— Я доставил его преподобие, отца Киприана, чтобы крестить инфанта! — шутливо воскликнул дон Мануэль.

— Прекрасно! — подхватил я его тон. — У малыша будет два неба: христианское по отцу и аравакское — по матери.

— Аравакское? — удивился улыбавшийся до тога пастор. — Две религии иметь невозможно!

— На нижнем Ориноко все возможно: запас карман не тянет.

Среди шума и гама, царившего в Кумаке, и особенно вокруг новорожденного, Арасибо усердно занимался над малышом своей тайной магией. Во главе нескольким старейшин он совершал разные обрядовые церемонии, отплясывал ритуальные танцы, окуривал малыша благовониями, что-то бурчал, и все это, дабы отогнать злых и призвать добрых духов.

Верно, мало было в тот день злых духов в Кумаке: вокруг циновок, заставленных богатыми яствами, обильно запиваемыми пайвари и кашири, становилось все шумнее и оживленнее. Быстро образовалась дружина порядка, которой руководили Вагура, Уаки, Мендука и часть их отрядов. Эта гвардия сама не пила, а занималась поддержанием порядка и дисциплины. Они успешно пресекали пьянство, а пьяных выносили за пределы Кумаки. Благодаря этому вокруг Ласаны и ребенка царила атмосфера торжественности и покоя.

Падре Киприано со снисходительной улыбкой наблюдал за манипуляциями Арасибо, будучи убежденным, что настоящие крестины, которые он свершит через минуту, смоют еретические обряды шамана, как грязную воду. Тем временем Ласана решила назвать сына — Меру, что по-аравакски значит — колибри, ибо мальчишка был живым и подвижным, как колибри. Потом с сердечной улыбкой она добавила:

— Но я хотела, чтобы он носил также имя Ян, как и его отец, и чтобы его звали — Меру-Ян Бобер.

Все ее радостно поддержали. Тут встал падре Киприано, готовясь к церемонии крестин. Крестины прошли вполне благополучно.

Ласана, окруженная старейшинами, вождями и родственниками, восседала, словно лесная богиня, с изяществом и достоинством принимая поздравления. Из светло-зеленой ткани, которую мы привезли из Нью-Кийковерала, она смастерила себе нечто наподобие туники с обнаженными плечами, и благородная простота этого наряда удивительным образом подчеркивала аравакскую красоту счастливой матери. Подобным же образом принарядилась и Симара, усердно помогавшая сестре все эти дни.

Из такой же зеленой ткани сшили себе легкие куртки некоторые наши вожди и выглядели в них вполне пристойно. Мне тоже сшили подобное платье. В глазах наших испанских гостей мы теперь уже не были полунагими дикарями.

Обаяние моей Чарующей Пальмы, столь прекрасной в своем материнском счастье, и славный карапуз в ее объятиях растрогали меня до глубины души. Горячая волна любви захлестнула мое сердце, и я решил обратиться с речью к этому малышу, моему сыну. Обратиться по-аравакски, дабы меня поняли и все мои друзья:

— Сын мой, Меру-Ян, — начал я громко, чтобы слышали все. — Я взволнован и потому уже сейчас обращаюсь к тебе, хотя только спустя много лет ты узнаешь от людей, что я тебе сказал. У тебя есть брат по матери, немногим старше тебя. Он — сын твоей матери и главного воина, погибшего в бою на острове Робинзона. Этого брата ты должен всегда верно и горячо любить и чтить. Когда ты вырастешь, у тебя тоже будет сын, а у него дети, потом — внуки, правнуки и праправнуки. И вашим святым долгом, долгом всех моих потомков, будет нести правду и справедливость, ценить то, что ценил Белый Ягуар, и ненавидеть то, что ненавидел он. Белый Ягуар ценил добро и людей честных, ненавидел зло и людей бесчестных. Не щадя сил и жизни, он защищал униженных и оскорбленных, не на жизнь, а на смерть боролся с теми, кто нес людям страдания и муки. Он был отважным воином, но любил не войну, а мир и дружбу! Оттого он любил араваков, индейцев с честной душой, благородным сердцем и мудрой головой… О вы, будущие потомки Колибри-Яна, вы можете гордиться своим предком, а если кто-то из вас когда-нибудь попадет на берега Вислы, откуда начался род Белого Ягуара, пусть разнесет там хвалебную весть о том, что Белый Ягуар прожил свою жизнь, не посрамив ни совести, ни чести своих далеких сородичей! Я закончил!

Человек редкостной эрудиции, богатых и разносторонних знаний, Аркадий Фидлер родился 28 ноября 1894 года в Познани в семье известного в Польше тех лет издателя Антони Фидлера. Он прожил долгую и большую жизнь, насыщенную событиями и приключениями, какие редко выпадают на долю одного человека. Царившая в семье будущего писателя атмосфера почитания литературы и родного языка, любви к природе во многом предопределила его увлечения и пристрастия, а в конечном итоге и весь дальнейший жизненный путь. С детских лет мечтал он о путешествиях и странствиях в неведомые края и дальние страны и шел к этой мечте настойчиво и целеустремленно. Он закончил философский факультет Ягеллонского университета в Кракове, а затем Берлинский и Познанский университеты, где изучал естествознание.

Первые свои путешествия он совершил в 1927 году в Норвегию и в 1928-м — за океан, в джунгли Бразилии, где пробыл больше года. Тогда же увидели свет и первые его книги об этих путешествиях. В 1933–1934 годах он предпринял новое путешествие в восточные районы Перу, на Амазонку, о котором пишет книгу «Рыбы поют в Укаяли». Книга становится сенсацией, переводится на пятнадцать языков мира и выдерживает 32 издания. К Фидлеру приходят признание и слава. В 1935 году за научную и литературную деятельность Польская академия литературы увенчивает его лавровым венком.

За научную, общественную и литературную деятельность А. Фидлер был удостоен многих литературных премий и правительственных наград, в том числе Государственной премии Польши I степени и высшего ордена страны — ордена «Строителей Народной Польши». По праву заслужил он и уникальный, учрежденный в ПНР, «Орден улыбки», присваиваемый детьми деятелям науки, культуры и искусства за особо ценные заслуги в деле заботы о здоровье и счастье детей. Действительно, научный и литературный вклад А. Фидлера в дело просвещения детей и юношества, в дело воспитания их в духе интернационализма, любви к природе поистине трудно переоценить.

За долгую свою жизнь А. Фидлер совершил около тридцати длительных, продолжавшихся по году и больше путешествий в разные страны и самые экзотические уголки планеты: в Норвегию и Канаду, на Дальний Восток, Кавказ и в Якутию, в джунгли Бразилии, Гаяны и Перу, в Мексику и на острова Карибского моря и Юго-Восточной Азии, во Вьетнам, Лаос и Кампучию, в Гвинею, Гану и на Мадагаскар. Последнее путешествие в возрасте уже 88 лет Фидлер предпринял на Мадагаскар.

И каждое такое путешествие неизменно рождало новую книгу, восхитительную книгу о флоре и фауне страны, о жизни ее народа, его быте и нравах. Двадцать семь книг Аркадия Фидлера увидели свет на двадцати двух языках народов мира общим тиражом более девяти миллионов экземпляров. Лучшие из них: «На Амазонке», упоминавшаяся уже «Рыбы поют в Укаяли», «Рио-де-Оро», «Маленький бизон», «Горячее селение Амбинанитело», «Канада, пахнущая смолой», «Остров Робинзона», «Ориноко», а теперь и третья часть этой трилогии — «Белый Ягуар»; рассказы «Две тайры», «Носухи», «Там, где рыбы странствуют по суше», из сборника «Звери девственного леса» известны и советскому читателю по переводам на русский язык и другие языки народов СССР.

Книги Фидлера привлекают читателей разных возрастов и профессий социальной заинтересованностью, острой публицистичностью, неравнодушным отношением автора к судьбам людей и окружающего их мира. В этом смысле Фидлер-писатель раскрывается перед читателем как подлинный гуманист, патриот и интернационалист. Польская газета «Литература» в статье, посвященной творчеству Аркадия Фидлера, писала: