Поймав встревоженный взгляд Кэтрин, Джек объяснил:

– Гиневра.

Та сочувственно кивнула. Джек погладил Хоуп по голове. Охватившее его беспокойство требовало выхода. Он знаком попросил Кару выйти в коридор.

– Вы перестали за нее бороться, – с упреком сказал он. – Перевели ее в обычную палату, потому что не верите, что она скоро придет в себя.

– Это не так. Мы просто считаем, что если в первую неделю не возникло никаких осложнений, то маловероятно, что они возникнут сейчас. Синди по-прежнему останется ее сестрой. А Стив и я – ее лечащими врачами. Главное, что она не в критическом состоянии.

– Главное, что она без сознания, – пробормотал Джек, обращаясь скорее к самому себя, чем к Каре.

Сочувственно дотронувшись до его плеча, она ушла по коридору. Джек вернулся к Синди и Кэтрин.

Ничего не добившись от Кары, Джек принялся за Синди:

– Наверное, мы можем сделать для нее еще что-нибудь.

– Я слышала, – сказала Кэтрин, – что можно попробовать ей читать, ставить ее любимую музыку. Можно зажечь ароматные палочки, чтобы в палате пахло лесом, как у нее дома. Это поможет вырвать ее из забытья.

Джек хотел было что-то возразить, но понял, что в глубине души с этим согласен. Даже сейчас, за много миль от Биг-Сура, он чувствовал запах этих лесов, который таил в себе могучую силу.

– Вы действительно думаете, что это может помочь? – спросил он сестру.

– Во всяком случае, это не повредит, – ответила она, как отвечала уже не раз. – А вот и доктор Бауэр, – произнесла она с улыбкой.

– Пойду прогуляюсь с Хоуп, – сказала Кэтрин.

Но, прежде чем она покинула палату, кто-то окликнул ее по имени. Она расплылась в улыбке и поспешила навстречу молодому красавцу с роскошными усами.

Проводив ее глазами, Джек подумал, что жизнь в маленьком городке имеет свои преимущества. Люди часто видятся друг с другом. Всюду знакомые лица. Это ободряет, когда жизнь дает трещину.

Джек позвонил Джилл и рассказал про смерть Гиневры, про поздний выезд из Биг-Сура и про дезертирство Майкла Флинна. Стараясь быть как можно ласковее, он сказал:

– Я не смогу приехать на ленч, Джилл. Здесь Хоуп, я не могу с тобой долго говорить. Прости. Уверен, ты приготовила что-нибудь бесподобное.

– Не успела. Я собиралась приготовить к твоему приходу «ризотто примавера». Но продукты могут и полежать. А завтра приедешь?

– Я буду в городе не раньше конца недели. Помолчав, Джилл тихо спросила:

– Почему?

Джек чувствовал, что близится развязка. Что скоро им придется выяснить отношения. Сейчас он этого делать не хотел и поэтому ответил:

– Потому что мое присутствие здесь может оказаться полезным. Я хочу, чтобы Рейчел поправилась.

– Я знаю, – смягчившись, сказала Джилл.

– Давай увидимся в четверг, – предложил он. – До четверга овощи не испортятся?

– Дело не в овощах.

– Я понимаю. В четверг. Обещаю.

Перед тем как отправиться в контору, Джек заехал к себе домой. Запихивая одежду в большой рюкзак, он попросил Хоуп сложить в сумку почту. Когда он грузил вещи в машину, его вдруг осенило. Он вернулся в спальню, открыл платяной шкаф и вытащил с верхней полки из-под свитеров две обрамленные фотографии. На одной была Рейчел с девочками, на другой – только Рейчел. Сунув их в пакет, он вернулся к Хоуп. Потом они заехали к нему на работу, где он провел битых три часа, споря с подрядчиками, извиняясь перед клиентами, раздавая задания персоналу.

Джек с Хоуп вернулись в больницу только во второй половине дня. Кэтрин тем временем заехала в школу за Самантой и привезла из дома проигрыватель и компакт-диски. Он теперь стоял на тумбочке рядом с кроватью Рейчел, и из него лилась негромкая музыка.

– Это Гарт, – сообщила Саманта Джеку.

– Мама тоже любит Гарта?

– Очень, – ответила Саманта.

Хоуп кивком подтвердила слова сестры. Джек выставил на тумбочку принесенные с собой фотографии.

– Где ты их взял? – сразу спросила Саманта.

– Это мои собственные. Мне хотелось, чтобы врачи и сестры, заходя сюда, видели, что ваша мама – живой человек, который дышит и чувствует.

Дома девочки разошлись по своим комнатам, оставив Джека наедине с его проблемами. Он собирался работать, но вместо этого отправился в мастерскую Рейчел. Картины, которые он вчера расставил вдоль стены, казалось, ждали его. Сев на пол, он принялся внимательно их рассматривать.

Через некоторое время Джек встал и решил проверить, как обстоят дела с художественными принадлежностями. Масляные и акриловые краски в тюбиках аккуратно лежали на рабочем столе. На куске холста расположились разной толщины кисти и несколько мастихинов.

Продолжая осматривать мастерскую, он обнаружил тонкий альбом, спрятанный между шкафом, где хранилась картотека, и стеной. Джек присел на корточки и положил альбом на пол.

Первая страница оказалась пустой. Он перевернул ее и увидел нечто напоминавшее ребенка на самой начальной стадии развития. Эмбрион. Джек перевернул следующую страницу, потом еще одну, наблюдая, как эмбрион превращается в плод, все больше похожий на человека. Страница за страницей плод превращался в ребенка. В маленького мальчика.

На последней странице мальчик широко раскрытыми глазами смотрел прямо на Джека. По спине у него пробежали мурашки. Мальчик был таким живым, таким знакомым. В голове у Джека промелькнула странная мысль. Захлопнув альбом, он положил его на место.

Этот последний рисунок преследовал Джека всю ночь и разбудил на рассвете.

В машине, глядя на девочек, он размышлял, знают ли они о ребенке, но спросить не отважился. Заговорить о нем значило разворошить осиное гнездо.

Рейчел знала. Но она не могла говорить. Оставалась Кэтрин.

Когда Джек приехал в больницу, Кэтрин там не оказалось, но это было даже к лучшему. Джек нашел ее телефоны – рабочий и домашний – в записной книжке Рейчел. Выйдя из палаты, он по мобильному позвонил ей на работу.

– Парикмахерская, – раздался в трубке бодрый молодой голос.

– Кэтрин Эванс, пожалуйста.

– Простите, но она занята с клиентом. Может быть, оставите ваш телефон?

Джек назвал номер своего сотового и вернулся к Рейчел.

– Рейчел! Как ты? Ты меня слышишь? Прошла неделя, целая неделя. Гиневра умерла, и Хоуп нужна твоя помощь. Утром она исчезла, не вышла к завтраку, и я нигде не мог ее найти. Я побежал к могиле Гиневры. Хоуп там не было. Я начал не на шутку волноваться, но тут она вернулась от Дункана. Это начинает меня тревожить. Понимаешь, он взрослый мужчина, живет один. А вдруг он какой-нибудь извращенец. Она говорит, что его вера поддерживает ее. Здесь я ничем не могу ей помочь. Мы с тобой никогда не говорили о религии. Возможно, зря. Возможно, в такое трудное время, как сейчас, детям действительно могла бы помочь вера.

Он осторожно сгибал и разгибал пальцы Рейчел, когда в кармане джинсов глухо зазвонил телефон. Джек опустил руку Рейчел на одеяло и вышел в коридор.

– Да?

– Это Кэтрин. Что случилось?

– Мне нужно с вами поговорить, – сказал Джек. – В мастерской у Рейчел я нашел рисунки. На них изображен ребенок. Кэтрин, мне нужно знать, что означают эти рисунки. У ребенка мои глаза.

– Я буду через сорок пять минут, – ответила она.

В ожидании Кэтрин Джек успел задать себе множество вопросов о ребенке, существования которого не отрицала лучшая подруга Рейчел.

Когда Кэтрин вошла в палату, вид у нее был настороженный. Она поцеловала Рейчел в щеку.

Джек нетерпеливо спросил ее:

– Итак, Рейчел действительно была беременна? Кэтрин молчала в нерешительности.

– Ну же, Кэтрин, ответьте мне, – проговорил он. – Раз вы этого не отрицаете, это правда. Если я верно истолковал те рисунки, она потеряла ребенка.

– Да, она была беременна.

У Джека перехватило дыхание. Он смотрел на Рейчел, пытаясь представить себе, как это было.