Для большинства женщин отпуск – единственное удовольствие, которое дает работа. Его ждут целый год, с упоением строя грандиозные планы, тщательно составляя маршруты путешествий, покупая наряды, которые должны потрясти воображение других отдыхающих, аборигенов или, по крайней мере, доставить наслаждение своей владелице.

В этом отношении Констанс Эллингтон резко отличалась от прочих представительниц прекрасной половины человечества, потому что прием солнечных ванн, романтические прогулки по пустынному берегу, любование – в одиночестве – лунной дорожкой, забеги по музеям и кросс по руинам, посещение местных достопримечательностей и гул испорченного кондиционера в номере надоедали ей примерно через пять-шесть дней. Потом начиналась скука, развеять которую не могли ни телевизор, ни книга, ни робкие попытки отчаявшихся ловеласов завязать нечто, подходящее под определение «курортный роман».

В результате к началу второй недели отпуска Констанс принималась считать оставшиеся дни, вспоминать о незаконченных делах и даже теряла аппетит. Море утомляло ее однообразием пейзажа, местная кухня вызывала раздражение, а плоские шуточки пляжных Тарзанов и голодный блеск в глазах завсегдатаев баров только укрепляли в убеждении, что отдыхающие являют собой наихудший образчик человеческой породы.

На этот раз страной ее паломничества стала Греция. В туристическом агентстве, куда Констанс заглянула за месяц до отпуска, ее убедили в том, что ехать лучше всего именно в июне, что для усвоения богатейшего культурного наследия требуется никак не меньше десяти дней, а неделя на пляжах Эгейского моря чудесным образом восстановит истраченные силы и придаст необходимый заряд бодрости. Поддавшись на сладкоголосые увещевания тощей сирены, кутавшей плечи в поблекшее кашне, Констанс покорно выложила денежки и обрекла себя на восемнадцатидневное расставание с туманным Альбионом.

Прилетев в Афины и поселившись в скромном отеле «Оскар», она совершила восхождение на Акрополь, постояла возле Парфенона и прогулялась по площади Синтагма. Вторая часть знакомства с Элладой включала в себя небольшой автобусный тур с посещением Фив, Мегары, Коринфа и морскую экскурсию на остров Кея. Но прежде ее ожидал, как обещалось в рекламном проспекте, «незабываемый отдых на чудных пляжах Халкидики».

В общем, лежа на резиновом матрасике и безуспешно пытаясь вникнуть в смысл того, о чем хотел рассказать ей и другим любитель античности Роберт Грейвс, Констанс чувствовала себя обманутой, одинокой и глубоко несчастной.

Упавшая на страницу тень заставила ее поднять голову.

– Извините, мисс, вы не скажете, который час?

Ей хватило беглого взгляда на загорелое, с неплохо развитой мускулатурой тело, чтобы понять – время может интересовать этого плейбоя в самую последнюю очередь. Ладно, придется показать искателю приключений, что на сей раз он ошибся в выборе жертвы.

Кристофер Маккормик аккуратно положил трубку телефона, вздохнул, посмотрел в окно, за которым моросил нудный, совсем не летний дождь и только после этого перевел взгляд на своего партнера по бизнесу Уильяма Паркера.

– Уолшэм? – спросил Паркер.

– Нет. – Маккормик еще раз вздохнул. – Старик считает ниже своего достоинства общаться с такими людьми, как мы. Звонил его секретарь Малкольм Кенвуд. По его словам, Уолшэм принял решение продать дом со всем, что там находится.

– Включая коллекции? – уточнил Паркер.

– Включая коллекции, – подтвердил Маккормик.

– Кто будет проводить оценку?

– Кенвуд сказал, что предварительная оценка уже проведена, они приглашали экспертов из двух агентств, лондонского и эдинбургского. Нам нужно выслать своих представителей, согласовать детали и провернуть всю операцию до середины июля.

– Похоже, Уолшэму срочно понадобились денежки.

– Думаю, дело не в старике, а в его дочери. Андреа Уолшэм собирается переехать в Штаты. По слухам, выходит замуж за какого-то актера из Голливуда. Парень не бедный, но заниматься поддержанием в порядке особняка девятнадцатого века ему ни к чему. В общем, дочка нажала на папочку, старик Уолшэм, похоже, махнул на все рукой, и теперь очередь за нами.

Паркер задумчиво кивнул. Особняк Джереми Уолшэма привлек их внимание еще два года назад.

– Если мы хотим опередить «Корону», – сказал Паркер, – надо поторопиться. Я слышал кое-что об этой девице, дочке Уолшэма. Ей палец в рот не клади. Не сомневаюсь, что она уже ищет других покупателей, надеясь поднять цену, а у «Короны», по слухам, есть на примете миллионер из Германии, готовый потратиться, чтобы отхватить кусочек доброй старой Англии.

Маккормик согласно кивнул и, достав из стоящей на столе шкатулки сигару, внимательно осмотрел ее со всех сторон, словно желая убедиться в том, что вместо сигары ему не подсунули миниатюрную бомбочку.

– Малкольм Кенвуд на нашей стороне, но надо как-то нейтрализовать дочку Уолшэма.

Пару минут совладельцы «Темз Истейт корпорейшн» сидели молча, один неспешно потягивал «гавану», второй сосредоточенно протирал очки. Наконец Паркер поднял голову.

– Думаю, надо послать Брайана Дорретти и..г.

– …И Констанс Эллингтон, – подхватил Маккормик.

– Ты воруешь у меня мысли, – усмехнулся Паркер.

– Надеюсь, эта не последняя. – Ловко выпущенное Маккормиком кольцо сизого дыма поднялось над столом, повисело, дрожа, и потянулось к окну. – Брайан отлично справится с Андреа и изучит заключения экспертов. А Констанс займется коллекциями и…

– …И не даст Брайану разгуляться, – закончил за него Паркер. – В таких ситуациях она просто незаменима. Прекрасный знаток искусства и совершенно лишена того, что сейчас модно называть сексапильностью. Признаюсь, я ни разу не подумал о ней, как о женщине.

– Да, Констанс настоящая боевая лошадь. На нее можно положиться.

Паркер вдруг досадливо покачал головой.

– Черт, мы с тобой совершенно упустили из виду одно обстоятельство: наша мисс Синий Чулок сейчас отдыхает. Греется под солнцем Греции. Не выдергивать же бедняжку из отпуска. Она ужасно огорчится.

Толстые губы Маккормика растянулись в улыбке. Он отложил сигару и победно хмыкнул.

– Вот тут ты ошибаешься. Констанс Эллингтон будет только рада вернуться на работу и взяться за столь ответственный проект. Хочешь пари?

– Какое?

– Ставлю сто фунтов, что она уже в Лондоне. Паркер, знавший своих работников не хуже Маккормика, покачал головой.

– Теперь я нисколько не удивлюсь, если узнаю, что ты сколотил первоначальный капитал, отнимая деньги у серых и убогих.

Констанс устало опустилась на диван и обвела взглядом гостиную, одну из двух комнат небольшой квартирки в трехэтажном доме на Уоршип-стрит. За время ее отсутствия ничего не изменилось, если не считать тонкого слоя невесть откуда взявшейся пыли. Как же приятно вернуться к родным пенатам! Сейчас, когда она сидела перед стареньким, украшенным серебряной вазой телевизором, а шумная, назойливая, крикливо-веселая Греция с ее бесшабашными обитателями осталась в прошлом, проведенные там дни уже не казались скучными, а воспоминания постепенно окрашивались в приятные ностальгические тона.

В запасе у нее еще оставалось три дня, а потому Констанс рассчитывала прибраться в квартире, навестить свою сестру, Кэрри, жившую неподалеку от Парк-сквер-Гарденс, и просто поваляться с книгой в последний день отпуска, балуясь чем-нибудь вкусненьким вроде ванильного мороженого.

Дребезжащий звонок телефона прозвучал настолько неожиданно, что Констанс вздрогнула. Интересно, кто бы это мог быть? Все ее знакомые, которых было не так уж и много, знали, что она должна вернуться только через два дня.

– Алло?

– Констанс? – осторожно спросил женский голос и тут же более уверенно добавил: – Ну конечно, ты опять притащилась из отпуска раньше срока!