Неизвестными остаются и многие законы грамматики языка древних египтян. Ведь язык этот мертвый, и ученым приходится устанавливать его структуру лишь на основании текстов, число которых очень велико, но все-таки не безгранично. И делают они это путем дешифровки, сопоставляя грамматические категории, отыскивая синтаксические конструкции и т. д. Работа эта еще более кропотливая и трудоемкая, чем дешифровка собственно письма.

Судите сами: в известных нам египетских текстах около 100 000 раз встречается предлог, передаваемый согласной «м» (как он звучал — «ма», «ме» или иначе, мы не знаем). Предлог этот участвует в создании 4 составных и 22 сложных предлогов и сам имеет около полусотни вариантов частных значений (помимо основного, соответствующего русскому предлогу «в»). А ведь это только его, так сказать, дешифрованные значения. Не исключено, что среди 100 000 случаев употребления предлога «м» имеются еще другие оттенки смысла, пока не установленные. Помимо «м», в египетском языке есть и другие предлоги, встречающиеся очень часто: «н» (около 50 000 раз), «р» (свыше 30 000 раз) и другие. И у каждого из них несколько значений, каждый требует своей дешифровки на огромном фактическом материале. Сходная ситуация во всех других областях египетской филологии.

Почти в любом вновь открытом тексте встречаются слова, ранее неизвестные. Египтологам приходится дешифровать их, устанавливать значение, исходя из контекста, сходства этого слова с другими, уже известными словами, и т. д. Но ведь и смысл последних установлен нами не окончательно. Недаром глава английских египтологов А. Гардинер писал, что всякому ученому, проработавшему над текстами «хотя бы пару лет, должна быть предоставлена возможность проверить, если он это считает нужным, правильность лексикографических взглядов своих учителей», то есть передешифровать смысл слова, казалось бы, уже установленный предшественниками. И это — после всей поистине титанической работы, проделанной египтологами мира, составления монументального словаря, включившего 16 000 слов после обработки текстов, объемом более полутора миллионов словоупотреблений!

Египетский язык не был изолирован, как и культура долины Нила, от влияний со стороны, особенно после того, как народ Египта пришел в длительное соприкосновение с соседними народами. В него стали попадать финикийские, греческие и другие иноязычные слова. В свою очередь, египетская лексика обогатила многие языки мира, в том числе и наш русский. Прежде всего это личные имена, попавшие на Русь после принятия христианства. Имя Онуфрий происходит из египетского эпитета бога Осириса («постоянно пребывающий в благости» — Унн-Неферу); имя Псой — от египетского «шай» (судьба); Сусанна — «сешенен» (лотос). К «языческому» Египту восходят христианские имена Пафнутий, Гурий, Таисия, Пахом и даже, казалось бы, такое «ультрабиблейское» имя, как Моисей, в основе которого лежит египетский глагол «меши» (рождать). К египетским корням восходят слова «папирус» (и «папироса»), «оазис», «химия», «натрий», «фармакопея», «лев», «ибис» и ряд других.

Но далеко не все случаи сходства языка египтян с языком соседей можно объяснить заимствованиями. Оказывается, общий словарный фонд, основные слова, вроде «вода», «отец», «мать» и другие, родственны в языке египтян, древних евреев и ливийцев, арабов, а также жителей ряда стран Тропической Африки. Ибо все они входят в состав огромной семито-хамитской, или афро-азиатской (так как носители этих языков живут на этих двух континентах) семьи, внутри которой египетский образует особую ветвь, наряду с семитской (арабский, древнееврейский, финикийский и другие), берберо-ливийской (ныне представленной наречиями туарегов Сахары), кушитской (Юго-Восточный «Рог Африки»), чадской (язык хауса и многие другие).

Семито-хамитские языки широко распространены в Африке — в Судане, Сомали, Эфиопии, Нигерии, Республике Чад; отдельные диалекты проникли глубоко на юг Африки, в Танзанию. И фонетика, и грамматика, и лексика языков этой семьи резко отличны от других языков Африки, называемых негроафриканскими, или зинджскими (зинджами называли арабы коренное население Тропической Африки). Вполне понятно, что, живя в контакте с носителями зинджских языков, семито-хамитские языки Африки испытали их влияние (например, туарегский, хауса и др.). Но, что знаменательно, древнее зинджское влияние есть и в египетском языке, история которого уходит в глубины тысячелетий. А это говорит о длительном контакте египтян с жителями Тропической Африки, причем очень и очень древнем, когда складывался египетский язык, — это событие мы должны отнести более чем на б тысяч лет от наших дней.

Характернейшая черта ряда зинджских языков — деление имен существительных на особые классы, которые отличаются своеобразием, ибо связаны с величиной и формой предмета, с соотношением предметов в пространстве и т. д., например в наиболее распространенном зинджском языке, суахили, есть более 15 классов, в том числе класс округлых предметов, куда зачислены глаз, огурец и т. п., класс жидкостей и существительных с абстрактным или собирательным значением и др. Каждый из этих классов имеет свои характерные признаки, оформляется особым грамматическим показателем. И подобные же классы мы находим в языке древних египтян.

По-египетски слово «слон» передается как «иб»; «гиппопотам — «деб»; у них явно выражены окончания на «б». «Овца» звучит как «зер», ряд названий других домашних животных также оканчивается на «р». Значит, класс диких животных выделялся суффиксом «б», а класс «производственных» — суффиксом «р». Быть может, язык египтян в долине Нила складывался под влиянием зинджских наречий, на которых говорило темнокожее население Африки? Это лишь гипотеза, нуждающаяся в проверке.

По мнению доктора филологических наук Ю. Н. Завадовского, влияние зинджских языков отразилось не только на языке, но и на системе иероглифики египтян, ибо письмо отражает структуру языка.

Иероглифические знаки «охватывают все то, что древним египтянам показалось достойным внимания, чтобы быть отмеченным особым символом, — пишет он. — Представляется заманчивым установить процентные соотношения между группировками слов как в письменной системе египтян, так и в их языке».

Египтяне называли иероглифику «письмом слова бога», то есть почитали его за откровение свыше. Покровителем знаний и письма считался великий и всеведущий бог Тот, божество луны и мудрости, именуемый «писец отменный, с чистыми руками, обладатель двух рогов, прогоняющий зло, писец истины, ненавидящий грех, хранитель кисти Владыки Мира, владыка законов, творящий слово и письмо». Кроме Тота, писцам Египта — и хранилищам книг, библиотекам — покровительствовала особая богиня письма Сешат, «начальница дома книги». Современные ученые, разумеется, ни Тота, ни Сешат авторами египетского письма не считают. И встает естественный вопрос: когда и как появилось у жителей долины Нила иероглифическое письмо?

Письменность — один из важнейших атрибутов цивилизации. Племена и народы, стоящие на уровне развития каменного века, в ней не нуждаются, ибо свободно обходятся пиктографией, языком рисунков. Письмо передает звуковую речь, а знаки пиктографии можно читать, верней толковать на любом языке мира и переводить или словом, или словосочетанием, или фразой, — как угодно. С рождением цивилизации, с возникновением государства неизбежно появляется и письмо. Ибо оно нужно для записи хроник и мифов, договоров и заклинаний, а главное, для ведения хозяйственных расчетов и записей.