Ночью Джек снова работал до четырех. Утром он позавтракал с девочками, подвез их к автобусной остановке и позвонил в больницу справиться о состоянии Рейчел. Даже не взглянув на электронную почту от Дэвида Санга, он лег обратно в постель и проспал до десяти. А после этого не спеша пил кофе, сидя на поваленном дереве в лесу и наблюдая за дикими индейками.

Джек заехал в супермаркет, купил дюжину двухлитровых бутылок газировки и завез их в школу, как раз к пикнику Хоуп. Потом он отправился в Монтерей.

Ничего нового. Рейчел по-прежнему была в коме.

Вечером Джек, выполняя данное ранее обещание, ужинал с девочками в «Ривер-Инн». Они наперебой рассказывали о своих делах: Хоуп сказала, что газировка была украшением пикника, Саманта получила «отлично» за контрольную по биологии и чудесно провела время за ленчем с Пам и Хедер. Когда они вернулись домой, Джек поспешил в мастерскую и с головой погрузился в работу.

Рейчел изобразила выводок куропаток, расположившихся на ночлег на нижней ветви платана. Даже не взглянув на фотографию, прикрепленную к обратной стороне холста, Джек понял, что на заднем плане должны преобладать приглушенные черно-коричневые зимние тона – птицы будут одновременно и сливаться с этим фоном, и выделяться на нем.

Джек работал тщательно, но быстро. Накладывая умбру, охру, сиену, смешивая и подбирая краски, он добился того, что куропатки смотрелись прекрасно.

Когда Джек закончил картину, адреналин бурлил в его крови. Он безумно устал, но уснул не сразу.

Саманта собиралась, как обычно, хорошенько выспаться в субботу, но проснулась рано и больше не смогла уснуть. Ее переполняли противоречивые чувства. Прежде всего ее волновал предстоящий бал. Еще Саманта сердилась на Джека – он заставил ее почувствовать вину перед Лидией – и тосковала без Рейчел. Мать, во всяком случае, ее любила. А в любви Джека Саманта вовсе не была уверена.

Саманта жалела, что ей нет еще двадцати одного года. Тогда бы она не беспокоилась из-за бала. Не раздумывала бы, надевать ли туфли на высоких каблуках, которые ей одолжила Хедер. Или о том, как себя вести, если Тиг ее вдруг поцелует.

Рейчел могла бы подсказать, что в этом случае делать. Но Рейчел рядом не было. Был только Джек, и это раздражало Саманту.

Рано утром Джек с Хоуп отправились в больницу, а Саманта, сославшись на усталость, осталась дома. Они обещали вернуться к полудню, купив на обратном пути продукты.

По дороге в больницу они купили чашку горячего кофе и, придя в палату, поднесли ее к самому носу Рейчел в надежде, что та среагирует на запах. Пока Хоуп вырезала из бумаги изящные снежинки, они рассказали Рейчел о погоде, о бале Саманты. Повесив снежинки на стойку капельницы, Хоуп шепнула:

– Расскажи ей про куропаток.

Джек был в нерешительности. Он пока ничего не говорил Рейчел о том, что решил закончить ее картины. Хоуп очень понравилось, как он написал задний фон для куропаток, а Саманта даже не захотела взглянуть на картину. Джек опасался, что Рейчел возмутит его вмешательство в ее творчество.

Вдруг он подумал, что, быть может, это и к лучшему. Если Рейчел не захочет, чтобы он заканчивал ее картины – очень сильно не захочет, – она очнется и скажет ему об этом.

И Джек рассказал ей о гагарах, об олене, о куропатках. Он буквально набросился на Рейчел, перечисляя использованные им краски, рассказывая о результатах, которых добился. Джек очень возбудился, но не получил от Рейчел никакого отклика.

Саманта поступила весьма разумно, начав готовиться к балу с самого утра. После душа ей показалось, что волосы недостаточно блестят, и она еще раз вымыла голову. Потом она плохо подвела глаза и вынуждена была начать все сначала. Саманта уже решила, что в прозрачных черных чулках будет выглядеть эффектнее, чем без чулок, но все еще не знала, как быть с лифчиком. А уже пора было надевать платье.

У нее было два черных лифчика. И оба с бретельками. Если она поднимет руки – а она наверняка их поднимет, танцуя с Тигом, – бретельки будут видны.

В поисках лифчика без бретелек она перерыла комод Рейчел, но не нашла ничего интересного, кроме нескольких фотографий в рамках. Саманта не понимала, зачем мать их хранит. Ведь она ненавидела Джека. Тот мог сколько угодно говорить о своей привязанности, но это были лишь слова. Родители в разводе. И этим все сказано.

Она задвинула ящики комода.

– Все в порядке? – спросил ее с порога Джек.

Ничего не в порядке, хотелось крикнуть ей. Мать – в коме, отец – ничтожество, а у меня нет лифчика без бретелек.

– Все просто замечательно, – буркнула она и проскользнула мимо Джека.

– Что-то непохоже, – заметил он, последовав за ней. Саманта накинулась на отца:

– Я волнуюсь. Понятно? У меня сегодня важный вечер. Оставь меня в покое.

Он поднял руки и отступил назад – и даже это ее разозлило. Ей хотелось ссоры. Хотелось кричать и визжать, хотелось выпустить пар. Она бы даже и заплакала, но не хотела лить слезы у него на глазах. Хоуп при отце плакала. Саманта – никогда.

К тому же не было времени заново красить глаза.

В шесть вечера на кухне Джек перекладывал в миску густой соус, а Хоуп раскладывала по блюду крекеры. Едва они успели все приготовить, как раздался звонок в дверь.

– Открой ему, – крикнула Саманта из своей комнаты. – Я еще не готова.

На пороге Джек увидел высокого парня, темноволосого, темноглазого, с налетом темной щетины на подбородке. Он был в смокинге… но на этом парад кончался. Вместо рубашки с плиссированной грудью на нем была белая футболка, вместо широкого кушака – грубый кожаный ремень, а выглядывающие из-под брюк стоптанные башмаки напоминали бутсы.

Джек протянул ему руку:

– Я отец Саманты.

Рукопожатие парня было крепким и, пожалуй, самоуверенным, даже нахальным.

– Тиг Раньян.

Джек впустил его в дом.

– Саманта говорит, вы живете здесь, в Биг-Суре.

– Немного повыше на этой же улице, – ответил он. Хоуп появилась с миской соуса в руках и довольно мрачно посмотрела на Тига.

– Эй, Хоуп, это ты сама приготовила? – Тиг окунул крекер в соус и сунул в рот. – М-м-м. Вкусно.

Джек подождал, пока Тиг прожует.

– Ну, каковы ваши планы?

– Не знаю. Обо всем договаривалась Саманта.

– Когда мне ее ждать домой?

Тиг выглядел озадаченным.

– Завтра. Все зависит от того, как долго мы проспим. Джеку хотелось бы услышать другой ответ.

– А где вы собираетесь спать?

Тиг пожал плечами:

– Это ведь бал Саманты.

– Привет, Тиг, – сказала Саманта с порога гостиной. Она была так хороша, что у Джека перехватило дыхание.

– Привет, – отозвался Тиг. – Ты готова?

Никакого «Ты превосходно выглядишь» или «Какое чудесное платье». Джеку не нравились ни эти ботинки, ни грубый кожаный ремень. Впрочем, футболка ему тоже не нравилась.

Он подошел к Саманте, жестом велел ей следовать за ним, затем пошел в ее комнату, то и дело оборачиваясь, чтобы проверить, идет ли она.

Она шла, но с очень недовольным видом.

– Мне пора, – прошипела она.

– Ты выглядишь замечательно, – обезоружил ее Джек.

– Правда?

– Жаль, что мама тебя не видит. Погоди. Я возьму фотоаппарат.

Она схватила его за руку:

– Пожалуйста, папа, не надо. Тиг меня ждет.

– Ты действительно очень эффектно выглядишь, – сказал он и внезапно ощутил беспокойство. – Давай все-таки договоримся, когда ты вернешься.

Саманта взглянула на Джека так, словно у него вдруг выросли рога.

– Когда вернусь? Я же на всю ночь. И я об этом тебе говорила.

– Я знал, что ты ночуешь у Лидии, но ведь теперь планы переменились. Я хочу знать, где ты будешь.

– Бал будет в школе.

– Эта часть вечера беспокоит меня меньше всего. – Он отыскал на ее захламленном столе ручку и клочок бумаги. – Ведь до и после бала будут вечеринки. Мне нужны телефоны твоих друзей.