Там, за плотной стеной тумана".

"О том, кто навеки потерял и не найдет

Никогда, никогда! О тех, кто утоляет жажду слезами

И сосет отчаянье, как добрую волчицу,

О сиротах, увядших как цветы".

"В лесу, где блуждает мой изгнанный дух,

Старое Воспоминание пронзительно, словно охотничий рог!

Я думаю о матросах, забытых на неведомом острове,

О пленных, о побежденных!.. и о скольких других!"

Дух поэта отказывается следовать Декарту. Вместо того, чтобы конструировать, планировать, изобретать, изощряться в поисках максимально рациональных решений насущных проблем, словом, вместо того, чтобы играть главную роль в человеческой композиции, он предпочитает "блуждать в лесу" и слушать старое Воспоминание, потерянное в пространствах протяженности досократической памяти. Бодлер неоднократно повторяет: я думаю о тех-то и о тех-то. Но "думать" не синоним сострадания и сочувствия. Можно ли упрекнуть его в отсутствии гуманизма? Но.

Во-первых, стихотворение написано в духе легенды об Андромахе - ни один историк не скажет правдива она или нет. Во времена Андромахи и позже, во времена создания теории досократической души, древние греки понятия не имели о гуманизме, а если б даже имели, сочли бы оный гуманизм нонсенсом. Миром правят боги, титаны и другие высшие существа, не говоря уж о судьбе, роке, ананке и прочих непреодолимых силах. Допустим, Андромахе нельзя помочь. А как же быть с другими несчастными? С лебедем, с туберкулезной негритянкой? Вызывать "скорую помощь"? Сейчас это легче сделать, нежели в эпоху Бодлера. Но несмотря на "развитый" гуманизм, количество несчастных только возрастает, несмотря на прогрессивную медицину, количество больных только возрастает. Смешно, скажут нам, если бы Бодлер написал стихотворение о защите животных или о сердобольных врачах. Верно и, тем не менее, поэт не мог не думать о вечной человеческой жестокости и об изначальном ужасе бытия.

Что заставляет "людей экипажа" (в не менее знаменитом стихотворении "Альбатрос") дразнить и мучить эту вольную птицу, случайно попавшую на палубу корабля?

"Едва его располагают на палубных досках,

Этот король лазури являет удивительно комичное зрелище:

Его огромные белые крылья, совершенно никчемные,

Тащатся по обеим сторонам, словно весла по ухабам".

Великолепное развлечение предоставляет матросам крылатый путешественник. К юмору скучающих матросов примешана изрядная доля жестокости. Души большинства людей отнюдь не гибко протяженны в досократическом смысле. В сферу их сочувствия едва попадают несколько друзей, любимых животных и вещей. Ко всему остальному они относятся настороженно и подозрительно. Разумеется, они радуются тяжкому положению птицы могучей и обычно недоступной. Альбатрос, еще недавно столь прекрасный, ныне безобразен и нелеп в своей неуклюжей безвредности: "Один тычет ему в клюв зажженную трубку, другой притворяется калекой, что изо всех сил хочет взлететь".

С каждым веком увеличивается деловая активность, с каждым веком возрастает уровень банальности, пошлости, скуки и равнодушия. Люди, у которых подобные качества преобладают, могут расчитывать на безбедную и довольно длительную жизнь. Но зачем им поэты? Сочинители шансонеток и куплетисты с лихвой удовлетворят их "эстетическую потребность". Когда-то, после казни английского короля Карла I, Кромвеля решили развлечь - так на сцене явился клоун - пародия на короля. Замечательная шутка! В стихотворении Бодлера не играет ли альбатрос подобной роли? В заключительных строках Бодлер конкретно сравнивает поэта с пленным альбатросом:

"Поэт напоминает властелина облаков.

Он одержим ураганом и смеется над молнией,

Но когда он изгнан в толпу, среди гогота и шиканья,

Он не знает куда девать свои гигантские крылья".

Он может стать игрушкой собственных, слишком человеческих эмоций, игнорировать или презирать толпу. Но, в отличие от лебедя, он не будет уповать на Бога. Он знает, что отверженность и несчастье - его судьба, и что он взыскан этой великой судьбой.

"Дело N39" (Case 39, США-Канада, 2008, режиссёр - Кристиан Алверт, в ролях - Рене Зеллвегер, Джодель Ферланд, Иэн МакШейн, Каллум Кейт, Кристал Лоу, Джорджия Крэйг).

Одинокая и сердобольная сотрудница органов по опёке Эмили (Рене Зеллвегер) обнаружила на своём столе очередное дело. На этот раз речь шла о странной семейке, в которой отношения между родителями и девочкой Лилит (Джодель Ферланд) были выдержаны в стиле фильмов Руджеро Деодато. Вместо заботы и ласки папа и мама пытались сжечь своё чадо в гигантской духовке. И только оперативное вмешательство идеалистки Эмили спасло ребёнка от участи рождественской индейки.

Милая девочка Лилит попросила Эмили взять её к себе. После недолгих раздумий женщина добилась у комиссии разрешения опекать пострадавшую до того момента, как ей будет найдена новая семья. Идиллия продолжалась недолго. Постепенно Эмили стала понимать, что у психопатов-родителей были для неординарного поступка существенные причины. И совы совсем не те, кем они кажутся.

"Дело N39" стало голливудским дебютом немецкого режиссёра Кристиана Альварта ("Антитела"), который поражает своей работоспособностью. Всего через пару-тройку недель в прокат выходит ещё один любопытный фантастический фильм Альварта - "Пандороум" с Беном Фостером и Деннисом Куэйдом.

Нельзя сказать, что в "Деле N39" мы сталкиваемся с чем-то оригинальным. Всё это мы видели в кино и не раз. Интересно другое. В последнее время новости пестрят сообщениями об ужасах родительского воспитания: то кто-нибудь забывает младенца на заднем сидении автомобиля в жуткую жару, то избивает до полусмерти приёмного ребёнка. Или, например, сильные мира сего не могут поделить отпрыска (сойтись в цене) и выносят сор из избы на всю страну. Тема отношений между детьми и взрослыми сегодня как никогда актуальна. Одинокая женщина поддаётся слабости и берёт опеку над ребёнком. Он оказывается монстром, и его требуется убить. Чуток поколебавшись, она принимает решение. Моральные аспекты давно уже стёрты.

В 1976 году на экраны вышел испанский фильм "Кто может убить ребёнка?" режиссёра Нарцизо Ибаньеса Серрадора. Титры картины проходят на фоне военных хроник, на которых запечатлены дети. Демонстрируются ужасы концлагерей, действия американских солдат во Вьетнаме, а так же брошенные на произвол умирать от голода нигерийские малыши. Испокон веков, вольно или невольно взрослые убивают детей. Серрадор задаётся вопросом: что будет, если ребятки "включат ответку"?

Главные герои ленты - семейная пара прекрасно проводит отпуск на островах. Но в атмосферу самобытной экзотики постепенно вкрадывается тревога. Как это часто бывает в триллерах, герои предпочитают делать вид, что всё в порядке и плывут на соседний остров. Там они обнаруживают пустую деревню - такое ощущение, что люди совсем недавно покинули свои дома - лишь стайки детей беспечно проносятся по улицам. Постепенно герои понимают, что детишки убили своих родителей и теперь намерены разобраться и с ними. Постулат "Ребёнок не ведает, что творит" уже неактуален. Главный психологический момент - сможет ли взрослый человек нарушить табу современного общества и убить ребёнка?

В основу сценария "Кто может убить ребёнка?" лёг роман Хуана Хосе Планса "Детская игра", написанный в 1976 году. Годом позже Стивен Кинг выпустил "Детей кукурузы" - очередной бунт детей против взрослых. Там на юных жителей местечка Гатлин воздействовал кровожадный дух кукурузы Тот, Кто Обходит Ряды. Насильственная смерть ждала не только взрослых, но и приверженцев культа, которые согласно законам природы достигали 19 лет.

Еще раньше, в 1974 году в Штатах вышел стильный ужастик режиссёров Шона МакГрегора и Дэвида Шелдона "Дьявол, умноженный на пять"("Devil Times Five", 1974"), где происходили несколько иные события. Выжившие после аварии на заснеженной дороге пятеро психически больных ребятишек попадают на виллу к криминальному авторитету. Пока взрослые решают свои проблемы, детки начинают свои жестокие игры. Количество трупов множится. Но сможет ли взрослый человек нарушить табу и убить ребёнка?