдаленные путешествия, чтобы запастись товарами. Путешествия эти зачастую были сопряжены с немалыми опасностями вследствие того, что дороги находились в первобытном состоянии, и разбойники беспрепятственно хозяйничали в стране. В своих разъездах торговцы различными тканями посещали замки феодальных владельцев, где появление их всегда составляло событие, так как они привозили не только товары, но и свежие новости с разных концов страны. Поэтому они всегда были желанными гостями в замках; их удерживали подолгу, расспрашивали обо всем. Понятно, это вызывало некоторого рода сближение между аристократией того времени и крупными торговцами, так что в некоторых странах, например, в Провансе, на купцов смотрели почти как на дворян, но лишь второго разряда.
В религиозных движениях XIII века купцы играли далеко не последнюю роль именно потому, что они разносили по разным местам не одни только товары, но идеи, преимущественно религиозного характера, так как религиозные новости больше всего интересовали людей той эпохи, благодаря господствовавшему направлению мыслей. Во время своих странствований по белу свету купцы очень часто являлись сознательными или бессознательными проводниками идей – еретических, революционных и др. – и немало способствовали распространению некоторых сект и ересей.
Весьма возможно, что Петр Бернардоне своими рассказами по возвращении из разных поездок бессознательно способствовал появлению некоторых идей в душе сына, из которых впоследствии развилось его призвание; вероятно впечатлительный ребенок с интересом прислушивался к рассказам отца, отражавшим в себе не только мировоззрения эпохи, но и все ее ужасы и противоречия.
Когда Франциск подрос, его отдали в школу, находившуюся в те времена, как и везде, под кровом церкви. Наставниками Франциска были, конечно, священники, научившие его немного по-латыни, а этот язык был наиболее распространен и употреблялся как для проповедей, так и для политических сношений. Но Франциск, кроме того, знал и французский язык, которому вероятно научился в родной семье. Этим и ограничилось образование Франциска; он даже не научился хорошенько писать и поэтому брался за перо лишь в исключительных случаях, предпочитая диктовать и подписывать свои писания простым крестом. По словам одного из биографов Франциска, Сабатье, хранящийся в “Casto Convento”[2] подлинный автограф Франциска указывает на крайнюю неуверенность почерка, как бы свидетельствующую о том, что святой мало упражнялся в письме.
Жизнь Франциска в первые годы его детства ничем не отличалась от жизни других детей его возраста. В Умбрии, как и в Тоскане, у детей и теперь замечается склонность к забавам, которые бы им давали возможность выказывать в особенном блеске свои достоинства. Они любят изображать рыцарей, воинов, устраивать процессии, и конечно, Франциск, как сын зажиточных родителей, благодаря богатству и личным качествам, должен был играть одну из главных ролей в таких забавах, и всегда шествовал во главе процессий, устраиваемых его городскими сверстниками.
