– Долгое время я надеялась, что Ретт вернется, что он обязательно спасется. Ведь он такой сильный. Мне до сих пор кажется, что он жив, что он где-то есть. Я понимаю, что это звучит дико, ведь столько раз публиковались списки всех погибших. Его не было в них и я всегда верила, что он не погиб… Что это не может быть правдой. – Лицо Скарлетт напряглось. – Я практически порвала все связи с миром, в котором жила раньше… только семья… его любимая дочь, вот все, что у меня осталось. Но… надежда иссякла… я совершенно опустошена и теперь понимаю, что эта надежда погубила меня. Теперь я знаю, Ретта нет, и он никогда не вернется. Все-таки он утонул тогда… Я не могла подумать, что прощаюсь с ними навсегда… – Я даже не поцеловала Ретта на прощание… и больше не видела его, – Скарлетт плакала на палубе ночного парохода, а Джон мягко придерживал ее за плечи.
– Но Вам не оставалось ничего другого. Вы поступили совершенно правильно. Вам повезло, что так случилось. Вы не должны обвинять себя за то, что выжили, а Ваши близкие – нет.
– Но почему он не позволил мне остаться с ним? – Скарлетт спрашивала Джона, как будто он знал ответ. – Почему он почти что выбросил меня с уже тонущего корабля.
– Наверное, он любил Вас настолько, что не мог позволить умереть. Так бывает. Такая любовь есть. И потом Ваш муж знал, что Вы нужны его дочери.
– Да, это так. И это справедливо по отношению к детям, но не ко мне… Дети вырастают и уходят, – голос Скарлетт звучал глухо, она впервые высказывала вслух эти сокровенные мысли. – Иногда я ненавижу даже свою погибшую дочь за то, что я выжила, а она нет. Почему я была обречена жить с такой болью? Почему я должна… – Скарлетт не стала продолжать. Это не имело сейчас значения. Близкие погибли, а она пережила все это и еще много чего…
– Жизнь несправедлива подчас. – Джон был очень тронут и взволнован, понимая, что женщина открывает ему самое сокровенное, что наболело у нее на душе. И он понимал также, что вероятно, это происходит в первый раз, и ему первому Скарлетт высказывает свои наболевшие мысли.
– Прошу прощения, – Скарлетт взглянула на Джона. – Мне не следовало говорить Вам всего этого, – она смахнула слезы со щек. – Я обычно не рассказываю об этом.
– Я так и понял, – Джон улыбнулся Скарлетт. – Жаль, что я не встретил Вас раньше. Я бы выкрал Вас у Ретта и, может быть, Ваша жизнь сложилась бы иначе, более счастливо… так же как и моя, впрочем. Вы бы предостерегли меня от женитьбы на той, на которой мне не следовало жениться, – Джон улыбнулся и продолжал, – я женился на кузине Ричарда по материнской линии. «Очень симпатичная девушка», как сказала мне матушка, но, боюсь, я слишком поздно понял, что она меня не любит.
– Вы все еще женаты на ней? – спрашивая, Скарлетт смотрела на Джона. Она вдруг подумала о том, что могла бы выйти замуж за него… могла бы. Ее сердце при этой мысли замерло… Сегодня на пароходе она поняла окончательно, что Ретта нет… и не будет…
– Да, – обреченно ответил Джон. – У меня три прекрасных сына. Мы общаемся друг с другом почти раз в два месяца, между путешествиями. Боюсь, моя жена… как бы это сказать?.. Сторонится общения с мужчинами, она более счастлива в женской компании своих подруг, своих родственников и лошадей.
Скарлетт почувствовала, что Джон тоже сказал ей нечто важное, сокровенное, но побоялась что-либо уточнять. Очевидно было только то, что Джон женился на нелюбимой, которая тоже не любила его и, вероятно, эти «женские компании» не были особенно важны в рассказе Джона. В самом деле Джон сказал значительно больше: было удивительно, что у них с женой три ребенка, так как только считанные ночи они провели вместе, но эти редкие попытки оказались такими плодотворными. Больше они не повторялись, и к этому не было желания ни у того, ни у другого.
– Почему вы не разойдетесь? – тихо спросила Скарлетт, но Джон только медленно покачал головой.
– По многим причинам, среди которых – сыновья. Кроме того, боюсь, мои родители не переживут нашего развода. В нашей семье никогда не было разводов. Но ситуация усугубляется еще и тем, что, благодаря моей французской бабушке, я редкая птичка, британский католик. Отсюда следует, что мы с Патрицией пожизненно связаны. Все это определяет безрадужные перспективы в обозримом будущем. – Джон говорил об этом как бы между прочим, но Скарлетт чувствовала в его словах одиночество, которое отражалось и в глазах мужчины, когда он рассказывал о своей супружеской жизни.
– Но почему бы вам не расстаться с женой? Вы не сможете прожить так всю жизнь. – Все это удивляло Скарлетт. Они были чужими людьми, но поделились друг с другом самым сокровенным. Впрочем, такое часто встречается в дороге.
– У меня нет выбора, – тихо сказал Джон, возвращаясь снова к своей исповеди. – Точно так же, как не было у Вас, когда Вы встали перед лицом необходимости воспитывать детей. Долг чести, как сказала бы моя бабушка. Бывает долг чести и долг любви. В моем случае речь идет о чести. И мальчики прекрасные. Они уже немного подросли, учатся в школе. Ричард был последним, кто отправился в школу в прошлом году… Это волнует меня немного. Я редко бываю дома, – Джон с мальчишеской улыбкой взглянул на Скарлетт, – провожу много времени в Нью-Йорке, а в Париж езжу по возможности. Я слежу за землями отца. У меня есть друзья в Берлине и Риме… так что не все так уж плохо. – Скарлетт молча стояла рядом с Джоном, который не снимал рук с ее плеч.
– Звучит, однако, одиноко и печально, – она сказала это искренне, и Джон с благодарностью посмотрел на нее.
– Согласен, хорошего мало. Но это то, что у меня есть, и я стараюсь извлечь максимум из этого. Так же как это делаете Вы. Моя жизнь – это не жизнь в полном смысле слова. Так же как и Ваша. Оглянитесь на свою жизнь: Вы почти потратили ее на оплакивание человека, погибшего несколько лет назад. Мужчину, которого Вы любили. Вдумайтесь в это, подумайте о нем. У Вас было право на большее в жизни, так же как и у меня, это очевидно, но мы не воспользовались этим. Вы – окруженная своими детьми, и я – своими. У меня права на что-то другое, я женатый человек. Но Вы не замужем, поэтому, когда Вы сойдете с парохода, Вам нужно найти кого-то, кого Вы полюбите, может быть, это окажется еще один Ретт. Вам следует выйти замуж, вы еще молоды. Я не могу себе позволить жениться второй раз. Но Вы должны, Скарлетт. Не упускайте такой возможности.
– Не говорите глупости, – засмеялась Скарлетт, но Джон говорил ей то, о чем она уже не раз задумывалась сама. – Знаете что? – продолжал Джон. – Если бы у меня был шанс полюбить кого-то, стать снова счастливым, я бы ни минуты не раздумывал и окунулся бы в это чувство, – при этих словах Джон посмотрел на Скарлетт сверху вниз и вдруг, заключив в объятия, поцеловал ее. Он целовал ее так, как никто не делал этого после гибели Ретта. Она уже забыла такие страстные поцелуи. А слова Джона взволновали ее душу. Может быть, он прав? Может быть, Ретт это только далекая память о прошлом? Ведь все так изменилось. Может быть, она уже пережила утрату? Или все еще помнит? Невозможно было дать ответы на эти вопросы, но Скарлетт не сомневалась до этой минуты, что любит Ретта до сих пор. А теперь? Может быть, время прошло и унесло с собой эту любовь? Целуя Джона в ответ, Скарлетт неожиданно почувствовала, как пелена спадает с ее души. Они стояли, поддерживая друг друга, как двое тонущих.
Джон долго не отпускал от себя Скарлетт. Они так и стояли, обнявшись, Джон снова и снова целовал ее, а потом посмотрел на нее и сказал то, что Скарлетт должна была знать с самого начала. Джон чувствовал, что должен сказать это.
– Скарлетт, неважно, что произойдет между нами, я не смогу жениться на вас. Я хочу, чтобы вы знали об этом сразу, пока мы не полюбили друг друга. Не имеет значения, какого размаха достигнет в одно прекрасное время моя любовь к вам, я – конченый человек. Я останусь женатым до смерти. Я не хочу разрушить вашу жизнь и должен сказать, что если вы позволите мне полюбить, я оставлю вас свободной… ради вас, вашего благополучия и моего. Вы понимаете меня?
