Жизнь философа – написанные им книги, самые волнующие события в ней – мысли. У Канта нет иной биографии, кроме истории его учения. Почти весь свой век он прожил в одном городе – Кенигсберге, он никогда не покидал пределов Восточной Пруссии. Он не искал славы, не добивался власти, не знал ни деловых, ни любовных треволнений. Он не был женат.

Внешняя жизнь Канта текла размеренно и однообразно, может быть, даже монотоннее, чем у людей его рода занятий. Этого не скажешь о жизни внутренней, о жизни его духа. Здесь происходили удивительные свершения. Рождались дерзновенные идеи, крепли, вступали в единоборство с другими, гибли или мужали в борьбе. Мысль скиталась по континентам, устремлялась за земные пределы, пытаясь достичь границ универсума. Мысль проникала в глубь человеческой души, стремясь познать самое себя. Мысль жила напряженно и драматически.

Почти все разновидности современного философствования так или иначе восходят к Канту. Его идеи подверглись трансформации, но продолжают жить. Знакомство с учением Канта – хорошее начало для изучения философии вообще. Он приучает мыслить самостоятельно.

Канта сравнивают с Сократом. Ибо философия его человечна. Эллинский мудрец впервые низвел философию с небес, утвердил на земле, отвлекся от космоса и занялся человеком. Для Канта проблема человека стоит на первом месте. Он не забывает и о вселенной, но главное для него – человек. Кант размышлял о законах бытия и сознания с одной только целью: чтобы человек стал человечнее. Чтобы жилось ему лучше. Чтобы не лилась его кровь, чтобы не морочили ему голову утопии и иллюзии. Кант все называет своими именами.

Кант вовсе не был затворником, отшельником, человеком не от мира сего. По природе он был общителен, по воспитанию и образу жизни – галантен. Просто у него рано возник всепоглощающий жизненный интерес – философия, и этому интересу он сумел подчинить все свое существование. Жить для него значило работать, в труде он находил главную радость. Жизнь Канта – пример единения слова и дела, проповеди и поведения. Он умер со спокойной совестью, с сознанием исполненного долга.

С детства будущий философ отличался хилым здоровьем, ему предрекали короткую, непродуктивную жизнь. Он прожил долгие, изобильные творчеством годы, никогда не болел. Этого он добился силой своей воли. Он разработал строгую систему гигиенических правил, которых неукоснительно придерживался, и добился поразительных результатов. Кант сделал самого себя. И в этом отношении он уникален.

Все свои сознательные годы Кант искал истину. Но истина – процесс. Кант не произносил таких слов, он только руководствовался ими. Никогда не овладевало им чувство, что все сделано, что обретен абсолют. Кант улучшал, уточнял, шлифовал свое учение. Жизнь Канта – непрестанное духовное развитие, вечный поиск. Вплоть до последних лет, когда мысль вышла из-под его контроля.

Читать Канта трудно. Понимать еще труднее. Но понятая мысль радует и возвышает. Игра стоит свеч, затраченное интеллектуальное усилие вознаграждается сторицей. У иного замысловатого автора разденешь фразу, освободишь от словесных хитросплетений, и перед тобой банальность, а то и вообще ничего нет. У Канта трудность изложения всегда связана с трудностью проблемы, с тем, что зачастую ему первому пришлось к этой проблеме прикоснуться. О простых вещах Кант говорит просто, порой блистательно.

Писать о Канте – честь и ответственность для философа. Тем более что существует глубинная связь между учением Канта и сокровенными помыслами русских классиков. Достаточно назвать два имени – Достоевский и Толстой. Их, как и Канта, волновала судьба человека, они, как и Кант, видели всю глубину связанных с ней коллизий, контроверз, катаклизмов.

Толстой, который более чем прохладно относился к Гегелю, зачитывался Кантом. Он был уверен, что их воззрения совпадают. Он собрал и издал афоризмы Канта. Он говорил, что на него «всегда производила сильное впечатление жизнь Канта». Однажды Толстого спросили: «Доступна ли философия Канта заурядному человеку и возможно ли популярное изложение ее?» Ответ гласил:

«Популярное изложение ее было бы величайшим делом. Интересно узнать, есть ли такие попытки на Западе. Во всяком случае это было бы в высшей степени желательным».

Данная книга не претендует на всестороннее и исчерпывающее рассмотрение философии Канта, она посвящена его жизни. Но у Канта нет иной биографии, кроме истории его духа. Поэтому уйти от философии было невозможно. Автор пытался говорить о главном и – насколько позволяет материал – просто. Если это не всюду удалось, да простит ему читатель.

По традиции мы начнем жизнеописание Канта с истории его города. Гранитом этого города как бы выложены строгие конструкции философа, воздухом дышат его живые творения…

На землях между Вислой и Неманом издревле жили языческие балтийские племена, именовавшие себя пруссами. Христианство пришло к ним с завоевателями. После неудачи крестовых походов на Ближнем Востоке немецкие рыцари двинулись на тот восток, который был им поближе – в Прибалтику. Почти весь XIII век продолжалось покорение прусских земель Тевтонским орденом.

В 1255 году в устье реки Преголи был заложен замок. В честь союзника – чешского короля Оттокара II, участвовавшего в походе, орден назвал замок Королевской горой – Кенигсбергом. Чешские воины именовали его по-своему – Краловец.

Вокруг замка стали селиться бюргеры. Возникли три города: самый старый – Альтштадт, восточнее его – Лёбенихт, южнее, на острове, который образует река, – Кнайпхоф. Города торговали, соперничали, враждовали. Иногда между ними даже вспыхивали войны. Только в 1724 году они объединились в единый город. Кант и город Кенигсберг – ровесники.

Замок походил скорее на крепость, чем на дворец. Возводившийся в разные времена и в разных стилях, он представлял собой каре с обширным внутренним двором, множеством помещений, парадных, жилых и подсобных, огромным Московитским залом, одним из самых больших в тогдашней Германии, высокой сторожевой башней, первоначально предназначенной для военных целей, а затем превращенной в пожарную каланчу.

Горожане – пришлый народ со всех концов Германии. После того как Европу стали раздирать религиозные распри, появились и иностранцы. Жилось на завоеванной земле тревожно и неуютно, всегда в напряжении, почти что в боевой готовности. Напряжения, выдержки, сил требовала и природа; болота не годились под пастбища, суровые зимы губили посевы. Жизнь учила труду и дисциплине.

Когда началась Реформация, страна быстро приняла лютеранство. К этому времени орден распался, и на восточной его половине возникло герцогство Прусское. В начале XVII века Пруссия объединилась с маркграфством Бранденбург в единое государство, которое с 1701 года стало именоваться королевством. Столицей был Берлин; Кенигсберг – самым крупным городом, центром восточных земель, лежавших особняком, за владениями польской короны.

Кенигсберг быстро набирал силы. Оживленный порт, он служил мостом между Западной Европой и Восточной. Здесь процветали ремесла и торговля. Здесь возник университет («Альбертина»), куда за получением образования стекалась молодежь со всей Прибалтики. Здесь находился сильный гарнизон, размещенный по обычаю того времени не в казармах, а на постое у населения: улицы всегда пестрели мундирами.

Их обилие отличало прусские города. По количеству населения Пруссия занимала вЕвропе тринадцатое место, по численности войск – четвертое (после Франции, России, Австрии). Оружием молодое королевство раздвигало свои границы. Для того чтобы маленькому государству содержать большую армию, приходилось усиливать налоговое обложение и экономить на всем. После воинской доблести бережливость считалась второй прусской добродетелью. Принцесса Вильгельмина оставила описание скудной трапезы у своего венценосного отца Фридриха-Вильгельма I, участники которой встали из-за стола голодными, а разговор вели только о солдатах и экономии. Первый интерес «солдатского короля» явно преобладал над вторым: скупость не мешала ему тратить большие деньги на содержание гвардейского полка «долговязых парней», великанов, собранных со всех концов света. Самый высокий, родом из Ирландии обошелся ему в 9 тысяч талеров (что значительно превышало годовой бюджет Кенигсбергского университета). Экономил король на всем остальном. Например, на моде: были отменены дорогостоящие неуклюжие парики, мужчинам велели собирать волосы в простенькую косичку, вскоре это распространилось по всей Европе. Сам король всегда ходил в военной форме (это тоже было нововведением). Экономил прусский король и на науке: он фактически прикрыл академию, основанную в Берлине Лейбницем при его предшественнике.