– Не спеши, подумай, – произнес Ральф, протягивая ей сложенный вчетверо лист бумаги. – И побеседуй с моим родственником – он в этом центре человек далеко не последний. Помощник директора.

Аврора напрягла память.

– А да, припоминаю… Пэрис что-то говорила о нем.

– Позвони, спроси, каковы их условия, – сказал Ральф, глядя на дорогу. – Хотя бы просто так, ради интереса. Впрочем, будь я на твоем месте, даже устроился бы и посмотрел, как пойдут дела. Уволиться и вернуться в Лондон можно в любой момент. А такие возможности, – он кивнул на бумагу в руке Авроры, – выпадают не часто. В общем, смотри сама, но мой тебе совет: все хорошенько взвесь.

Аврора неосознанно сжала пальцы, и лист безучастно хрустнул. Уехать в Нью-Йорк? – спросила она у себя самой. Теперь, когда у меня появился Эдвард? А в животе, быть может, развивается человечек – наш общий ребенок?

Нужна ли ты Эдварду? – прозвучал в голове неумолимый и насмешливый отвратительно тонкий голосок. Он до сих пор не объявился, а ведь, даже если страшно занят, должен был позвонить и все объяснить. Выкроить три минуты можно при любом раскладе…

– Наверное, что-нибудь стряслось… Ральф повернул голову и испуганно взглянул на нее.

– С кем?

Аврора только теперь осознала, что произнесла вопрос вслух, и махнула рукой.

– Это я так. Размышляю вслух. Не обращай внимания.

Что, по-твоему, может случиться с пышущим здоровьем парнем? – полюбопытствовал тот же издевательский голос. С тем, кого знает вся округа, к кому бегут не с кулаками, а за помощью? Думаешь, он заболел? Но и об этом он мог бы сообщить. Или же умер? Тогда… Увы…

Аврора снова сжала пальцы, не думая о бумаге, которую продолжала нещадно мять. Дабы не слышать проклятый голосок, она в эту жуткую минуту с удовольствием открутила бы и выбросила бы за окно собственную голову. Отчаяние достигало такого накала, что становилось невыносимо сидеть на одном месте. По счастью, несколько мгновений спустя Ральф свернул на автостоянку и остановил машину.

Аврора тотчас вышла, не зная, что это за улица, и не задумываясь об этом.

– Ты сегодня не похожа на себя, – пробормотал Ральф, догоняя ее уже у выхода. – Наверное, стоит выпить чего-нибудь покрепче, хотя бы пару глотков. Сразу расслабишься.

Аврора, чувствуя, что своими силами ей с ужасным волнением не справиться, кивнула.

– Да, выпить не помешает. – Она вдруг машинально прижала руки к животу – прежде чем вспомнила о возможной беременности, – удивилась своим столь скоро появившемуся материнскому инстинкту и быстро покачала головой. – То есть нет… Обойдусь без спиртного.

Ральф посмотрел на нее подозрительно и ничего не ответил.

Они вошли в бар, на название которого Аврора даже не взглянула, и устроились за столиком возле стены, украшенной диковинными растениями – очевидно, искусственными – и лампами в виде лилий. Ральф посмотрел куда-то в сторону выхода и присвистнул.

– Ну и дела! Взгляни-ка! Впрочем, лучше не надо…

Аврора резко повернула голову. К двери подходили двое: девица, в которой Аврора сразу узнала Камиллу, и атлетического сложения парень… Он обнимал Камиллу за бедра, плотно обтянутые короткой юбкой, будто был хозяином этих округлостей и имел право прикасаться к ним даже на людях. Онемевшая Аврора подняла глаза, чтобы взглянуть на лицо парня, но тот в эту минуту уже скрылся в проеме двери. Камилла вышла вслед за ним, над чем-то развязно хохоча.

Рубашка песочного цвета… синие джинсы. Именно в этой одежде Эдвард был в тот день, когда Аврора увидела его впервые.

Кепка, подумала она, еще не оправившись от удара, поэтому сосредотачивая внимание на самом несущественном. Ему очень не идет кепка…

– Аврора, – прозвучал как будто из тумана встревоженный голос Ральфа. – Аврора, тебе плохо? Ты стала белая как простыня… Попросить водички? Официант! Воды!

Аврора поймала себя на том, что до сих пор сидит к столу вполоборота и продолжает смотреть на давно закрывшуюся за счастливыми любовниками дверь. Ей вдруг показалось: все, что происходит вокруг, хаотично и бессмысленно, как во сне. Приглушенный свет задрожал, стены поплыли, голоса и негромкая музыка слились в устрашающий гул. И все исчезло.

Она очнулась в незнакомом помещении и в испуге огляделась. Комната была белой – белые стены, белоснежная простыня на кушетке, белый потолок… Столик из стекла с металлическими ножками и инструментами наверху. Специфический запах…

– Ну, как мы себя чувствуем? – послышался откуда-то сбоку веселый мужской голос.

Аврора повернула голову и увидела человека в зеленом костюме.

Врач! – блеснула в голове догадка, и одно за другим стали оживать неясные воспоминания. Суета вокруг, искаженное от страха лицо Ральфа, «скорая помощь»… Перед «скорой» было что-то еще, куда более неприятное… Она чуть сдвинула брови, напрягая память. Ах да! Эдвард и Камилла…

– Что-нибудь болит? – спросил врач, подходя ближе и внимательнее всматриваясь в лицо пациентки.

Аврора с трудом заставила себя переключиться с мыслей об Эдварде на заданный вопрос.

– Гм… голова немного кружится, а в остальном… – Она прислушалась к себе. Боли нигде не было, лишь нестерпимо ныла душа. – В остальном все хорошо.

– Отлично! – Лицо врача расплылось в улыбке. И вдруг посерьезнело. – С вами впервые такое случается?

Аврора моргнула.

– Какое?

– Потеря сознания?

– А, да.

Врач снова улыбнулся.

– Постарайтесь поменьше тревожиться, почаще бывать на свежем воздухе. Скорее всего, вы просто переутомились или сильно поволновались. Либо беременны. Это возможно?

Аврора взглянула на него широко раскрытыми глазами, вспомнила, как делала тест, и кивнула.

– Тогда пугаться нечего. Беременность нередко сопровождает головокружение, рвота или даже обмороки. Если желаете, можете еще побыть здесь, вас поместят в удобную палату, – бодро сказал врач.

Аврора села и медленно покачала головой.

– Нет. Если можно, я поеду домой. Там лучше отдохну.

– Может, позвонить кому-нибудь из ваших родственников? – услужливо спросил он. – Родителям? Мужу? Пусть приедут за вами.

– Спасибо, не нужно. А… – Она задумалась о том, где сейчас Ральф, не ждет ли ее в коридоре и, если ждет, почему об этом неизвестно врачу. – Впрочем, нет, ничего…

Ральфа не оказалось ни в коридоре, ни в вестибюле. Аврора вышла из больницы в полном недоумении и засунула руки в карманы. В одном оказался листок бумаги – тот самый, который ей дал Ральф, с телефоном и именем их родственника ньюйоркца. В другом – кошелек и ключи от дома. Чего-то не хватало… Телефона!

Наверное, выпал, когда меня сажали в «скорую», подумала Аврора, отмечая про себя, что нужно завтра же позвонить в компанию сотовой связи, чтобы сохранить за собой номер. Растерянная и огорченная, но подпитываемая новыми чудодейственными силами, она села в такси и назвала свой домашний адрес.

Наша с Эдвардом сказка, увы, закончилась тоже не счастливо, пришла в голову безотрадная мысль. Но, несмотря ни на что, надо жить дальше. Теперь в этом двойной смысл. Она провела рукой по животу и улыбнулась. Теперь нас, скорее всего, двое…

Эдвард насилу раскрыл глаза и почувствовал боль. Болела голова, рука, нога. Казалось, он весь сплошная рана. Над ним белел потолок, длинная узкая лампа излучала неяркий свет. Что-то шевельнулось где-то сбоку, и Эдвард попытался повернуть голову, но почувствовал новый приступ боли в районе затылка и на миг закрыл глаза.

– Наконец-то, – послышался негромкий радостный голос.

– Папа? – позвал Эдвард, гадая, что здесь делает его старик и как они вообще оказались в этом незнакомом месте.

Отец встал со стула и подошел к кровати.

– Ну как ты?

Эдвард попробовал улыбнуться, но губы почти не двигались. Отец замахал руками.

– Не разговаривай. Ты еще не отошел от наркоза. – Он вздохнул с облегчением и осторожно прикоснулся к плечу сына. – Видишь, как бывает, мой дорогой? Ты едва ли не всю жизнь тренировал мышцы и не боялся никого на свете, и вдруг такая беда! Подкараулили прямо на пороге! Напали целой стаей! Ни совести у них нет, ни жалости, ни элементарного понятия о чести!