Грей сжал кулаки, еле сдерживаясь, чтобы не наброситься на Дэра и не поколотить, одновременно объясняя ему, что никто, кроме него, не смеет прикасаться к Эмме.
— Советую тебе никому не рассказывать о своем предположении, — прорычал он.
— И не собираюсь. — Тристан, похоже, даже обиделся. — Но факт остается фактом: слухи верны, не так ли?
— Давай договоримся, Дэр: каждый занимается своими делами.
— Да я и не возражаю, но кто-то же написал Брендейлу? Эмма считает, что это не Генриетта.
— Сегодня утром она получила еще одно письмо — от отца Джейн. До него тоже дошли слухи.
— Он адресовал его Эмме?
— Да. И выразил свои претензии гораздо менее вежливо, чем Брендейл.
На этот раз, получив письмо, Эмма не заплакала, молча взяв вину за неизбежный крах академии на себя. Это расстроило Грея неизмеримо больше, чем ее слезы.
— Грей, я хочу, чтобы ты знал — я готов помочь тебе спасти академию, если в этом возникнет необходимость.
За окном послышался стук колес фаэтона: компания возвратилась с прогулки. «Этих только не хватало, — мрачно подумал Грей. — Будут весь день выспрашивать и вынюхивать». Но когда за фаэтоном появился еще один экипаж, Грей помрачнел еще больше.
— Что за черт, — пробормотал он.
Тристан тоже подошел к окну.
— Это Брендейл? — предположил он.
— Он должен был поехать прямо в академию. Но его не ждали раньше пятницы.
Ливрейный лакей открш дверцу кареты, и на ступеньках появилась изящная туфелька, украшенная жемчужинами, за ней — вторая и следом — подол голубого муслинового платья. Потом высунулась рука в белой перчатке. Лакей помог даме сойти на землю. Поля старомодной голубой шляпки всколыхнулись от ветра, и они увидели лицо гостьи.
— Боже мой!
Стиснув зубы, Грей направился к выходу. Остановившись на верхней ступеньке, он не очень-то вежливо произнес:
— Какого черта ты здесь делаешь?
— Я тоже рада снова тебя видеть, сын.
На мгновение Грею показалось, будто ему пять лет, он в парке поместья Уиклиффов и только что столкнул в пруд кузину Джорджиану. Спустившись с лестницы, он взял мать за руку.
— Мама, — сказал Грей и поцеловал мать в щеку.
— Так-то лучше, Грей.
— Я думал, ты все еще в Лондоне.
— А я не ожидала встретить тебя в Гемпшире. С годами ты стал, пожалуй, немного скрытным.
Склонив голову, Грей предложил матери руку, чтобы повести ее в дом.
— Именно по этой причине я и решил уехать в Гемпшир.
— Я так и подумала. — Ее взгляд упал на Тристана, маячившего между колоннами, обрамлявшими вход. — Дэр, проводите в дом мою компаньонку.
— Здравствуйте, ваша светлость, — поклонился Тристан. — И кто же ваша компаньонка, позвольте спросить?
— А как вы думаете, лорд Дэр? — послышался из кареты женский голос.
Тристан напрягся, а Грей еле сдержал усмешку. Герцогиня, видимо, намерена помучить и его самого, и виконта.
— Кузина Джорджиана, — сказал он.
Высокая молодая женщина вышла из кареты. Ее вьющиеся светлые волосы были гладко зачесаны назад, глаза были почти такого же светло-зеленого цвета, что и платье. Грациозно присев, она произнесла:
— Грей, как мило, что ты решил так основательно сорвать сезон в Лондоне.
— Я удивлен, что ты позволила втянуть себя в эту затею.
Зеленые глаза скользнули по Тристану и обратно к Грею.
— Все было решено без моего участия.
Тристан кашлянул:
— Прошу меня извинить, но я, с вашего позволения, пойду утоплюсь в утином пруду.
Джорджиана подняла с земли камень:
— Вот, возьмите. Это должно вам помочь.
Тристан удалился, а Грей снова обернулся к матери:
— Ради Бога, мама, зачем ты приехала?
В это время Элис и Сильвия подошли поздороваться.
Герцогиня оперлась на руку сына.
— У меня создалось впечатление, что ты собирался сделать Кэролайн предложение. Представь себе мое удивление, когда я узнала, что ты, не говоря никому ни слова, исчез как раз в то самое время, когда Кэролайн, сказавшись больной, сбежала в йоркширское поместье отца.
Мать не знала и половины того, что было на самом деле.
— Откуда ты узнала, что я собирался делать Кэролайн предложение?
— От самой Кэролайн, разумеется. Ты же мне никогда ничего не рассказываешь.
— Особенно тогда, когда нечего рассказывать. У меня не было ни малейшего намерения приковывать себя кандалами к этой чертовой ба…
— Значит, это правда.
— Что именно?
— А где Деннис и Регина? — спросила герцогиня, позволив сыну помочь ей подняться по лестнице и игнорируя его вопрос.
— Они уехали после ленча в Бейсингсток. — Грей повел мать в дом, по пути отдав приказание Хоббсу приготовить две спальни для вновь прибывших гостей. Если мать не желает отвечать, он может и подождать.
Герцогиня не отпускала руку Грея все время, пока они. болтая и сплетничая, вместе со всей компанией осматривали дом, и даже тогда, когда Грей отвел ее в комнату для гостей.
— Джорджиана, — обратилась она к племяннице, — будь добра, справься, умеет ли кто-нибудь в этом доме заваривать мятный чай.
— Я сама об этом позабочусь, тетя Фредерика. — Искоса взглянув на Грея, Джорджиана исчезла.
Герцогиня вошла в свои апартаменты и попросила:
— Грей, открой, пожалуйста, окно.
Грей выполнил просьбу матери и не удивился, когда она закрыла дверь. Слуги уже поставили у стены целую гору чемоданов. Это означало, что ее светлость намерена надолго задержаться в Хаверли.
— Ну, мама, я слушаю. — Грей облокотился на подоконник.
Герцогиня осторожно сняла шляпу.
— Джорджиана слышала, что ты раздел Кэролайн догола в гардеробной «Олмэкса», понял, что она только этого и ждала, и выгнал ее.
— Если не считать, что она разделась сама, все остальное соответствует действительности.
— И поэтому ты сбежал в Гемпшир? Это на тебя не похоже.
— Я уехал из Лондона, потому что устал от всех этих женщин, которые считают необходимым прибегать ко всяческим уловкам и лгать, чтобы заковать меня в семейные цепи. Я собирался вскоре вернуться и сообщить кузену Уильяму, что он может наследовать после моей смерти титул и все связанные с ним проблемы, поскольку я до конца своих дней и близко не подойду к алтарю.
— Так почему же ты не вернулся и не сказал ему об этом?
— Потому что я заключил пари, которое собираюсь выиграть.
— Пари? Я слышала другое.
— И что же ты слышала?
— Что у тебя связь с директрисой пансиона для девочек. У тебя и Дэра, у обоих. Вы ее делили между собой.
Грей мысленно выругался.
— Это даже отдаленно… — прорычал он и поспешно захлопнул окно, увидев, что один из садовников удивленно поднял голову. — Проклятие!
Надо срочно что-то предпринимать. Сплетня была еще омерзительнее, чем он предполагал, и ситуация стала гораздо серьезнее. Это были уже не родители, чьи опасения необходимо было развеять. Это был лондонский свет, готовый ни за грош погубить репутацию превосходной школы и еще более превосходной женщины.
— Грей, что ты там бормочешь?
Он обязан все исправить. Наверное, ему все же придется рассказать Эмме об этих слухах, но сначала он должен докопаться до их источника и пресечь их, а уж потом он постарается уверить ее, что все обойдется.
— Где же ты все это слышала?
— Повсюду об этом говорят. — Герцогиня присела на край кровати.
— Но где-то это началось? Кто тебе сказал?
— Грей…
— Кто?
— Мне сказала Джорджиана.
Герцогиня очень взволнована. Грей это понимал и не винил мать. У него и раньше были запутанные любовные связи, но его никогда так не расстраивали сплетни и явные преувеличения.
— Извини меня, мама. Я должен немедленно поговорить с Джорджианой.
Он помчался вниз в поисках кузины. Джорджиана была одной из немногих женщин, которых Грей выносил, а сейчас и подавно готов был умолять ее призвать на помощь свою хваленую интуицию, чтобы вычислить, откуда идут эти чертовы слухи.
