«Уважаемая редакция, — написал Пат, — я, Петр Вытхун, сын известного каюра и охотника из древнего рода Хыбегнунг, живу в нивхском поселке Луньво. Я уже много раз ходил на охоту: и на соболя, и на тюленя, и на выдру. Полгода назад я подобрал умирающего от голода пса (а может, бывшего волка), которого назвал Атаком. Я его выходил и воспитал из него хорошую упряжковую собаку. Он очень большой, с коричневыми пятнами по всему телу и никогда не лает. У него серьезный и странный характер. Недавно Атак сбежал, и, как я думаю, потому, что догадался (неизвестно, конечно, как), что старики хотят принести его в жертву медведю. Был такой у нас древний обычай. Теперь это не делается, но старики считают, что Атак крупно провинился: когда волки набросились на упряжку каюра Урзюка, пес не вмешался и отошел в сторону. Но это оттого, что он еще не успел стать настоящей собакой и не знал, что такое долг. Теперь он странствует по острову, и мне его очень жалко, и я очень скучаю. В последний раз его видели в геолого-разведочной партии на мысе Четыре Брата. Если бы вы помогли мне его разыскать, я уж не знаю, как был бы благодарен, и послал бы вам отличную шкуру медведя и его голову в подарок».

После того как письмо прочитал учитель Пата, который прибавил от себя, что Пат пионер и староста класса, оно отправилось в путь, а через десять дней мальчик получил ответ. Редакция писала: «Дорогой Пат, рассказанная тобой история нас очень заинтересовала. Мы постараемся тебе помочь и напечатаем объявление в газете о пропаже собаки и сообщим ее приметы. Всей душой сочувствуем тебе. Пиши нам чаще о том, какие интересные события происходят в вашей школе и как вы помогаете старшим в их благородном труде».

За эти дни стали известны новые подробности о приключениях пилаган (одно удивительнее другого), и Пат подолгу раздумывал, почему Атак столь внезапно изменился. Все приметы вроде бы сходятся, и ясно, что это путешествует не близнец Атака и не его двойник. И все же он так не похож на самого себя. Собаку словно подменили. Прежний пес был собран, недружелюбен и знал себе цену. А этот явно растерян, идет в любые руки, живет у кого попало, как последний бродяжка, не помнящий родства.

«Несчастный Атак, — говорил Пат своей глухой бабке, — у него, наверно, память отбило. А как же еще объяснить, что он стольких хозяев переменил. Он забыл нас, все позабыл и мучается, что не может вспомнить, правильно?»

Бабка послушно кивала головой, заранее соглашаясь, что бы ни сказал Пат. «Атаку страшно, — говорил в другой раз Пат, — ему страшно и тоскливо, вот и носится он по всему острову, его старики напугали». Бабка что-то шептала в ответ, но что — не разобрать.

Одни передавали мальчику, что собаку подобрал дрессировщик-любитель, который хочет научить Атака разным фокусам, как-то: мяукать, считать до десяти, держать во рту мышь, исполнять на рояле простейшие песенки, ходить по канату и тому подобное, чтобы выступать с ним в цирке и зарабатывать немалые деньги.

Другие говорили, что Атак уже сбежал от дрессировщика и будто бы кто-то видел его в заливе, как он сидел на льдине, окруженный полыньями, и безнадежно смотрел на берег, но, возможно, то был другой пес.

Третьи болтали, что Атак забрался в самолет, на котором он хотел улететь за десять тысяч километров, но замела вьюга — и самолет вернулся на свой аэродром, и Атака отвели в милицию, где его сытно накормили и обласкали, рассчитывая в будущем натаскать и подучить пса, чтобы распознавать преступников.

Без сомнения, две трети слухов были ложными, но нет дыма без огня, и то, что так трудно было отделить правду от неправды, беспокоило мальчика больше всего, и даже во сне он думал о своем Атаке.

Незаметно наступила пора школьных каникул, Пат собрал вещички в дорогу, взял денег из шкафа, написал отцу записку, чтобы тот не тревожился за него, попрощался с Вовкой и отправился на розыски пилаган.

Начальник сейсмопартии Иван Катков сидел в своем доме не раздеваясь, в тулупе и валенках, потому что за окном температура упала ниже сорока градусов по Цельсию, и разогревал на плите мясные консервы. То и дело он смотрел на рацию, она молчала второй день подряд — метель нарушила связь с профилем.

Каткову было тридцать лет, из которых восемь он провел в тайге в поисках нефти, и он редко вспоминал свою прежнюю жизнь. Катков был человек дела и не верил в неожиданности. Он верил в свою работу и еще раз — в работу.

Из свойственного ему спокойствия выводили его только нарушения в графике, случавшиеся очень редко и главным образом по не зависящим от него причинам: от мороза порвало буровые штанги, или бульдозер завяз и так далее.

Любил Катков свою жену и детей, которые жили в городе и к которым он летал раз в месяц, свою работу и еще читать книги о географических открытиях и повадках зверей.

У начальства Катков числился на хорошем счету, потому что он был знающий геофизик, не брал в рот спиртного и регулярно присылал отчеты.

К такому человеку летел Пат на вертолете.

Безжизненна и однообразна на первый взгляд тайга с высоты птичьего полета. Одни деревья внизу. Но если приглядеться — увидишь игрушечные домики, буровые вышки, тонкие просеки и даже палатки.

«Ишь сколько народу в тайге, — думал Пат, — нефть ищут. Потом выкачают ее, начнут золото искать или еще чего-нибудь. Остров богатый. Это хорошо, когда есть чего искать. Сначала деды ищут, потом сыновья, потом внуки. Так без конца».

Вертолет приземлился, и Пат спустился на землю.

— Мне начальника надо, — сказал он подбежавшим людям.

— Начальника? — спросили они недоверчиво.

— Да.

— А зачем тебе начальника? — спросила пожилая женщина.

— По важному делу, — ответил Пат.

— Ну, пойдем, — сказала пожилая женщина.

Иван Катков доедал мясные консервы, когда к нему постучались.

— К вам, Иван Степанович.

В будку вошел мальчик с перекинутым через плечо мешком. Он переступил порог и сказал:

— Я Пат.

— А я Иван Катков, — сказал начальник без улыбки.

— Очень интересно, — добавил Пат. — Я ищу свою собаку и никак не могу ее найти.

— Любопытное совпадение, — сказал начальник, — я ищу нефть и тоже пока не могу найти.

— Моя собака вам не нефть, — возразил мальчик, — она живая и необыкновенно умная.

— Может быть, — проговорил начальник, — я люблю читать про собак; Много хороших писателей писали про собак. Например, Тургенев.

— Я тоже читал его, — вставил Пат.

— Да, — продолжал Катков, — еще Толстой, Куприн, Джек Лондон, вот у того собаки душевнее людей.

— И так бывает, — сказал Пат.

— Хочешь консервов? — спросил мальчика Катков.

— Спасибо, — отклонил предложение Пат. — Я хочу найти собаку, вы не видели ее?

— Я немало собак видел на своем веку.

— У нее по всей шкуре коричневые пятна, и она очень похожа на волка.

— Как же! — вскрикнул Катков. — Как же, помню. Она появилась у нас три недели назад. Ее почему-то невзлюбили все собаки и бросались на нее. Она не оборонялась и убегала от них. Потом она прожила несколько дней в моей будке и куда-то исчезла. Есть один вариант, что она на профиль убежала.

— Едемте, — сказал мальчик.

— Куда? — начальник опешил.

— На этот самый профиль.

Иван Катков, который без надобности никогда не выезжал с базы и чрезвычайно ценил свое время, задумавшись, посмотрел на мальчика и сказал:

— Твой отец, Пат, работает охотником, правильно? Я работаю начальником партии, и пожилая женщина, которая привела тебя и у которой трое двойняшек, работает поваром в столовой. Никита Холмогоров, мой сосед, бульдозерист, работает на машине. Каждый делает свою небольшую работу. Из маленькой работы складывается одна большая. Госу-дарст-венная. Понимаешь? Государственная работа, которая движет жизнь вперед. Получается, что мы все работаем на эту большую работу. И представь, ко всем людям, занятым на службе, приходит мальчик и говорит: «Кончайте свою работу и помогите найти мою собаку». И все побросали работу и кинулись на поиски. И твой отец, который выследил белку и уже прицелился, опустил ружье и вышел из леса. Что тогда? Учитель прервал урок, шофер остановил автобус, а?!