Эмма не обернулась, хотя ей очень хотелось напомнить этим напыщенным бездельникам, что, учитывая нынешнее состояние экономики и прогресса промышленности, термин «крестьяне» давно устарел. Пусть они и дальше пребывают в собственном невежестве и гемпширской грязи! Ей нет никакого дела до этого!

К тому времени, когда все наконец разобрались, кто в какой карете продолжит путь до поместья Хаверли, Грейдон Брэкенридж, герцог Уиклифф, уже пожалел, что не отправился пешком вслед за этой странной девчонкой. Он наверняка давно пришел бы в поместье своего дяди и смог бы промочить горло стаканчиком крепкого виски.

– Какие, однако же, хорошенькие девушки в Гемпшире, – проронил Тристан Кэрроуэй, виконт Дэр, усаживаясь в первый экипаж.

– Да у нее с головой не все в порядке.

– Ты всех считаешь ненормальными. А она тебя здорово отбрила!

– Грубиянка, только и всего. – Элис как можно ближе придвинулась к Уиклиффу, якобы для того, чтобы он смог подхватить ее, если ей снова придет в голову упасть в обморок. В закрытой карете было невероятно душно. Слава богу, Сильвия согласилась поехать в другой – вместе со своей горничной. – Я подозреваю, что в этом Богом забытом диком краю все такие, – добавила Элис, передернув плечами.

– Здесь Гемпшир, а не Африка, – фыркнул Тристан.

– Судя по недавней встрече, могла быть и Африка.

Не обращая внимания на перепалку, Грей отодвинул занавеску, надеясь, что хотя бы легкий ветерок проникнет через маленькое оконце. А девчушка, пожалуй, образованна. К тому же у нее прекрасные карие глаза и отличный цвет лица. Только шляпка довольно нелепая. Надо будет спросить дядю Денниса или тетю Регину, кто она такая.

Вспомнив о них, Грейдон вздохнул. Не так-то часто навещал он супругов Готорн – графа и графиню Хаверли – в последнее время, особенно с тех пор, как унаследовал титул герцога. Неожиданное приглашение в Гемпшир, хотя и было кстати по разным причинам, озадачило его. Что заставило дядю пригласить его в Хаверли в середине лондонского сезона? Скорее всего причиной были деньги.

– Как называется ближайший к поместью город? – спросил Грея Тристан, обмахиваясь шляпой и с ленивым любопытством разглядывая пейзаж за окном кареты.

– Бейсингсток.

– Ах, Бейсингсток. Придется мне туда наведаться.

– Зачем?

– Если ты ничего не заметил, не жди, что я начну посвящать тебя в свои замыслы, – усмехнулся виконт.

Конечно же, Грей заметил, но сейчас ему меньше всего были нужны любовные приключения.

– Делай как знаешь, Трис. Только меня не впутывай.

– Так-то ты разговариваешь с гостем!

– Я что-то не помню, чтобы кого-либо приглашал.

– Без вас, ваша светлость, в Лондоне была бы неимоверная скука, – игриво рассмеялась Элис и прижалась к Грею. Если бы его легко было сдвинуть с места, эти знаки внимания могли кончиться тем, что она выпихнула бы его из кареты. – Но я обещаю развлекать вас здесь.

Тристан подался вперед и положил руку Грею на колено.

– И я обещаю, ваша светлость.

– Отстань!

– Отстаньте, Дэр, – жалобно сказала Элис. – Вы все испортите.

– Не забывайте, что это я ехал в карете с Греем. А вы следовали за нами с Сильвией и Блам…

– Не могли бы вы продолжать спор в форме пантомимы? – прервал его Грей и, скрестив руки на груди, закрыл глаза. На самом деле он не возражал против присутствия Тристана. Во-первых, он был ему чрезвычайно обязан – ведь тот освободил его из когтей некоей весьма хищной дамы, а во‑вторых, их с Тристаном знакомство началось еще в доуниверситетские времена, да и развлечений в это время года в Гемпшире было не так уж много.

Присутствие Элис тоже можно было бы пережить, не вбей она себе в голову, что Грей – отличная партия. Но у него не было абсолютно никакого желания жениться, особенно после того, как он едва не попался в сети леди Кэролайн Шеффилд. Однако Элис, судя по всему, не принимала всерьез его антиматримониальные убеждения, поскольку всякий раз, когда она оказывалась в его постели, то заводила разговор о драгоценностях – и особенно о кольцах. К тому же не одна Элис охотилась за герцогом Уиклиффом, так что бегство в Гемпшир, пусть всего на неделю, оказалось как нельзя кстати.

– Это уже Хаверли? – спросил Тристан.

Грей открыл глаза.

– Да, Хаверли.

Он всегда любил поместье своего дяди. Стены и окна старого дома были увиты плющом. У подножия пологого холма серебрилось небольшое озеро, у берегов которого плавали лебеди и утки. По обеим сторонам дороги, полукругом ведущей к дому, на лужайках паслись овцы. Этот идиллический пейзаж навевал мысль о рае и мог бы служить прекрасной натурой для картины Гейнсборо[2].

– Все выглядит так, как обычно, – задумчиво произнес Грей.

– Ты ожидал чего-то иного? – Тристан придвинулся ближе к окну.

Проклиная себя за то, что дал Дэру повод для любопытства, Грей непринужденно откинулся на спинку сиденья.

– Вовсе нет. Меня удивило приглашение Денниса, и только. Я рад, что ничего не изменилось.

– А мне оно кажется необычным. – Элис перегнулась через руку Грея – якобы для того, чтобы выглянуть в окно, на самом деле чтобы прижаться к нему своей пышной грудью. – Сколько, ты говорил, отсюда до Бейсингстока?

– Я не говорил. Две мили.

– А до ближайших соседей?

– Ты намереваешься нанести им визит вежливости? – Тристан еле заметно усмехнулся. – Или хочешь разведать, нет ли там соперницы?

– Да, я всегда веду себя вежливо, в чем и тебе советую попрактиковаться.

– А я в данный момент именно это и делаю, моя дорогая.

Грей снова закрыл глаза. Как же ему надоела эта трескотня! Он думал, что путешествие в Гемпшир будет приятным и мирным, вовсе не рассчитывая на то, что неприятности будут сопровождать его всю дорогу.

Как только Элис узнала планы Грейдона, она тут же рассказала о них всем, кто в тот момент был в его ложе в Воксхолл-Гарденз[3]. Выхода было два: либо убить их, либо, взяв с них клятву молчать, предложить поехать вместе.

– Грей, ты не собираешься меня защитить? – требовательно вопросила Элис.

– Это была твоя идея поехать со мной. – Грей открыл глаза. – Так что защищайся сама.

Обычно споры даже доставляли Грею удовольствие. Он любил, когда ему бросали вызов. Но сейчас для первого не было причины, а второго и вовсе быть не могло. Он теперь герцог Уиклифф, черт побери, и может получить все, что пожелает, – стоит только протянуть руку. Но в последнее время герцог, пожалуй, только и делал, что старался избегать всевозможных приключений, а не намеренно искать их. Времена безрассудной юности ушли безвозвратно.

Карета остановилась. Подавив желание выскочить и скрыться от всех в буковой роще, Грейдон подождал, пока Хоббс, дворецкий, откроет дверцу.

– Добро пожаловать в Хаверли, ваша светлость, – скрипучим старческим голосом произнес тот.

– Спасибо, Хоббс. – Грей вышел и подал Элис руку. – У нас сломалась одна карета – примерно в миле отсюда. Пошлите туда кузнеца, и пусть он захватит колесо. Я оставил лошадей на Симмонса и нескольких слуг.

– Я сейчас же займусь этим, ваша светлость. Надеюсь, никто не пострадал?

– Мою одежду придется выбросить, – пожаловался Бламтон, слезая с облучка, где он сидел рядом с кучером. – Спасибо, что заставили меня жариться на солнце. Я чувствую себя словно кирпич.

– А вы на кирпич и похожи, – сказал Тристан и добавил: – Но не горюйте, здесь есть озеро.

Бламтон в ужасе попятился в сторону дома:

– Не подходите ко мне, Дэр, прошу вас.

– Да заткнись же ты наконец, Чарлз. – Леди Сильвия, шурша юбками, вышла из второй кареты. – Ни на минуту не умолкаешь! Вы бы слышали: все утро он болтал о политике.

Грей, усмехнувшись, повел всех к массивной дубовой двери.

– Надеюсь, Бламтон, вы не предлагали снова распустить парламент?

– Конечно, нет. Я только развил мысль, что, ограничивая власть короля, мы тем самым подрываем устои государства.