Эта картина странным образом подействовала на Сару. По причинам, которых она никогда не понимала, Бен не умел вот так просто, по-доброму играть с Майклом. Должно быть, он любил сына – она не могла поверить, что это не так, – но был неспособен проявить свою любовь. А вот Майкл, несмотря ни на что, относился к отцу с простодушной, нерассуждающей ребячьей любовью, и у нее сердце разрывалось при мысли о том, что Бен когда-нибудь использует это чувство, чтобы причинить боль сыну.
Алекс поднял голову и усмехнулся ей. Она подошла поближе, улыбаясь в ответ. Он был без сюртука, в рубашке и в подтяжках, на башмаки налипла засохшая грязь, из карманов брюк торчали чертежные инструменты. Кожа у него стала бронзовой, а волосы еще сильнее выгорели отдельными прядями и приобрели золотистый оттенок на летнем солнце. Он казался сильным и надежным, мускулистым и мужественным. Рабочая одежда и обстановка были ему к лицу. Сидя на корточках в пыли, он выглядел не менее привлекательно, чем в вечернем костюме у «Шерри» или у нее в гостиной. Разного рода туманные причины, по которым Сара его избегала и о которых боялась даже думать, вдруг стали для нее совершенно ясны. Все свелось к простой и банальной истине: она хотела его. Хотела, чтобы он принадлежал ей.
Но это была недостижимая мечта.
Что ж, все в порядке. Подобные мечты безнадежны, а следовательно, безопасны. Из них никогда ничего не выйдет.
Вот почему, когда Майкл спросил, может ли мистер Макуэйд пойти с ними вечером на прогулку по Горной тропе, Сара согласилась. И когда приглашение было повторено на следующий день и через день, и еще через день, а потом вообще перестало повторяться, потому что все трое просто стали считать совместную прогулку чем-то само собой разумеющимся, она ничуть не встревожилась. Ощутила легкий укол в сердце, и больше ничего. Она к этому привыкла.
Поведение Алекса еще больше убедило ее в том, что ей ничто не угрожает. Его обращение с ней неизменно отличалось церемонной вежливостью. Мистер Макуэйд был настолько благопристоен, что Сара начала всерьез спрашивать себя, уж не напился ли он и впрямь в тот вечер в казино. Теперь ей все произошедшее во время вечеринки представлялось сном или недоразумением, значение которого она по глупости преувеличила.
Мистер Макуэйд был вежлив, предупредителен, услужлив и ненавязчив – ну просто идеальный спутник в таком городе, как Ньюпорт, обитатели которого не потерпели бы даже малейшего отступления от общественных приличий, а любого нарушителя уничтожили бы на корню. К тому же Алекс был мил, весел и неизменно добр с Майклом: Сара не могла бы желать более приятного знакомства. И если изредка случайная искра беззаконного желания прорывалась сквозь ее неизменную сдержанность, она с легкостью прощала себя.
В конце концов она была всего лишь женщиной, а не куском льда! Это естественно, что ей приходят в голову разного рода фантазии. Да, естественно, но… от них не было никакого толку. И они причиняли боль. Но поскольку они причиняли боль только ей одной, она готова была терпеть.
Июнь промелькнул быстро. Бен так ни разу и не появился в Ньюпорте. Сара знала, что он не станет приезжать на каждый выходной, как обещал, но полагала, что все-таки увидит его хоть раз или два, однако он вообще не удостоил Ньюпорт своим посещением. Поэтому для Сары долгие летние дни стали отдыхом от изматывающего душу нервного напряжения, постоянной тревоги, недоверия, страха и дурных предчувствий. Она несколько раз говорила с мужем по телефону, докладывала о том, как продвигается строительство особняка, о здоровье Майкла, о своих скромных успехах на светском поприще. Бен в свою очередь сообщал, что в клубе ему удобно, что дела идут хорошо и что как-то раз он заехал домой за какой-то забытой вещью и убедился, что мисс Эминеску прекрасно справляется с хозяйством.
Подтверждение этому Сара находила в письмах, которые получала от Наташи. Таша писала, что уроки английского проходят успешно, что она понемногу начала заниматься шитьем, причем не только для себя, но и для самой Сары, которая была так добра, что разрешила ей попрактиковаться, перешивая некоторые из своих зимних вещей. Сара сочла это доброй приметой, означавшей, что запястье у Наташи зажило и очень скоро она найдет себе место в каком-нибудь модном ателье – если не у мистера Локхарта, то где-нибудь еще. А пока она стала толковой домоправительницей в отсутствие хозяев: принимала телефонные звонки, передавала сообщения, присматривала за рабочими, которые прокладывали новый водопровод. В общем и целом соглашение устраивало всех.
Ленивые солнечные дни проходили незаметно. Чтобы доставить удовольствие мужу, Сара не отказывалась ни от одного из приглашений, которые выпадали на ее долю, но втайне радовалась, что их так немного. Жена мистера Киммеля, делового партнера Бена из Нью-Йорка, проявила к ней поистине материнское участие и неизменно включала ее в список приглашенных на званые обеды, чаепития и загородные пикники, однако другие местные дамы всего раз или два удостоили Сару своим вниманием, да и сама она очень редко устраивала светские мероприятия.
Ей больше нравилось проводить все свое время с Майклом. Какое счастье – общаться с ним без вмешательства миссис Драм! Они все делали вместе. Каждое утро в одиннадцать приходили на Бейли-Бич для «дамского купания» – всего на час, потому что ровно в полдень на вышке поднимали флаг, означавший, что наступила очередь джентльменов купаться, а дамам полагается уйти с пляжа.
Волосы Майкла совсем выцвели на солнце, кожа приобрела золотистый оттенок. Иногда Сара готова была поклясться, что видит, как он растет у нее на глазах. После полудня они делали уроки, потом играли в карты или во что-нибудь еще. Порой Сара устраивалась с книгой на террасе, пока Майкл и Гэджет носились наперегонки в саду у Дейзи. Миссис Годби, повариха, предпочитала уходить домой в пять, поэтому мать и сын либо ужинали в ресторане, либо делали бутерброды и поедали их за кухонным столом.
Дейзи заглядывала к ним чуть ли не ежедневно. Вскоре, к вящему удивлению Сары, выяснилось, что шампанское, принесенное в первый день, чтобы «отпраздновать знакомство», было для Дейзи не чем-то исключительным, а частью ее ежедневного рациона, причем она начинала прикладываться к бутылке с трех, а то и с двух часов дня. Но никаких видимых признаков опьянения Сара в ней не замечала: лишь язычок Дейзи становился еще более язвительным, а взгляд на жизнь – безнадежно мрачным.
И каждый вечер ровно в шесть, пока жители Ньюпорта, неукоснительно соблюдающие традиции, пили чай на лужайке перед домом или начинали переодеваться к обеду, Сара приходила на Якорный мыс и садилась на большом плоском валуне, дожидаясь, пока Майкл приведет со стройки мистера Макуэйда. Потом все втроем они не спеша прогуливались по Горной тропе от одного конца до другого, разглядывали «летние домики» или любовались косыми вечерними лучами солнца, низко стоявшего над океаном.
В этот час они рассказывали друг другу, как провели день, о чем думали и говорили, что интересного слышали. Этого часа они ждали как завершающего аккорда, без которого прошедший день казался неполным, а наступающий не получал перспективы. Если прогулку приходилось отменить, потому что у Сары было приглашение на вечер или Алекс собирался ехать в Нью-Йорк, все трое чувствовали себя обманутыми и выбитыми из колеи.
Как-то раз в субботу Алекс пригласил Майкла с собой на Бейли-Бич в час «мужского купания», после чего это стало для них обычным развлечением на выходные. Сара была поражена тем, какую безграничную радость это доставило Майклу. Разумеется, он получал удовольствие от походов на пляж вместе с ней, им всегда было весело друг с другом, но купание с Алексом – это было совсем другое дело. Неужели ему так сильно не хватает мужской компании? – спрашивала себя Сара. Хотя, с другой стороны, стоило ли удивляться? Бен никогда не уделял внимания сыну и не прилагал никаких усилий, чтобы порадовать его или развлечь.
Зато общество Алекса приносило Майклу бурную радость. Взрослого мужчину и семилетнего мальчика связывало нечто большее, чем просто приятельские отношения. Сара не могла выразить это словами, но иногда у нее создавалось впечатление, что между ними существует чуть ли не родственная связь, мужское братство, возникшее на необъяснимом, почти бессознательном уровне, особый круг общения, в который ей не было доступа. Как бы то ни было, ее это не тревожило. Стояло лето, на душе у нее было легко, она наслаждалась отдыхом, которого не знала вот уже много лет. Сара решила, что в своих собственных чувствах разберется позже. Они были слишком сложны и противоречивы.
