В день решающего испытания Глеб потребовал от князя послать на стены все резервное войско. Он не пытался объяснить дружинникам сути происходящего, лишь сказал, что перед ними машина для бросания греческого огня. Похоже, ему никто не поверил. Вся дружина русичей, укрывшись за широкими зубцами стен от татарских стрел, ожидала вызова демона.

Глебу пришлось самому выполнять роль заряжающего, наводчика и даже подносчика зарядов. Никто не желал приближаться к дьявольской машине.

Наконец все было готово. Для первого выстрела Глеб выбрал цель, по которой невозможно промахнуться, — атакующую кавалерийскую лаву. Каждый день с утра до вечера татарская конница демонстрировала один и тот же прием: с дикими воплями сотни две всадников во весь опор неслись к городским стенам. Когда до них оставалось несколько метров, татары выпускали тучу стрел и поворачивали обратно.

С виду малоэффективная, эта тактика, используемая в течение длительного времени, приводила к положительному результату, психологически изматывая противника. Кроме того, стреляя залпами из луков с близкого расстояния, татары, пусть ненамного, но зато почти каждый раз уменьшали число защитников города.

Попадая под ответный обстрел лучников, укрытых за каменными стенами, они несли ощутимые потери, но, имея огромное численное превосходство, совершенно с ними не считались. Теперь кое-что должно было измениться.

Глеб решил использовать мортиру в качестве обычного орудия для стрельбы прямой наводкой. С расстояния в несколько десятков метров это должно было получиться вполне эффективно.

Как только вдалеке показалась очередная волна атакующих всадников, Глеб запалил пеньковый, заранее пропитанный селитрой фитиль и неожиданно почувствовал, как холодные мурашки забегали по спине.

Когда отливали ствол мортиры, его толщину определил набросок, сделанный без серьезных расчетов. Глеб руководствовался лишь здравым смыслом и тем немногим, что помнил о музейных бронзовых пушках Земли. Он не знал точных характеристик сплава, добытого из церковных колоколов, он не знал, есть ли в этом конкретном стволе, в метре от которого он стоял, скрытые раковины и другие дефекты.

У него не было никакой возможности провести предварительные испытания.

На секунду мелькнула мысль, что первый выстрел следовало произвести, пользуясь дистанционным фитилем. Он тут же отбросил ее — он должен был показать княжеским дружинникам, что демона вполне можно приручить и направить против врага. Он не мог проявить сейчас даже ничтожной толики страха, он не имел права даже на разумную осторожность. И, стиснув зубы, с тлеющим фитилем в руке Глеб ждал приближения татарской конницы, как ждали ее до него сотни русских воинов, не вернувшихся с городских стен.

Когда пришло нужное время, он почувствовал на секунду странную общность со всеми павшими под татарскими стрелами, изрубленными на куски, пронзенными пиками — со всеми теми, кто навсегда остался на берегу Калки. Он увидел лица зверски замученных женщин, детей, которых, как поленья, бросали в огонь татарские всадники. Эти видения пронеслись в его памяти в какую-то долю секунды перед тем, как он поднес к горстке пороха, насыпанной поверх запального отверстия, дымящийся фитиль.

И сразу же мир вокруг него потонул в огненном грохоте. Лишь через несколько секунд, после того как ветер отнес в сторону едкие облака дыма, он понял, что все-таки остался жив.

Мортиру швырнуло назад намного дальше того, на что он рассчитывал. Ее лафет ударился о зубец стены и раскололся, но это не имело ни малейшего значения, потому что ствол выдержал давление газов и заряд картечи попал точно в середину беспорядочно несущейся к стенам города татарской орды.

Для первого выстрела он не пожалел с таким трудом нарубленной из жалких остатков драгоценного металла картечи. И результат превзошел все его ожидания.

Картечь прорубила в рядах всадников широкую просеку. Но сам по себе удачный выстрел ничего не значил по сравнению с тем воем ужаса, который вырвался из тысячи татарских глоток.

Через несколько минут перед северной стеной Китежа не осталось ни одного татарского всадника. Глеб знал, что скоро они опомнятся и вернутся, но ему не хотелось омрачать восторг и радость русичей, решивших, что над безжалостным врагом наконец одержана победа.

В одном он убедился почти сразу же — недостатка в орудийной прислуге у него больше не будет. В одну секунду пушка из дьявольского орудия превратилась в надежного помощника, способного остановить ненавистного врага.

В тот день лишь поздно ночью, закончив подбор и обучение батарейных расчетов, ему удалось вернуться в княжеский терем. Добравшись наконец до своей постели, он заснул глубоким, все поглощающим сном, но ближе к рассвету его сон перешел в пограничную область, в те загадочные темные страны, где между случайными видениями, навеянными прошедшим днем, тренированный мозг может разглядеть легкие, едва намеченные контуры будущего…

Ему снилась крылатая звезда, летящая из неведомых глубин космоса. Она приближалась, увеличивалась в размерах и превращалась в корабль. В обычный земной парусник, который он встречал на морском берегу. Единственный человек управлял этим кораблем, и его лица Глеб никак не мог разглядеть.

Потом Глеб попал в огромный зал, заполненный картинами. Картины оживали, красавицы и чудовища сходили с полотен и постепенно заполняли помещение. Он должен был отыскать среди них ту, которую любил.

Он искал долго, искал и не находил. Ему казалось, нужно лишь сделать усилие, сосредоточиться, и он узнает ее в одном из чудовищ, чьи морды превращались у пего на глазах в карнавальные маски. Но видения ускользали, не желая подчиниться его воле.

— Глеб! Глеб, проснись! — кто-то настойчиво звал его. Наконец Глеб вскочил на постели весь в холодном поту. Масло в светильнике почти выгорело. Он трещал и наполнял светлицу душным смрадом, но проснулся Глеб не от этого и теперь мучительно старался вспомнить, что же его разбудило? Голос. Голос, произносивший его имя. Он был чужим, незнакомым.

Глеб не сомневался, что на этот раз Книга тут ни при чем. Она была совершенно холодной под его рукой, а в те моменты, когда Книга пыталась говорить с ним, от нее исходило живое тепло…

Что-то было не так… Тишина в покоях терема казалась слишком плотной, почти нарочитой, даже сверчки не трещали, а он, слава Богу, не лишился еще своего обостренного чувства опасности. Что-то было не так в княжеском тереме и во всем притаившемся в ночи городе…

Он бесшумно поднялся и невидимой тенью скользнул к стене, туда где висело оружие. Лишь нащупав рукоятку своего меча и чуть тепловатый приклад бластера, Глеб почувствовал себя уверенней. Теперь нужно было выяснить, что заставило его подняться с постели. Скорее всего, это все-таки был звук… И тут он услышал снова удаляющееся стрекотание металлической стрекозы, звук двигателя десантного вертолета — вот что прервало его сон!

Глеб, прижавшись к стене, осторожно двинулся к окну, стараясь не попасть в зону обзора приборов ночного видения — теперь он не сомневался, что ночные гости вооружены современным оружием, а его бластер почти разряжен.

Глеб осторожно выглянул во двор. Легкие силуэты в маскировочных накидках из синтерелла, почти не заметные в свете ущербной луны, подтвердили его худшие опасения. Глеб насчитал пятерых, и еще один был на башне, там, где обычно находился княжеский часовой… У этого наверняка что-нибудь помощнее простого лазера, а двор перед ним как на ладони…

Судя по тому, что тишину до сих пор не нарушил ни единый звук, если не считать вертолетного двигателя, работали профессионалы высокого класса.

База космодесантников, как он и предполагал, не оставила его своим вниманием. И теперь ему предстояло решить, где лучше принимать бой.

Внутри помещения он очень скоро окажется в ловушке, стены не смогут его защитить от волновых сканеров. Незаметно пробраться во двор?.. Нет, это не годится. За двором они внимательно следят и не позволят ему сделать ни единого шага.