Я вышел за дверь, уже облаченный в смокинг, при счете четыреста двадцать семь тысяч; в конце концов оставался шанс, что я не увижу птицу хоть какое-то время. Я добрался до лестничной площадки без особых происшествий, несмотря на один зажмуренный и второй наполовину зажмуренный глаз. Там я налетел на Магдалену и послал ее разыскать Ника или, если это не удастся, позвать Дэвида. Затем я вернулся в столовую, в основном пробираясь на ощупь, сел, но не в то кресло, которое было повернуто к окну на фасаде, и сидел с закрытыми глазами. Прошло не больше минуты, как я услышал торопливые шаги и снова открыл глаза; я перестал считать – но до той секунды продолжал вести свой отсчет без какой-то особой цели. Дыхание у меня уже пришло в норму.

Ник вошел торопливо, я увидел Джека за его спиной. Оба были взволнованы: Ник – не более чем обычно, Джек – по-профессиональному, но без своей обычной менторской улыбочки. Он подошел вплотную и посмотрел мне в лицо:

– Что случилось, Морис?

– Мне привиделась какая-то чертовщина.

– На этот раз не привидения? – Он взглянул на Ника и затем на меня. – Я наслышан о твоих встречах с миром теней.

– Как ты оказался здесь, Джек?

– Я был на вызове и вот заскочил выпить чего-нибудь по дороге домой. И очень кстати, судя по всему. Ник, ты бы не мог позвонить Диане? Скажешь ей, что я задерживаюсь. – Он назвал номер, и Ник ушел звонить. – Итак, Морис, я весь внимание, что тут стряслось? – продолжил он с несвойственной ему мягкостью.

Я рассказал ему довольно подробно о лесном чудище, и о воплях женщины, и что Эми рассказала, как она тоже слышала их. Я промолчал о другом шуме, который мы оба слышали.

– Итак, по-твоему, Эми видела и слышала то же самое, что и ты, или хотя бы часть этого? Ясно. Когда это произошло? Ясно. Но этим не ограничилось, так ведь?

– Нет. Я увидел муху, она летала в ванной. Очень маленькая, заметь. – При этом воспоминании я снова начал всхлипывать. – Но она летала как настоящая птица. Медленно махала крыльями. И вскоре она исчезла. Я незадолго перед этим хлебнул изрядно: у меня будто гора свалилась с плеч, когда Эми сказала, что слышала те вопли. Мне кажется, все это как-то связано.

– Вполне возможно. Хотя в таких случаях видения появляются не сразу, требуется куда более длительный отрезок времени. Болезнь медленно прогрессирует…

– Я полагаю, это…

– Конечно, очень похоже на легкую форму белой горячки, но твой деревянный истукан в этот диагноз не вписывается. Тебе уже снилось раньше нечто подобное, Морис?

– Я тебе сказал, что это не сон. Мне никогда ничего не снится.

– Разве нельзя допустить, что ты задремал, сидя в кресле? Очевидно, тебе…

– Нет, я видел все это.

– Ладно. – Он принялся считать мой пульс.

– И что даст тебе измерение моего пульса?

– Вероятно, почти ничего. Все так же сильно потеешь?

– Сегодня совсем не потел.

– Мышцы сводило?

– Не больше, чем всегда.

– Ладно. Итак, все эти твои видения не представляют ни малейшей опасности для здоровья. Вполне понимаю, как они тебя пугают, но постарайся внушить себе, что это иллюзия и не более. Белая горячка – только предупредительный синдром, а не сам кризис, и мы можем с ним бороться. Это обычно вызвано эмоциональным напряжением, в сочетании с алкоголем, конечно; и я думаю, одна из причин – смерть твоего отца. Мне кажется, твои призраки были чем-то вроде прелюдии к истории с мухой, а ощущение, будто вокруг полно зловещих, враждебных тварей, очень характерно для подобных случаев. Ты слушаешь?

– Если в том смысле, что понимаю ли твою мысль, то да.

– Отлично. Что тебе необходимо сейчас, так это немного отдохнуть. Послушай, твой Дэвид – очень деловитый молодой человек, а Джойс…

– В больницу я ни за что не лягу, Джек.

– При чем тут больница, господи ты боже мой! Это частный санаторий, у них весь комплекс медицинских услуг, там очень приятный…

– Я не поеду. У меня столько дел, за всем нужно проследить. Начнем с того, что завтра похороны отца. Вернемся к этому разговору чуть позже. Сделай что-нибудь, чтобы мне продержаться это время. Посоветуй, какие мне… – Я услышал шаги Ника, он возвращался, и я закончил поспешно: – Никому ни слова, а мне выпиши какие-нибудь таблетки. Ведь есть такие таблетки, а?

Вошел Ник.

– Какие-нибудь найдутся. Ладно. Хотя с тобой не согласен. – Джек повернулся к Нику: – Порядок?

– Да. Извини, телефон был долго занят.

– Да, это обычная история. Итак, медицинское заключение о здоровье твоего отца: уж больно часто он прикладывается к бутылке в последнее время. Посему он снизит норму потребления, и медицина в этом ему поможет.

– Не только снизит потребление, черт возьми, – сказал я, – а вообще бросит пить на целых пятьдесят лет.

– Нет, Морис. Это будет самый верный способ… э-э, сделать себе хуже. На первое время тебе нужно только снизить потребление наполовину, и я повторяю: именно наполовину, не больше. Постарайся как можно проще смотреть на все вокруг. Обопрись на своего молодого помощника Дэвида. И поговори с Ником и Джойс о своих проблемах. Это совет медика. Итак, я освободился намного раньше, чем думал. Ник, если тебе не трудно, заскочи ко мне где-то через полчаса, у меня есть кое-какие лекарства для твоего отца. Если что, Морис, звони мне в любое время. Через пару дней все пройдет, при условии, что ты будешь делать так, как я сказал. Ну, до свидания.

– Я провожу тебя, Джек, – сказал Ник.

– Да нет, зачем… Ладно. Спасибо.

Как только они вышли, я закрыл глаза. Просто из предосторожности: я уже чувствовал себя лучше или, другими словами, не так плохо. За исключением тех случаев, когда человеку грозит немедленная смерть, жизнь не сводится к чему-то одному. Есть птица или нет никакой птицы, я все равно собирался заехать поближе к ночи за Дианой и выяснить, что же было захоронено вместе с Андерхиллом. Отправляясь на такое дело, наверное, натерпишься страха, но тем лучше. Меня будет так трясти в ожидании того, что может произойти на кладбище, что и я думать забуду о всяких птицах. Вернувшись, Ник пододвинул стул к моему креслу.

– Его визит не был случайным, так ведь, Ник?

– Верно. Я попросил его заглянуть к нам. А то мало ли что, как он сам сказал.

– О чем ты спрашивал его минуту назад?

– Не считает ли он, что ты сходишь с ума. Он ответил, что некоторые признаки действительно имеются, но в целом он так не думает.

– Ну, это утешительно слышать, должен тебе признаться.

– Что с тобой, папа? Что такое стряслось, я хотел бы знать?

– Ничего не стряслось. Прикладываюсь к бутылке. Ты ведь слышал. Джек – ужасный пуританин насчет выпивки. Это он таким образом…

– Чушь. Хочешь – обижайся, хочешь – нет, только это чушь собачья. Ты решил ничего мне не рассказывать. И тебе кажется, что ты совершаешь героический поступок. Морис Оллингтон – герой, впечатлительная натура, держит рот на замке по поводу того, что гложет его героическую впечатлительную душу. Только дело совсем в другом. Просто ты слишком ленив, высокомерен, ко всему безразличен (так тебе кажется), так что ты не находишь нужным замечать людей, таких как твой cын, твoя жена, не считаешь их достойными того, чтобы посвятить в свою великую тайну, открыть им, как ты себя чувствуешь и что ты думаешь обо всем. Прости, папа, я выбрал не самое удачное время для такого разговора, я знаю, но самостоятельность оправдана лишь в тех случаях, когда дело касается пустяков или когда приходится полагаться только на себя, поскольку просто нет никого рядом с тобой, но в твоей ситуации все обстоит иначе; очень плохо, что ты живешь отдельно от других людей, в особенности от тех, которые зависят от тебя. Я же вижу, что у тебя мерзко на душе, но, если вокруг происходит что-то действительно дерьмовое, этого можно было бы избежать, если б ты сказал заранее о своих делах мне или Джойс. Ну а теперь я прекращаю; продолжу, когда тебе станет лучше. Извини, папа. И забудем об этом на некоторое время. – Он протянул мне руку, и я пожал ее. – Ты мне вот что сейчас скажи: как ты хочешь устроить все сегодня вечером, и я прослежу, чтобы все было по-твоему.