— Волхвы не могли знать всего. Манфрейм все время перестраивал замок и перепрятывал свои сокровища.

— Может, ты и прав…

Глеб осторожно шагнул на первую площадку лестницы, словно пробуя ее прочность. Перед ним был длинный ряд мраморных ступеней, ведущих вниз, к бронзовой двери, освещенной факелами. Но едва он вступил на первую ступеньку, как лестница исчезла, теперь он стоял перед дверью, створки которой начали медленно открываться.

Глеб обернулся. Лестница по-прежнему была на месте, только теперь она оказалась за его спиной и вела вверх. Далеко, в самом начале, маячила фигурка Крушинского.

«Что-то вроде пространственного лифта», — подумал Глеб. Ему вовсе не хотелось разбираться с новой загадкой, как можно скорее нужно было попасть в сокровищницу. Не верилось, что их беспрепятственное продвижение будет продолжаться слишком долго, каждая уходящая секунда казалась ему кусочком сгоревшего минного фитиля.

Двери между тем продолжали открываться, и перед Глебом предстал огромный, ярко освещенный зал.

Груды золота и драгоценных камней, беспорядочно сваленные на полу, производили впечатление несметного богатства, — вот только не богатство он здесь искал… Зал заканчивался глухой стеной. На плане отмечено двенадцать залов. В последнем, двенадцатом зале должен быть источник, а это что-то не то… Не раздумывая больше, Глеб шагнул обратно на лестницу и сразу же оказался рядом с Крушинским.

Словно сожалея об упущенной добыче, внизу у двери полыхнул огонь.

— Что там было?

— Приманка для жадных простачков. Мы пропустили поворот, придется немного вернуться.

Невидимую дверь в середине лестницы они нашли далеко не сразу. Ее закрывала искусно выполненная голографическая проекция монолитной каменной стены, и, если бы не феноменальная наблюдательность Крушинского, заметившего разницу в структуре камня, они прошли бы мимо нее и во второй раз.

Голограмма скрывала за собой длинный сводчатый коридор. Своды смыкались над ними так высоко, что свет факелов едва доставал их.

Факелы, вставленные в специальные держатели на стенах через каждые несколько метров, горели ровным голубым пламенем, не дающим дыма, и, очевидно, питались газом, а возможно, и электричеством. Искусно сделанная под старину стилизация современной техники…

Все еще не было никакой атаки. Даже стража не стояла в этих коридорах. Ее отсутствие казалось Глебу самым подозрительным, хотя объяснялось довольно просто. Манфрейм слишком уж полагался на свои совершенные системы защиты и не доверял слугам. На этот этаж запрещалось входить под страхом смерти даже его казначею.

Новые богатства складывали сюда только под его личным наблюдением, и всех участвовавших в операции уничтожали после ее окончания. Никто, кроме самого хозяина, не был посвящен в многочисленные мрачные тайны этой сокровищницы.

Глеб испытывал нарастающую тревогу. Он чувствовал, что за толстенными стенами коридора кто-то был, чьи-то холодные нечеловеческие глаза наблюдали за ними, и такая лютая злоба скрывалась в камнях, что не почувствовать ее было невозможно.

Даже Крушинский, скептически относящийся к подобным «мистическим штучкам», теперь все время ежился и часто оглядывался по сторонам.

— Что-то здесь уж слишком холодно.

Глеб не стал возражать, хотя сам то и дело вытирал пот.

Наконец коридор закончился двухметровой круглой дверью из какого-то белого сплава. На ее верхней панели вспыхивали и гасли огоньки индикаторов вполне современных электронных устройств.

— Похоже, мы на правильном пути. Такую дверь не станут ставить где попало. И все же мне совсем не нравится то, что за ней находится…

Тем не менее отступать они не собирались. Глеб снова обнажил меч и привычным движением вонзил его в металл двери. Однако на этот раз меч погружался с трудом, с каждым сантиметром сопротивление увеличивалось.

Когда лезвие погрузилось на две трети длины, меч застрял окончательно, и они, вдвоем, ухватившись за рукоятку и напрягая все силы, едва вытащили его обратно.

— Что-то надо придумывать… С наскока этот материал не возьмешь.

— Давай-ка теперь я попробую. — Крушинский снял лазер с предохранителя и медленно повел им вокруг того места, где на обычной двери должен находиться замок. Красная полоска раскаленного металла быстро остывала — на двери от этой процедуры не осталось даже следа.

— У нее толщина, похоже, не меньше метра!

— Во всяком случае, лезвие меча на ту сторону не прошло, я бы почувствовал, а вошло оно сантиметров на семьдесят.

Такого препятствия они не ожидали и теперь в растерянности смотрели друг на друга.

— Я не знаю современного инструмента, способного справиться с этой дверью. Разве что мезонный дезинтегратор, но даже если в арсеналах базы найдется подобная штука, чтобы доставить ее сюда, понадобится специальное транспортное средство.

— Мы должны пройти через эту дверь сегодня, сейчас — второго случая просто не будет! Я был уверен, что для этого меча не существует преград! — В отчаянии Глеб изо всех сил рубанул по двери и опять еле вытащил лезвие. Шрам от удара постепенно затягивался и в конце концов полностью исчез. Заставив себя успокоиться, Глеб еще раз проанализировал ситуацию и почувствовал, что какая-то важная мысль, может быть, решение всей проблемы, пока еще смутно, неопределенно начала зарождаться в его голове.

— А что, если попробовать несколько уменьшить ее толщину?

— Это каким же образом?

— Давай вдвоем возьмемся за рукоятку и погрузим меч не слишком глубоко, чтобы хватило сил управлять надрезом. Потом попробуем вырезать не цилиндр, а конус. Широкая часть к рукоятке, конец лезвия — вершина. Десяток таких конусов вырвут из этой чертовой двери большую часть ее толщины! Соображаешь, что получится?

Они попробовали — через пару минут полуметровая болванка бериллиевой стали, по форме похожая на воронку, с пронзительным звоном рухнула на пол. В двери образовалась весьма солидная выемка.

— Похоже на работу кумулятивного снаряда. Ну и дверца нам досталась! Однако я думаю, еще четыре-пять подобных вороночек, и можно будет вырезать следующий слой.

Тяжелая, выматывающая все силы и совершенно необычная работа поглотила их настолько, что шаги в коридоре они услышали слишком поздно.

Крушинский повернулся с немыслимой для обычного человека скоростью только что он стоял лицом к двери, ухватившись обеими руками за рукоятку меча, и вот он уже стоит выпрямившись спиной к Глебу, держа в правой руке готовый к бою пистолет — все промежуточные движения между этими двумя положениями исчезли для постороннего наблюдателя.

— По-моему, я где-то уже видел эти красные штаны. — Знакомая усмешечка появилась на губах Крушинского, а пистолет отправился в свою кобуру. Лишь после этого Глеб наконец понял, кто стоял перед ними.

— Шагара!

— Я давно почуял вас, но вы ходите слишком быстро… Хотел предупредить: вы прошли логово Ламия. Он всех пропускает только в одну сторону — обратного пути нет…

— А ты все-таки пошел за нами…

— Ламия нападает неожиданно, вы должны были знать…

— Значит, это его взгляд мы все время чувствовали в коридоре… Ну что ж, спасибо тебе, не знаю только, придется ли нам возвращаться, после того как мы здесь закончим все дела.

— В любом случае думать об этом будем, когда настанет пора возвращаться. — Крушинский вновь повернулся к двери, и в это время маленькая рука осторожно прикоснулась к ладони Глеба.

— Ты знаешь, что с ней сделали?

— Я знаю. Может быть, ей удастся помочь.

— Где она? Я совсем не чувствую ее больше, словно хозяйка умерла…

— Она очень далеко. Но она не умерла. Она обязательно вернется.

— Ты обещаешь?

Желтые бесхитростные глаза заглядывали ему прямо в душу, глаза, которым нельзя было солгать. И, проглотив в горле застрявший комок, он сказал:

— Я тебе обещаю.

Крушинский так страшно заскрипел мечом в двери, словно ворочал мельничный жернов.

— Мы должны открыть эту проклятую дверь, мы должны ее открыть! Жаль, князя нет с нами, он выломал бы ее одним плечом…