— Прежнего правительства не существует. Его члены смещены и подлежат суду, — сказал председательствующий.

В это время в зал вошел Эллис — Крауф сразу узнал его. Не взглянув на скамью подсудимых, Эллис подошел к председательствующему. Крауф увидел, как тот вдруг смутился.

Эллис поднял голову и посмотрел на подсудимого:

— Вы привлечены по ошибке, Крауф. Простите. Дело в том, что Дзей Оун, — он кивнул на председательствующего, — и все мы знали вас как неукоснительного и последовательного исполнителя жестокой воли Верховного ведомства. И только я знал, что вы изменили свой образ мыслей. Мы приносим извинения за досадное недоразумение и надеемся, что вы станете нашим другом.

Спустя некоторое время, сидя за столом с Дзеем Оуном и Эллисом, Крауф пытался свести концы с концами. «Почему эти люди ищут моей дружбы?» — спрашивал он себя.

Дзей Оун, глава нового правительства, уже не держался независимо и сухо.

— Итак, вы глава переворота? — с сомнением обратился к нему Крауф. Тот покосился на Эллиса и утвердительно кивнул.

Слушая разговор Оуна и Крауфа, Эллис посмеивался про себя. Он хорошо помнил те цели, которые преследовал, когда отдал первое распоряжение Оуну, своему нынешнему руководителю, о немедленном выявлении и истреблении членов комиссии. Во-первых, устанавливая их личности, члены организации Оуна давали ему самому выход на этих людей. Во-вторых, в случае неудачи выступления организации он смог бы представить правительству не только списки заговорщиков, но и конкретных участников покушений. Это придало бы вес пошатнувшемуся в последнее время престижу Эллиса.

— Так что вам нужно от меня сейчас? — Мысли Эллиса прервал вопрос Крауфа.

— Вы можете нам помочь.

— Вряд ли.

— Но, кроме вас, никто не знает в лицо членов комиссии. Это первое. Вы должны быть осведомлены об их злодеяниях. Это второе. А третье, и самое главное, как я слышал, из всех членов комиссии вы были наиболее справедливы. Конечно, если это слово уместно по отношению… Вы понимаете меня. Вы должны помочь нам в борьбе с карателями.

— Что ж, — сказал Крауф, — есть возражение. Кроме меня, членов комиссии знают Верховные.

— Они расстреляны, — вставил Эллис.

— Кто приказал? — изумился Оун.

— Я, — коротко ответил Эллис и продолжал тоном, не терпящим возражений, — даже в архиве не осталось никаких данных о семнадцати. Видимо, министр юстиции держал с ними личную связь. — Говоря так, Эллис продолжал сомневаться, что министр мог действительно пустить акцию на самотек.

— Не кажется ли вам, Эллис, — медленно проговорил Дзей Оун, — что расстрел без суда и следствия уподобляет нас тем карателям, с которыми мы боремся? Вы поступили опрометчиво и своевольно.

— А при чем здесь я? Это воля большинства, — безразлично ответил Эллис и быстро взялся за чашку. — Единственное, что удалось обнаружить в архивах, — это перфокарту, составленную программистом Чваем.

Оун встрепенулся:

— Он убит. Это вы убили его, Крауф. И видимо, не случайно. Он что-то знал.

Крауф удивленно покачал головой:

— Помню, в кафе «Эпсилон» он издевался над женщиной. Был сильно пьян.

В разговор вступил Эллис:

— Не думаю, что вы много потеряли, Дзей. Программист мог сообщить вам, что разработанная машиной социологическая программа перспектив применения закона определила, что закон противоречит основам существования общества и является способом укрепления власти. Что же касается дальнейшей деятельности комиссии семнадцати, то машина дала довольно странный итог программы, в одном слове. Я искал его во всех словарях, но не нашел.

— Действительно странно, — задумчиво сказал Оун. — Но Чвай либо мог знать смысл этого слова, либо предложить мне докопаться до его сути. Вдруг это помогло бы нам раньше предотвратить наступивший кошмар?

— Увы, — задумчиво проговорил Крауф, — сделанного не вернешь. Подумайте к тому же, как я могу доносить на людей, с которыми недавно был тесно связан?..

— Стало быть, — спросил Оун, — вы отказываетесь помогать нам?

Эллис похлопал Крауфа по плечу:

— Вы столько перенесли за этот день! Подумайте, Элдар! Отдохните как следует и подумайте. Отвлекитесь от личных переживаний, и верное решение придет само собой.

— Поймите, — заговорил Оун, — мы должны изолировать ваших бывших коллег. Иначе, страшно подумать, резня может принять глобальные масштабы, мы окажемся бессильны.

Домой или к сестре Крауфу ехать не хотелось. Когда он вышел на улицу, то понял, что единственный человек, к которому его тянет, — это Бэкки.

Крауф шел по пустынным улицам. Точно все попрятались. Или вымерли. Либо уже перебиты его бывшими приятелями. Кто знает? И чем ближе подходил он к дому Бэкки, тем сильнее ему казалось, что все пережитое — кошмарный сон.

Дверь ее квартиры опять была открытой. Но хозяйки не было. В растерянности Крауф прошел в гостиную — следы недавнего разгрома были тщательно убраны, стена заделана. Видимо, Бэкки в редакции, решил Крауф. Он уже хотел развернуться и отправиться в редакцию «Вечернего Эпсилона», но его остановил голос Эллиса:

— Что, пришел за документацией? Беглянка, судя по всему, утащила ее с собой. — Крауф похолодел. Чувствуя, что севший голос выдает его, он с натужной легкостью ответил:

— Какой документацией?

Эллис отозвался из полумрака:

— Иди сюда. Я уже кое-что нашел. Раз ты здесь, поговорим. Думаю, ты расскажешь мне многое, если не все.

— За кого ты меня принимаешь?

— За натуру сильную, хотя не лишенную романтического начала, словом, за того, кто ты есть. Оружие на стол!

Крауф невольно повиновался.

— Видишь, насколько я оказался прав! Итак, ты категорически отказался от своей деятельности при старом режиме?

— Да.

— Ну что ж, будь логичен до конца. Если ты не с ними, то против них. Не так ли?

— Возможно.

— Значит, ты с нами. Поскольку мы против них.

— Нет. Я не предатель.

— Это лозунги. Итак, имена и адреса твоих коллег. Я жду. Что ты рассказал землянину о перелете? Что тебе рассказывал твой отец — ведь он был врачом экспедиции? — без всякого перехода вдруг спросил Эллис.

Крауф подавил внутренний трепет:

— Ничего. Да и мне известно не больше, чем всем.

— А что сейчас на Беане? Что знает землянин? Зачем он летал туда?

— Спросите у него.

— Ну что ж, я приглашал тебя к деятельности гуманной. И гуманным образом. Теперь я заставлю тебя и, прости, не гуманными методами. — Эллис оглянулся. — А квартирка неплохая… Да, ты не знаешь, где хозяйка? Не летит ли с землянином? Откуда он узнал о Беане? Ну!

Крауфа передернуло. Эллис встал с кресла, толкнул дверь в спальню. И вошли трое. Один из них шагнул к Крауфу и заломил руки за спину.

Пытка продолжалась около четверти часа. Эллис молча рылся в бумагах на столе Бэкки. Происходящее, казалось, его не интересовало. Крауф терпел, все время поражаясь себе, что такое можно вытерпеть.

Потом трое отошли и смотрели на Крауфа, словно любуясь своей работой.

— Уходите, — тихо сказал Эллис. Он сел на тахту, держа в руках несколько листков. Палачи вышли, притворив за собой дверь.

— И теперь ты не хочешь помочь справедливости, брат мой?

Крауф вздрогнул.

— Я правильно назвал ваш пароль? Не сопротивляйся, все равно твои «братья» у меня в руках. Я даже знаю, когда пароль семнадцати произносится: если один просит другого оказать чисто техническую помощь. Так?

Крауф обессиленно застонал.

— Меня интересует землянин и Беана. Что задумал землянин? Зачем он туда полетел? Зачем радировал на Землю о нашем новом законе? Что он хочет? Власти? Денег? Говори, или никто не узнает, кто убил тебя и за что.

— Откуда тебе известен пароль? — спросил Крауф.

Эллис засмеялся.

— Предпочитаешь поменять тему? Ну хорошо. Ни за что не отгадаешь! Я тут разбирал бумажки этой милой дамы… Неплохой репортер. Так стремилась к эффекту присутствия в одном из своих репортажей, что невзначай выболтала государственную тайну.