Должник и кредитор

Эра воинов-защитников родины уходит в прошлое… Личность благородного Сципиона кажется странной для нового времени. Унаследовав от бабушки большое состояние, он поделил сумму в 60 талантов между родственниками… «Ценою шестидесяти талантов, – писал Полибий, – купил Сципион никем не оспариваемую славу благороднейшего человека, причем не столько значили огромные размеры жертвы, сколь благонамеренность ее и умение, с каким услуга была оказана». Конечно, у Рима были и благородные, достойные мужи, а не только алчные и продажные политики, лидеры, которые ставят главной целью своей жизни интересы большей части народа. Такой фигурой стал сын римского народа Г. Гракх.

Гая Гракха называют самой величественной и трагической фигурой в римской истории и даже в истории человечества. Наделенный ясным умом, он мог, не уставая, работать день и ночь. Он разработал законы, касающиеся почти всех сфер римской жизни – землевладения, судов, провинций, колоний, армии, положения городской бедноты, строительства дорог. Все за несколько лет! Поразительная работоспособность. Как пишет Т. Бобровникова, за короткое время Гай Гракх один, без армии, без денег, без партии, «единственно силой своего ума и красноречия перевернул все римское государство!». И даже Цицерон, в силу своих политических симпатий и близости к олигархам, считавший его самым вредоносным из римских политиков, называет Гая Гракха «самым одаренным из наших сограждан». Естественно, на него обрушилась вся собственническая коррумпированная рать! Они убили его брата, народного трибуна Тиберия Гракха, они же начали судебный процесс и против него. О том, как жили крупные землевладельцы, капиталисты и наместники в провинциях Рима, сохранилось немало свидетельств. Гай Гракх со спокойным достоинством говорит цензорам о жизни в провинции: «Я жил в провинции так, как считал согласным с нашей пользой, а не так, как это приличествовало честолюбию. Я не держал у себя роскошной кухни, у меня за столом не стояли красивые рабы. Я так жил в провинции, что никто не может сказать, что я получил в подарок хоть асс или кто-либо из-за меня вошел в издержки. Два года я жил в провинции; если хоть одна шлюха вошла в мой дом, если из-за меня был соблазнен чей-нибудь раб, считайте меня самым последним подлецом! Если я был так чист с рабами, то вы можете заключить, как я относился к вашим детям. Вообще квириты, когда вернулся в Рим, то пояса, которые я увозил оттуда полными денег, я привез из провинции пустыми, а другие люди, которые взяли амфоры, полные вина, привезли их домой полными денег». Нужно ли говорить, что подобное щепетильное поведение крупного римского чиновника, направленного в провинцию руководить делами Республики, было исключением из общего правила.

Цезарь и Гракх

Римский народ менялся на глазах. Подлинная революция произошла во II веке до н. э. Римская республика вышла за пределы Апеннинского полуострова, а в Вечном городе произошел конфликт поколений. Отцы держались за римскую суровость, но дети и жены мужей и отцов бросились в погоню за модой. Запросы стали расти. Загородная вилла – кто больше? Кубок из редкого материала – у кого дороже? Спортивные игры и театральные представления – кто устроит шикарнее? Плиний пишет, что в волосах жены Калигулы Лоллии было жемчугов на 40 миллионов сестерциев. Отцы и мужья ради капризов своих жен и любовниц годами мучили восточные провинции тяжким налоговым бременем. Цыпленок на рынке Рима, стоивший меньше одного сестерция, быстро дорожал. Одежда из ткани, которую везут с края света, диковинные украшения, над которыми трудятся сотни мастеров, мимы и актеры, которых держат богачи, – все это стоило огромных денег и больших затрат рабочей силы. На римских модников и модниц в поте лица работала половина империи. Римлянин – солдат эпохи войн с Ганнибалом не узнал бы в надушенном, изнеженном, гладко выбритом, возлежащем на носилках римлянине эпохи Октавиана и Мессалины потомка. Римский империализм менее всего озабочен идеей послужить человечеству или прогрессу. Победа над Карфагеном лишь разожгла аппетиты Рима, куда хлынули немыслимые богатства. Всех римлян охватила безумная жажда наживы. Алчность и желание получить прибыль от всего, что движется, лежит или растет, стало чертой римлянина. К этому подталкивало и стремление женщин к роскоши, о чем пишет в своей монографии французский историк РоберЖ.Н. В моде фраза Веспасиана: «Деньги не пахнут!» (Pecunia non olet!) Что тут говорить, если сам великий Цицерон в труде «Об обязанностях» с уважением относится к накоплению, не видя в этом не только чего-то зазорного, но и считая это действие вполне естественным, разумным. «Но так как существует способ не только наживать деньги, но и помещать их в дело, дабы они давали нам постоянную возможность производить расходы, не только необходимые, но и свидетельствующие о нашей щедрости, так и славу надо приобретать и помещать разумно». Как видим, обретение славы у него прямо ставится в один ряд с обретением и умножением капитала.

Помпео Батони. Воздержанность Сципиона Африканского

Цицерон

«Нет ничего на свете, что было бы дороже и священнее умножения твоего капитала!» – вот девиз, начертанный на скрижалях едва ли не любого древнего и современного общества. Рим и Запад поклоняются богатству как единственному божеству, стоящему того, чтобы посвятить ему жизнь. Тем не менее, Э. Фромм писал: «Стремление к материальному богатству не является определяющим мотивом поведения людей. Оно характерно лишь для определенных культур, а другие условия могут создать характеры, питающие отвращение к материальному богатству или безразличные к нему». Характерно, что Фромм решительно противопоставил друг другу системы культуры, философии Запада и Востока, говоря: «Западный человек не может до конца постичь философскую систему Востока потому, что современный человек просто не может понять дух общества, который не ориентирован на собственность и алчность».

Вид Рима

Впрочем, слагаемые качеств, которые возвышали римлянина, делали его жизнь содержательной, значимой и ценной, были хорошо известны и четко сформулированы. Мы находим их в документе, где они прямо определяются как rerum bonarum maxima et praecipia. Речь идет о сохранившемся в составе компиляции Авла Гелия отзыве историка Семпрония Азеллиона о своем современнике П. Тицинии Крассе, консуле 131 г. до н. э. и друге Тиберия Гракха. Он «обладал, как передают, пятью первыми и главными достоинствами, ибо был человеком очень богатым, очень знатным, очень красноречивым, выдающимся знатоком права и великим понтификом» (Aul. Gell., I, 13, 10). Как отмечает Г. Кнабе, столетием позже возник новый своеобразный каталог того же рода – первая ода Горация. В ней повторяются многие понятия, фигурировавшие в приведенных выше текстах. Тут и воинская доблесть, и слава, и успешная магистратская карьера, и, конечно же, состояние, добытое прежде всего путем возделывания наследственного семейного надела. Богатство, превозносимое в числе первых добродетелей римлянами, было основой конституционного деления граждан на цензовые разряды. И чем богаче был человек, тем более видное место в обществе он занимал. Зажиточность фигурирует почти в каждой судебной речи Цицерона в качестве общественно весомой положительной характеристики. Служение государству на посту магистрата составляло предмет особой гордости, основу высокого социального статуса, что подтверждено и эпитафиями. Сочинения так называемых римских агрономов – Катона, Варрона, Колумеллы – и многие положения римского права, касающиеся земельной собственности, подтверждают восприятие извлеченного из обработки земли богатства как наиболее достойного. Но все-таки не оно, это богатство, составляло основу капиталов Рима.