Некоторые моменты деятельности ситуационистов возможно понять лишь в перспективе возникновения революции в будущем, революции как социальной, так и культурной, с затрагиванием изначально много более широкого спектра областей, нежели все прошлые попытки революций. Ситуационисты не вербуют учеников или партизан, а стремятся объединить людей, способных делать революцию, участвовать в ней любым способом без боязни быть заклейменными. Это означает, что нам следует отказаться не только от возможного остаточного налета направленного театрального действа, но и от профессиональной политики, особенно от участия в процессе довольно малочисленных «интеллектуалов от революции» с налетом постхристианского мазохизма. Мы не утверждаем, что сделаем революцию исключительно собственными силами. Мы говорим о том, что теоретическая база, программа формирования революции, в один прекрасный день может встать в оппозицию существующей системе и что нам придется в этой оппозиции участвовать. Что бы ни стало с каждым из нас, новое революционное движение будет создано только с учетом всего вышеизложенного, что можно в двух словах сформулировать как переход от старой теории ограниченной перманентной революции к теории всеобщей перманентной революции.

Нам скучно в городе, город не является больше Дворцом Солнца.

Дадаисты утверждают, что между ног каждой женщины — разводной ключ, сюрреалисты говорят, что там хрустальная чаша. Это ушло, затерялось во времени. Мы знаем, как трактовать каждое обещание, написанное на лицах: последняя стадия морфологии. Поэзия рекламных щитов вот уже двадцать лет как вошла в нашу жизнь. Нам наскучило в городе, приходится прикладывать большие усилия, с тем чтобы все еще видеть тайны, начертанные на придорожных рекламных щитах, новейшие манифестации юмора и поэзии:

«Душ»;

«Ванна для Патриархов»;

«Мясорубки»;

«Зоопарк Нотр-Дама»;

«Спортивная аптека»;

«Продуктовый Мартера»;

«Прозрачный бетон»;

«Лесопилка "Золотая стружка"»;

«Центр функционального оздоровления»;

«Скорая помощь Святой Анны»;

«Кафе "Пятая Авеню"»;

«Улица Вечных добровольцев»;

«Семейный дом отдыха»; «Отель "Незнакомец"»; «Дикая улица».

И бассейн на улице Маленьких девочек. И департамент полиции на улице Рандеву. Хирургическая клиника и бесплатный медицинский центр на набережной Ювелиров. Салон искусственных цветов на Солнечной улице. Отель «Винный погребок», бар «Океан» и кафе «Пришел-ушел». «Гостиница века».

И странная статуя доктора Филиппа Пинеля, покровителя всех умалишенных, которую вдруг увидишь вечером последнего летнего дня. Исследовать Париж. И вы — потерянный, ваши воспоминания будоражит испуг, недоумение от несоответствия двух полушарий; заблудившийся среди Погребков Красных Вин Пали-Као, без музыки и географии, в вас больше нет желания укрыться вне города, в загородном доме, где думаешь о детях, а вино пьешь, почитывая рассказы из старых альманахов. Из города больше не вырваться. Вы больше никогда не увидите загородный дом. Его просто не существует.

Его надо построить.

Все города геологичны; и пары шагов не сделаешь, чтобы не наткнуться на привидения, горделиво несущие за собой шлейф старинных легенд. Мы передвигаемся по лимитированной территории, по местности, обнесенной границей, и каждый объект местности, все, что мы видим, неизменно относит нас к прошлому. Тени ангелов, удаляющаяся перспектива позволяют уловить изначальную концепцию места, но это лишь мимолетные видения. Как в сказках или сюрреалистических рассказах: крепости, стены, которые не перелезешь не обойдешь, маленькие забытые богом таверны Трех Пескарей, пещеры мамонтов, зеркала казино. Эти видения из прошлого — слабый раствор катализатора, но эту их особенность почти невозможно использовать на благо символического городского быта, не оживляя их, не омолаживая и наделяя новым смыслом. Нашему воображению, преследуемому старыми архетипами, далеко до изощренности и точности механизмов. Различные попытки интегрировать современную науку в новые мифы всегда были и будут неадекватны. Пока же все искусства впитывают в себя абстракционизм, в особенности современная архитектура. Чистая пластика, неживая, без прошлого, приятна глазу. Где бы то ни было еще тоже можно уловить мимолетную красоту, тогда как обещанный синтетический рай все больше и больше уходит в прошлое. Каждый парит в эмоциональной стабильности — между живым прошлым и уже неживым будущим. Мы не будем работать на благо механических, омашиненных организаций и фригидной архитектуры: это неизменно приведет к досужей скуке.

Давайте создадим новый, изменчивый декор...

Мы разгоняем темноту искусственным освещением, модифицируем температуру времен года кондиционированием; ночь и лето теряют свое очарование в отрыве от вселенской реальности, но не сыскать необходимой точки приложения мечты. Причина ясна: мечты рождаются из реальности и в ней вершатся.

Последние технологические достижения могли бы предоставить человеку возможность неопосредованного контакта с вселенской реальностью, аннигилировав все, какие могут быть, неприятные последствия подобного контакта. На звезды и дождь можно было бы смотреть через стеклянный потолок, мобильный дом-трансформер будет поворачиваться нужной стороной к солнцу, стены дома будут раздвижные и позволят наблюдать за природой вокруг. Собранный на рельсах, утром он будет спускаться к морю, а к вечеру возвращаться обратно в лес. Архитектура — самый простой способ артикулировать время и пространство, простейший способ модулирования реальности, воплощения мечты. И дело не только в пластической артикуляции и модуляции, выражающей эфемерную красоту, а в модуляции, порождающей отношения в соответствии с бесконечным спектром человеческих желаний и прогрессом их реализации.

Архитектура завтрашнего дня станет средством модифицирования современных концепций времени и пространства. Она станет средством получения знаний и средством действия. Архитектурный комплекс (дом) станет модифицируемым. Его аспекты будут полностью или частично меняться в соответствии с пожеланиями тех, кто в нем живет.

Былая общность предложила массам чистую правду, подкрепив ее неопровержимыми доказательствами из сказок. Появление в современном сознании понятия относительности позволяет высказывать предположение об экспериментальном аспекте следующей цивилизации (хотя мне это слово не очень по душе, я больше склонен к определениям "более веселый", "более гибкий"). На основе этой мобильной цивилизации архитектура, по крайней мере вначале, будет служить средством экспериментирования с тысячами способами модифицирования жизни, с перспективой мифического синтеза.

Планета помешалась, и имя тому помешательству — банальность. Все находятся под гипнотическим воздействием существующих "удобств": канализации, лифтов, ванных, стиральных машин. Такое положение дел, возникшее в борьбе с бедностью, переплюнуло свою изначальную высшую цель — освобождение человека от материальных нужд и стало навязчивой идеей, нависающей над настоящим. Если предоставить современной молодежи выбирать между любовью и нововведением в области утилизации отходов жизнедеятельности человека, выбор молодежи всех стран остановится на последнем. Стало необходимым осуществление духовной трансформации путем воссоздания забытых и привнесения абсолютно новых ценностей, активная пропаганда в пользу их поддержки.

Мы уже упомянули о необходимости конструирования ситуаций как об одном из фундаментальных желаний, на основе которого будет создана новая цивилизация. Эта необходимость абсолютного создания, абсолютного творения всегда неуловимо связана с необходимостью игры с архитектурой, временем и пространством...