Минуту спустя она уснула за столом. Мигель тихо унес ее из столовой. Было два часа утра.

А теперь утро почти миновало. У Эстеллы все спокойно. Быть может, в эту минуту она сосредоточила свое внимание на Иа-Иа и Тигре – какие философские открытия последуют сегодня? Боже, спаси нас, когда она доберется до Руальда Даля.

Мимо моего окна только что прохлопал крыльями аист, держа в клюве извивающееся лакомство, из тех, что миссис Унылая Сливовая Водка, вероятно, порекомендовала бы мне для здорового завтрака. Ну да ладно. Завтра меня ждет гимнастическая машина «наутилус» и с процентами!

А пока удачи с Томом и членистоногими.

Со всей любовью,

Рут.

Авенида де Сервантес 93 Мадрид 10 мая

Дорогой Гарри!

Жаль, что ты не будешь в свите президента, когда он на будущей неделе встретится здесь с лидерами ЕС. Но, естественно, я понимаю, твоя первейшая обязанность – утешать супругу сенатора, пока из-за международных дел он вынужден торчать в Европе. В подобных делах ты всегда был на редкость добросердечен.

Увы, мне еще не пришлось на личном опыте познакомиться с двойной ванной, но буду счастлив положиться на твои слова, что миссионерская поза в ней не рекомендуется.

Твой стихотворный опус на тему библиотекаршей показался мне изобретательным и в обычном твоем дурном вкусе. Да, кстати, неразрезанные страницы бывают только во французских книгах, а здесь Испания. И насколько мне известно, рассказ Мериме не называется «Партия в трахтрах», и действие «Партии в триктрак» в отличие от «Кармен» происходит не в Испании. Ангель же предпочитает серьезные книги и твердо намерена поступить в какой-нибудь университет, чтобы изучать историю искусства и сравнительные религии.

Нет, мое чувство юмора НЕ покидает меня всякий раз, когда я упоминаю о ней. Пожалуй, в будущем мне лучше о ней не упоминать вообще, поскольку твое чувство юмора ныряет в канализацию, стоит мне это сделать. И я бы хотел, чтобы ты прекратил называть ее моей «любовницей в пеленках». Ангель – взрослая самостоятельная женщина и категорически не моя любовница, как ты прекрасно знаешь.

Рут исчезла провести уик-энд со спившейся маркизой, оставив запакованным какой-то непонятный предмет с названием «Наутилус» на ярлыке. Это ведь какое-то глубоководное животное, обитающее в раковине? Для чего оно ей? Я со страхом жду вскрытия. Или в припадке энтузиазма она приобрела один из образчиков современной английской скульптуры, по поводу которых мне пришлось публично изливать восторги некоторое время тому назад? Вероятно, Рут решила, что я говорил от чистого сердца. Если так, то наш следующий званый обед должен быть повеселее последнего.

Мне придется приветствовать премьера, когда он прибудет на конференцию ЕС. Уповаю, что вопрос о Гибралтаре не всплывет, и обезьяны не послужат Рут темой для ее официальной беседы с ним. В обществе государственных мужей ее фантазия разыгрывается очень легко, а утихомиривается с трудом.

Жизнь в настоящий момент нелегка на нескольких фронтах. Я предвкушаю, как познакомлю Ангель с Эль Греко в Толедо, едва только это фанданго ЕС подойдет к концу. Она томится таким голодом по произведениям искусства, а для меня она сама одно из них.

Из чистого любопытства: как ты все-таки проделываешь это в ванне?

Всего наилучшего,

Пирс.

Отель «Портмеор» Сент-Айвс Корнуэлл 17 мая

Дорогая Сама Стройность!

Я противник здоровья. Я бы никогда не дожил до пятидесяти пяти, если бы следил за тем, что ем, и моим весом, и моим давлением, и количеством алкоголя, мною потребляемого; если бы жевал мультивитамины, бегал трусцой, грыз женьшень и экологически чистые овощи, а также приветствовал зарю йогой. Так с какой стати ты в нежном возрасте тридцати шести лет пала жертвой сокрушающих душу диет и упражнений? И не во имя великого дела, но для того лишь, чтобы вернуть себе сердце мужа, тебя недостойного на десять порядков? Почему ты просто не оставишь его предаваться глупым грезам и не насладишься свободой, на которой, впрочем, всегда настаивала, а затем не подашь ему носовой платок утереть слезы, когда его грезы пойдут прахом?

По-моему, я когда-то видел твою подругу Эстеллу, только не помню где. Ощущение такое, что к этому имел отношение Биарриц, но все остальное из моей памяти изгладилось. Возможно, что и к лучшему. Справляться у нее смысла нет: скорее всего она была с тем или иным королем и не вспомнит неуклюжую газетную ищейку, обнюхивавшую ее юбки.

На этот край известного мира меня привела дурацкая история. Подделыватель картин. Господи, ну кому это интересно? Насколько я могу судить, они тут все занимаются подделкой искусства – целые колонии в джинсовых костюмах из коллекций французских дизайнеров и сандалиях цапаются между собой, как бешеные, и звонят своим лондонским агентам за счет абонентов. Даже их картины все выглядят так, словно начаты были очень мило, а затем попали в цунами. Но, как ты знаешь, я во всем этом полный невежда. Люди вроде меня говорили то же самое о Гогене. Вполне вероятно, что я и сейчас последую их примеру.

Джейнис, несомненно, сообщила тебе, что я нашел ей издателя для воплощения твоей идеи «Членистографии» – некоего Сэмюэла Джонсона (по-моему, я где-то уже слышал это имя). Мы с Джейнис сотрудничаем вполне сносно. Как шеф-повар я сотворяю для нее соблазнительные деликатесы, которые не приносят желанного результата, зато питают ее воображение дальше некуда. Она отказывается показать мне свою иллюстрацию к «Венеридам в винном соусе», пока ее не завершит. Эта женщина по-настоящему опасна. И если наш лексикограф доктор Джонсон сдержит слово, она будет по-настоящему богатой. А если она, так и я. Быть может, мы вместе окажемся здесь на кончике Корнуэлла и приобщимся к жизни моллюсков, и даже откроем ресторан даров моря, донельзя претенциозный, задрапированный рыбачьими сетями, украшенный ловушками для омаров, где членистографические яства будут подаваться на неолитических тарелках в стиле Бернарда Лича.

Ну а серьезно, попросить ее выйти за меня?

Она говорит обо мне всякие жуткие вещи? Во всяком случае мне она их говорит. Мне кажется, я мог бы ее полюбить, но не уверен, знает ли она, что означает это слово.

К младшей библиотекарше, которую зовут Ангель, нельзя относиться всерьез. Я часто имел дело с ангелами, и они все бесплотны – в отличие от меня, дорогая Рут Беспощадная.

К которой со всей любовью,

Том.

Больница де ла Мизерикордия Мадрид 19 мая

Милая Джейнис!

Осталось пятьдесят пять дней.

Служба ремонта браков, отчет № 3

Писать это, лежа навзничь и держа ручку кончиком вверх, крайне непросто: ведь убедить чернила не подчиняться закону тяготения никак невозможно. То же относится и к крови в моих руках. А потому я попытаюсь писать короткими очередями.

Сестры убеждены, что я вернусь домой уже завтра – при условии, что им удастся придать мне вертикальное положение.

А пока я не могу даже дотянуться до телефона, а единственный открывающийся передо мной вид сосредоточивается в пауке, который передвигается по потолку примерно тем же способом, как я – по полу, когда Пирс доставил меня сюда.

Жизнь стала лучше с того момента, когда Эстелла прислала бутылку несравненного вина, из тех, которые обычно посылают только королю. Не уверена, что мне следует пить его с помощью хитро перекрученной пластмассовой соломки, похожей на прозрачную валторну, но мой находчивый муж сумел найти только такую – в магазине детских игрушек в отделе «все для розыгрышей». Первую попытку попить я предприняла из кожаной фляги – ну, знаешь, какие испанские пастухи носят на шее в горах, а английские туристы, возвращаясь с Коста-дель-соль, грузят в самолеты, – теми, с нарисованными на них полуголыми цыганками. Беда в том, что надо уметь попадать в рот, а у меня не получалось. Стены моей палаты выглядят так, будто по ним разбрызгался чей-то мозг. Соломка – явное улучшение, хотя кружение вина по пластиковому лабиринту скорее всего безнадежно губит букет, и я не уверена, что Пирс считает такое приспособление соотносимым с достоинством супруги поверенного в делах.