— Милорд, я надеюсь, вы и леди Хаверли в добром здравии?

— Да, да. Все отлично. Простите, что оторвал вас от ваших учениц.

— Они репетируют «Ромео и Джульетту» и вряд ли будут по мне скучать.

— Никогда этому не поверю. — Его обычно искренняя улыбка сейчас казалась вымученной. — Но прошу вас, сядьте. Мне… нужно кое-что с вами обсудить.

Эмма села у письменного стола и сложила руки на коленях.

— Честно говоря, я была рада, что вы послали за мной. Мы так давно с вами не виделись, а мне хотелось бы узнать ваше мнение по многим вопросам.

— Тогда спрашивайте, — откашлялся граф. — Как говорится, сначала дамы.

Да, безусловно, что-то случилось. Но — и этому она учила своих воспитанниц — никогда не следует совать нос в чужие дела.

— Ну что ж. Вам известно, что тетя Патриция начала ремонт и частичную реставрацию старого дома академии. Однако с тех пор, как она два года назад скончалась, мне не удалось осуществить ее проект.

— Вы не можете винить себя за это. Я знаю, насколько вы были заняты, моя дорогая. Нелегко было взвалить на себя руководство академией в двадцать три года, и вы меня в этом не переубедите.

— Спасибо, — улыбнулась Эмма. — Вместе с тем неразумно было бы ждать дольше: крыша конюшни превратилась в решето, а северная стена непременно рухнет при первом же сильном порыве ветра. Поэтому я хотела узнать, все ли вы еще согласны…

Он встал так быстро, что она вздрогнула от неожиданности, обошел письменный стол и снова сел напротив нее.

— Я собираюсь повысить арендную плату академии. — Он придвинул к ней какую-то бумагу. — Вот здесь все расчеты и условия. Если вы поставите внизу свою подпись, мы можем закончить это дело и пойти в сад, где нам подадут ваши любимые пирожки с яблоками. Регина попросила кухарку испечь их специально для вас.

Эмма внимательно посмотрела на графа. Казалось, он говорит совершенно серьезно, и все же… она попыталась рассмеяться.

— Господи! Если вы и дальше будете продолжать шутить, мне придется заставить вас заплатить шиллинг, чтобы посмотреть наш спектакль.

— Это не шутки, Эмма. Я ненавижу себя за то, что делаю, но по-другому нельзя.

Эмма взглянула на бумагу, которую граф положил перед ней, и с замиранием сердца прочитала все цифры и условия, сформулированные в точных юридических терминах.

— Это в три раза больше того, что академия платит сейчас.

— Да, знаю. Но я уже очень давно… не повышал арендную плату.

— Но я в этом не виновата! — Эмма вскочила со стула.

И без того красное лицо графа покраснело еще больше.

— Эмма, пожалуйста, успокойтесь.

Эмма заставила себя сесть, подавив желание швырнуть что-нибудь об пол.

— У вас с тетей, да и у нас с вами всегда были сердечные отношения. Я считаю вас своим близким другом, лорд Хаверли.

— А я — вас, — примиряющим тоном ответил тот. — Уверяю вас, здесь нет ничего личного. Если вам от этого станет легче, могу сказать, что это мой племянник Уик-лифф заставил меня увеличить плату нашим арендаторам. И все меня, слава Богу, поняли.

Значит, идея принадлежит Уиклиффу, подумала Эмма. Пусть он и красавец, решила она тотчас, но этот золотогривый лев ей теперь не нравится. Ни чуточки.

— Если другие арендаторы согласны платить вам больше, я не вижу оснований делать то же самое. — Эмма постаралась взять себя в руки и говорила спокойно. Считалось, и это было всеобщее мнение, что способность логически рассуждать — ее сильная сторона. — Академия — учебное заведение. По одной этой причине мы заслуживаем особого отношения.

У графа задергалась щека.

— Я…

— И Академия мисс Гренвилл славится по всему Лондону, — поспешила добавить Эмма. Надо убедить его при помощи фактов, это единственный шанс. — Только за последние два года наши выпускницы вышли замуж: одна — за маркиза, две — за герцогов и одна — за барона. А ведь это отражается и на вашей репутации. Академия никогда не процветала бы, будь нашим землевладельцем какой-нибудь невежественный диктатор.

— Про меня вряд ли можно сказать, что я диктатор.

— Конечно, нет. — Эмма улыбнулась и пожала руку сэру Хаверли. — Вы добрый, понимающий, всегда готовый прийти на помощь. Поэтому я ни о чем не буду вас просить, кроме одного: пока мы будем чинить крышу конюшни, приютите у себя наших лошадей, ладно?

— Я… нет… никаких проблем. Разумеется.

Граф выглядел обескураженным. Эмма расценила это как знак того, что ей следует как можно скорее удалиться. Она должна выработать стратегию поведения до того, как новая арендная плата разрушит все ее планы относительно академии.

— Благодарю вас, милорд. — Она встала. — Надеюсь увидеть вас и леди Хаверли на нашем спектакле в четверг вечером.

— Ах да. Да.

Затаив дыхание, Эмма вышла из кабинета, сбежала вниз по лестнице в холл и выскочила из дома, хотя никто за ней не гнался.

Это была катастрофа. Нет — хуже катастрофы. Конюха на месте не оказалось, и некому было подсадить Эмму в седло, поэтому она, взяв лошадь под уздцы, вывела ее из стойла и как можно быстрее зашагала в сторону академии. Подобная тактика, пусть и не очень честная, даст ей по крайней мере возможность до четверга подумать о том, как противостоять решению этого бессовестного Уиклиффа.

Услышав, как захлопнулась входная дверь, Грсйдон отложил в сторону гемпширский сельскохозяйственный журнал. Он, пожалуй, сочувствовал дяде, который с большой неохотой согласился поднять ренту арендаторам Хаверли, но с одним исключением. Пансион для благородных девиц — придумают же! С таким же успехом могли назвать свое заведение как-нибудь по-другому, например академия, в которой учат, как заполучить мужа, или что-то в этом роде. Уиклифф был уверен, что это чертово заведение работает весьма успешно — именно его закончила Кэролайн, а ей почти удалось опутать его цепями брака.

Он оставил дверь библиотеки открытой, рассчитывая услышать, как пройдет беседа между дядей Деннисом и мисс Гренвилл, но они говорили слишком тихо — он не смог ничего разобрать.

Дэр и другие гости уехали из Хаверли якобы для того, чтобы совершить поездку в Бейсингсток и осмотреть окрестности, но Грея не так-то просто было обмануть. Скорее всего Тристан надеялся разыскать дерзкую девчонку, которую они встретили по дороге сюда. Он и сам не прочь был найти ее, а упущенную сегодня возможность добавил к своему списку недостатков мисс Гренвилл. Пройдя по коридору, Уиклифф постучал в дверь дядиного кабинета и вошел.

— Полагаю, старая дева не обрадовалась тому, что ты ей сказал? — спросил он, даже не пытаясь скрывать свое злорадство.

Граф стоял у окна и смотрел в сад.

— Незачем так веселиться по этому поводу, — проворчал он.

— Ты добрее, чем я. — Грей передвинул на шахматной доске пешку в ответ на ход дяди. — Но сочувствие не спасет Хаверли. Ты уже расписал, кто сколько должен платить?

Деннис нахмурился.

— Нет. Я… — К удивлению Грейдона, он вдруг рассмеялся. — Она меня перехитрила. Нет, на самом деле эта малышка оказалась умнее меня!

— О чем ты говоришь? — Грей, подойдя к письменному столу, схватил соглашение, которое с таким трудом составил накануне вечером. — Она не подписала! — Он в упор посмотрел на дядю. — Почему?

— Думаю, мисс Гренвилл была больше озабочена тем, куда пристроить лошадей, пока она будет ремонтировать крышу конюшни.

— Проклятие! Хаверли не заповедное поместье[6], дядя. Я сомневаюсь, что тот богатый торговец, которому ты продашь его, будет столь же великодушен к твоим арендаторам.

— У нее были веские причины.

— Ну и что? Неужели ты позволишь какой-то женщине довести Хаверли до разорения?

— Все не так ужасно, как ты…

— Если и дальше продолжать в том же духе, будет гораздо ужаснее! — Грей, схватив бумагу, сунул ее в карман. — Но я тебе этого не позволю.

Выйдя из кабинета, он осведомился у Хоббса, не знает ли тот, на чем приезжала мисс Гренвилл. Узнав, что она была верхом, Грей приказал оседлать огромного жеребца дяди и пустился вслед за ней.