«ИРЕН СИВЕЛ СЕКРЕТНАЯ ИНФОРМАЦИЯ ЖЕНЩИНА ХОРОШО ИЗВЕСТНА НАМ И КОНТИНЕНТАЛЬНОЙ ПОЛИЦИИ СЕЙЧАС НЕ НАХОДИТСЯ В РОЗЫСКЕ ИМЕЕТ ОСОБУЮ СКЛОННОСТЬ К ДРАГОЦЕННОСТЯМ РАБОТАЕТ ОДНА РАНЬШЕ ИСПОЛЬЗОВАЛА ИМЯ ЛЕВИС ВСЕГО НАИЛУЧШЕГО ТРЕНЧ ИНСПЕКТОР СКОТЛЕНД-ЯРД.
— Особая склонность к драгоценностям, — пробормотал Эллери, положив телеграмму на стол. — И эти милые авансы в сторону Керка… Ты что-нибудь узнал про нее, папа?
— Кое-что. Она приехала из Англии пару месяцев назад и на широкую ногу поселилась в «Чэнселоре».
— Одна?
— Если не считать служанки-кокни. Все это очень любопытно. Во всяком случае, Ирен познакомилась с Дональдом Керком — понятия не имею, как ей это удалось, но случилось это довольно быстро, — и потом они сблизились. Кажется, она изображает из себя опытную путешественницу, которая много ездила по свету и бывала в разных интересных местах…
— Может быть, это не только образ, если судить по телеграмме Тренча.
— Возможно, — мрачно согласился инспектор. — По крайней мере, ей удалось убедить Керка в том, что она накопила массу интересных впечатлений, которые так и просятся на бумагу: приключения в разных глухих уголках света, знакомства со знаменитостями — например, она долгое время жила в Женеве — и все в таком роде. И она подумывает о том, чтобы написать про все это книгу. Ты знаешь этих молодых издателей. Я слышал, что у Керка есть голова на плечах и все такое, но эта дама чертовски красива и умеет найти подход к людям, так что… я думаю, он на это клюнул.
— Или на нее, — предположил Эллери.
— Пятьдесят на пятьдесят. Но я думаю, что вряд ли, судя по тому, как он таращится на малышку Темпл.
— Однако Джози Темпл, к несчастью, появилась после мисс Левис, — пробормотал Эллери. — Возможно, к этому времени ущерб — если тут вообще можно говорить об ущербе — уже был нанесен. Продолжай, меня это сильно интересует.
— Так или иначе, начались переговоры по изданию книги. Керк стал устраивать с ней «конференции» в самые странные часы.
— В ее номере в «Чэнселоре».
— Без свидетелей?
— О чем вы, мистер Квин! — Инспектор плотоядно улыбнулся. — Вы что, думаете, это пансион для благородных девиц? Разумеется, без свидетелей! Ее служанка — это она все выложила Томасу — готова подтвердить факт их отношений.
Эллери поднял брови.
— Факт их отношений? Между Керком и Левис?
— Называй это как хочешь, — усмехнулся инспектор. — Я человек простой и всегда думаю о людях самое лучшее. Но провести ночь с такой соблазнительной красоткой, которая к тому же одевается — или скорее раздевается — в такие умопомрачительные наряды… — Он покачал головой. — Что ни говори, Керк — паренек молодой и крепкий. Он начал водить ее на всякие вечеринки и чаепития, знакомить с друзьями и семьей. Потом наступил рассвет.
— Рассвет? В смысле?
— Рассвет, — мечтательно повторил инспектор. — Иными словами, он проснулся. Устал играть с ней в кошки-мышки или во что они там играли. В общем, он решил от нее избавиться. Представь себе такую вещь. Чем, по-твоему, это могло кончиться? Тем же, чем всегда. Она вцепилась в него, как пиявка. И продолжала при этом мило улыбаться!
— Нетрудно представить, что могло произойти, — задумчиво произнес Эллери. — Ты и сам легко это поймешь, если перестанешь изображать из себя святого сатира — что само по себе, дорогой отче, не слишком тебе к лицу — и обратишься к здравому смыслу. Когда на сцене появилась Джози Темпл, молодой Дональд должен был пережить полный переворот в своих чувствах. Судя по одной очень милой и довольно необычной любовной сцене, которой три дня назад мне и Макгауэну пришлось стать невольными свидетелями, он влюбился в нее с первого взгляда. Разумеется, для мисс Левис в сердце юного Ромео места уже не остается. А мисс Левис — которая играет в какую-то очень темную и скверную игру — с очаровательной улыбкой отказывается уходить. В результате Керк получает головную боль и мечется с выражением «помогите, эта тигрица вонзила в меня свои когти!» на своем честном молодом лице.
— Я уверен, что эта дамочка Сивел крепко его на чем-то держит, — предположил инспектор. — И держит так, что он не может вывернуться. Он попал в переделку. Если она решила его «подоить»… Да, он здорово влип! Ты не думаешь, что он сидит на мели как раз потому, что она вымогает у него большие деньги?
— Возможно, это тоже сыграло свою роль, папа, но я думаю, что его финансовые проблемы начались раньше, чем появилась мисс Левис. Одну вещь — которая до сих пор казалась мне совершенно темной — я знаю наверняка.
— Какую?
— Тайну записки, которую Гленн Макгауэн оставил Керку в вечер убийства. Помнишь, что там говорилось? «Теперь я знаю. Ты имеешь дело с опасной личностью. Будь осторожен, пока я не поговорю с тобой с глазу на глаз. Дон, будь начеку».
— Возможно, — проворчал инспектор. — Хотя я все-таки надеялся, что Макгауэн имел в виду нашего коротышку.
— Нет-нет, я уверен, он тут ни при чем. Очевидно, Макгауэн с самого начала подозревал мисс Левис: у него умная голова, а при его строгом отношении к общественной морали я бы не удивился, если бы он в любом случае проникся подозрением к такой слишком привлекательной и опытной особе…
— Макгауэн? — с сомнением переспросил инспектор. — Никогда бы не подумал о нем ничего подобного. Мне казалось, он вполне обычный парень.
— Да, он достаточно обычный; но есть вещи, от которых очень трудно избавиться, и одна из них — это моральная закваска. Его семья сжигала ведьм в Салеме. Я не хочу сказать, что Макгауэн, мягко выражаясь, стоит выше плотских отношений, но он хочет быть выше — или ниже — тех скандальных происшествий и историй, которые иногда следуют из этих отношений. Это, так сказать, прагматическая мораль.
— Ладно-ладно, сдаюсь. Что дальше?
— Наверно, он потихоньку следил за мисс Левис и что-то узнал о ней в самый день убийства. Подозреваю, что источник его информации тот же самый, что и у сержанта Вели, — служанка этой женщины. В любом случае он решил, что должен предупредить Керка при первой же возможности; отсюда и его записка. Да-да, я в этом уверен.
— Звучит убедительно — со вздохом признал инспектор.
— Из этого следует, мой дорогой отец, что никогда не следует полагаться на силовые методы. Ты слишком много читал Хэммета.[15] Я всегда говорил, что если кому-то и не стоит читать всю эту современную кроваво-мелодраматическую литературу так называемой «реалистической» школы, так это нашей доблестной полиции. Иначе у нее развивается мания величия… О чем я? Ах, да, итак, мы решили эту загадку, не вызвав ни у кого ни малейших подозрений, что нам стало известно, где, как говорится, зарыто тело.
— Ты не думаешь, что Дональд Керк заметил пропажу записки от Макгауэна? — усмехнулся инспектор.
Эллери пробормотал:
— Я в этом сомневаюсь. В тот вечер он был сам не свой. Даже если он заметил, что записка исчезла, то подумал, что сам ее потерял. Конечно, он не мог заподозрить меня в применении таких вульгарных методов. В этом одно из преимуществ моей ученой внешности.
— И он не бросал на тебя косых взглядов?
— Нет, что только подтверждает мое блестящее рассуждение.
— Хм. — Инспектор следил за тем, как Эллери надевает пальто. — У меня есть странное чувство, что скоро в этом деле будет большой прорыв.
— Багаж?
— Может быть, — хитро улыбнулся инспектор. — Поживем — увидим.
* * *
Ждать новостей пришлось недолго. В тот же вечер, когда Эллери удобно устроился в кресле у камина и вслух читал Джуне — у которого был ужасно скучающий вид — песню Деликатеса из «Алисы в стране чудес», в комнату ворвался инспектор.
— Эл! Ну, что ты думаешь? — Старый джентльмен швырнул свою шляпу и воинственно уставился на Эллери.
Эллери отложил книгу, а Джуна, издав глубокий вздох облегчения, исчез.
— Прорыв?
— Прорыв. И еще какой прорыв, сынок. Огромный! — Инспектор стал расхаживать в пальто по комнате, словно воскресший Наполеон. — Сегодня днем мы обыскали комнаты Сивел в «Чэнселоре».
