Аввакум уверил её, что такие галлюцинации бывают и в них нет ничего особенного — нервы, депрессия, и больше ничего. И не стоит вызывать врача из-за таких пустяков. Пускай полежит в тепле, и все пройдёт. А кстати — почему в этом камине не разводится огонь? Если у них нет дров, так он может им достать — у него есть приятель, который работает в «Топливе». Все же камин без огня…

Тут Вера перебила его. Нет никакого смысла говорить о камине. Печально, конечно, но что поделаешь — еше в давние времена аптекарь — один из бывших владельцев этого дома — превратил камин в тайник, вероятно, для производных опия, которыми, как поговаривали, он торговал из-под полы. Все настаивали перед её дядей — вечная ему память! — и она, и её жених, который в грош не ставит романтику каминов, но все же; и Савва Крыстанов, и Евгения Маркова — в особенности Евгения Маркова, которая уже чувствовала себя хозяйкой дома, — все настаивали, чтоб дядя восстановил камин, но он упорно отказывался. Был просто непреклонен. Появится, мол, сквозняк, будет дуть, сырость будет проникать, и все в таком роде…

— Может быть, он был прав, — подумав, сказал Аввакум. — Этот камин у самой крыши, и в ненастье через него, наверное, проникали и влага и холод. — Он взглянул на свои часы. Не опоздает ли она в консерваторию?

Полчаса спустя Аввакум был уже у себя на улице Латинка. Быстро, не теряя времени на то, чтобы сбросить пальто, он отпер дверцу сейфа, вставил в розетку штепсель служебного электрофона, сообщил свой кодовый знак и потребовал связать его с дежурным офицером по оперативной группе отдела «Б».

— Список автомашин. Припоминаете?

— Так точно.

— Диктуйте. Стенографирую.

«Справка о лицах, чаще других посещавших дом убитого. Время — с пяти часов тридцати минут до полуночи. Леонид Бошнаков и Вера Малеева прибыли в дом без двадцати восемь. Установлено, что оба были в кино и не выходили оттуда во время сеанса. Евгения Маркова, которую Леонид Бошнаков и Вера Малеева проводили до перрона Центрального вокзала, прибыла в Пловдив пассажирским поездом, провела урок в Доме железнодорожника и вернулась в Софию скорым после полуночи. Савва Крыстанов, которого органы милиции застали в доме убитого сразу же после убийства… Доктор Светослав Стоянов Иванчев, домашний врач инженера Теодосия Дянкова. В пять часов десять минут выехал на своём „москвиче“ из Пироговской больницы, где он работает. Выехав из Софии, прибыл в Пазарджик, где остановился в доме своих родителей. Установлено, что до пяти часов того же дня был безотлучно в больнице. Взял домашний отпуск на неделю… Машина Леонида Бошнакова, серый „опель“ Сф—6278, была прослежена при выезде из Софии и к семи часам того же дня замечена возле спичечной фабрики в Костенце. За рулём сидело неизвестное лицо. У собственника автомашины права отняты по сегодняшнюю дату включительно за грубое нарушение правил — вождение машины в нетрезвом состоянии. На станции Костенец „опель“ остановился рядом с большой новостройкой, на засыпанном известью шоссе. Водитель вышел из машины, чтобы подкачать камеру. Следует отметить, что „опель“ известен местным органам, так как часто заезжает на дачу инженера Теодосия Дянкова. Дача эта расположена в пятистах метрах к северо-востоку от вокзального района по дороге на курорт. Таковы сведения наблюдения, установленного по вашему приказу».

— Погодите, — сказал Аввакум. — Что было дальше с «опелем»?

— Остановился перед дачей инженера. Но на обратном пути оторвался от наблюдателей, ввиду чего не удалось установить личность водителя.

— Очень жаль! — Аввакум вздохнул. — Впрочем, извините за вопрос. Где стоит эта машина?

— Леонид Бошнаков оставляет её на улице Обориште за бывшим железнодорожным переездом, на пустыре с временным бараком, который он снял под гараж.

— Благодарю. — Аввакум немного помолчал. — Небольшое задание. Вы слушаете меня?

— Слушаю.

— Произвести осмотр автомашины и, если будет обнаружено что-либо особенное, немедленно мне сообщить. Жду.

Он повесил трубку, запер дверцу сейфа и некоторое время стоял неподвижно Затем, не снимая пальто, занял своё любимое место у камина в старом кресле с высокой спинкой, сдвинул шляпу на лоб и закрыл глаза.

После двух часов он встретился с капитаном Петровым в кафе-кондитерской гостиницы «Балкан».

— Прогуляемся для освежения в Костенец? — спросил Аввакум.

«Освежение» означало большую охоту, неожиданное открытие, развязывание сложного узла; означало урок расследования, анализа, празднество логики. Приятного аппетита, Шнайдер!

Аввакум сел за руль, повернул ключ. Машина плавно скользнула по асфальту, перевела дух и помчалась.

Погода была пасмурная. Мелкие капли дождя пятнали ветровое стекло бесчисленными точечками.

Дача Теодосия Дянкова находилась слева от шоссе, ведущего на курорт. Она приютилась в старом и густом сосновом лесу и появлялась как-то внезапно в конце вымощенной булыжником дорожки, потемневшая от времени, двухэтажная, с балкончиком, со спущенными шторами.

По витой лестнице они поднялись из холла на второй этаж и очутились в гостиной. Сквозь шторы едва проникал серый свет ненастного зимнего дня. Камин, массивный дубовый стол посередине, на стенах старинные часы с гирями, охотничьи ружья, оленьи рога. Напротив камина клавесин.

Крышка клавесина откинута, на подставке развёрнутая партитура.

Аввакум (останавливается посреди комнаты). Что скажешь, Петров? У покойного Дянкова был довольно изысканный вкус.

Петров. И порядочные средства, разумеется. Построить такую дачу…

Аввакум. Он ничего не построил и ничего не купил. Все это по наследству… (Расхаживая, он смотрит на пол и вдруг снова останавливается.) Что ты здесь видишь, Петров?

Петров (опускается на колени и разглядывает место, на которое ему указывает Аввакум). Тот же беловатый след.

Аввакум. Да, тот же беловатый след, который мы обнаружили в передней, только более плотный и чёткий, хотя и потускневший. На лестнице мы заметили такой след с расстояния в несколько мегров, здесь же его можно увидеть, лишь внимательно присмотревшись.

Петров (продолжая стоять на коленях). Это, разумеется, след, оставленный ботинками, ступавшими до этого по извёстке.

Аввакум. Поздравляю вас с правильным выводом.

Петров (поднимается). Поскольку в других помещениях дачи мы не нашли подобных следов, следует предположить, что некто, оставивший их, никуда не заходя, прямиком поднялся сюда.

Аввакум (усмехается). Вы, Петров, обладаете даром рассказчика. Продолжайте!

Петров. Некто вышел из «опеля» и повторяю, поднялся прямо сюда.

Аввакум (по-прежнему расхаживает и разглядывает стены). Позволю себе дополнить твой рассказ некоторыми незначительными подробностями. Сам знаешь, подробности моя слабость.

Петров. Неуловимые!

Аввакум (отмахивается). В 6 часов 30 минут «опель» Леонида Бошнакова был замечен в сотне метров к востоку от спичечной фабрики. На этом месте свалены стройматериалы. Кювет и часть шоссе залиты извёсткой. «Опель» задержался там минут на пять. Водитель был человеком среднего роста, в длинной шубе и вязаной шапочке, какие носят лыжники. Воротник шубы был поднят, так что наши люди не смогли разглядеть его лицо.

Петров. Через пять минут «опель» свернул на дорогу, ведущую к даче инженера.

Аввакум. И поскольку, как нам сообщили из Управления, туда часто приезжали, вместе или в отдельности. Леонид Бошнаков, Евгения Маркова, Вера Малеева и их приятели, «опель» ни на кого не произвёл впечатления. И в этот день и прежде ни на кого не производили впечатления машины, привозившие на дачу весёлых гостей. (После короткой паузы.) Тебе не холодно?

Петров. Холодновато.