— Они действительно выжили из ума, яа Сиди, — сказал Кмузу.

— Ты не сказал мне, где найти «Дело Феникса». Где его хранят?

Кмузу опустил голову.

— Не знаю. Его прячет шейх Реда.

Ладно, решил я. Все равно завтра днем поеду в те края.

— Спасибо, Кмузу. Ты здорово помог мне.

— Яа Сиди, не собираетесь ли вы поехать к шейху Реда за этим? — обеспокоено спросил Кмузу.

— Нет, конечно, — ответил я. У меня есть вариант получше, я не стану бросать вызов сразу двум старикам. А ты продолжай работать над проектом кухни для бедняков. Думаю, пора Фридлендер Бею возвращать долги бедным.

— Хорошо.

Я оставил Кмузу за работой у компьютера и направился к своему автомобилю, попутно вспоминая дела, намеченные на сегодняшний день, с поправками на то, о чем только что узнал. Я приехал в Будайен, припарковал машину и пошел по Улице к клубу Чири.

Мой телефон зазвонил.

— Марзаб, — сказал я в трубку.

— Это я, Морган. — К счастью, англоязычный дэдди был еще со мной. — Яварски по-прежнему еще здесь. Все в порядке. Он устроил себе нору в аварийном доме среди настоящих трущоб. Я здесь, на лестнице, веду наблюдение за дверью. Может, взять его тепленьким?

— Нет, — сказал я. — Только смотри, чтобы он не сбежал. Он должен быть в квартире, когда я приеду. Если он захочет выйти, тебе придется задержать его. Пусти в ход оружие и загони его обратно. Делай все, что считаешь нужным, только не выпускай его оттуда.

— Будет сделано, парень! Не задерживайся! Это не так просто, как я думал.

Я повесил телефон на пояс и вошел в клуб Чири, где было довольно многолюдно для конца дня. На сцене я приметил новую чернокожую девушку по имени Муна. Внезапно я вспомнил, что в длинной истории, рассказанной Фуадом, любимого цыпленка его мамочки звали Муной. Вероятно, он был влюблен в эту девушку, а она не отвечала ему взаимностью. Мне надо было смотреть в оба.

Другие девочки обхаживали клиентов, что создавало атмосферу чувственности. Я бы сказал, чертовски задушевную атмосферу.

Я сел на свое обычное место и подождал, пока подойдет Индихар.

— «Белую смерть»? — спросила она.

— Попозже. Ты не обдумала мое предложение?

— О том, чтобы переехать к Фридлендер Бею? Если бы не дети, я отказалась бы сразу. Я не хочу быть у него в долгу, быть одной из Папочкиных наложниц.

Не так давно я сам испытывал подобные чувства, а сейчас, узнав правду о «Деле Феникса», понял, что у нее тоже есть причины не доверять Папочке.

— Ты права, не доверяя Папочке, — сказал я. — Но я обещаю тебе, что с тобой ничего плохого не случится. Все это делаю для тебя я, и только я.

— Разве есть разница?

— Да, и очень большая. Что же ты решила? Она вздохнула:

— Я согласна, Марид, но я не собираюсь становиться и твоей любовницей. Ты понял, о чем я?

— Конечно, ты не собираешься трахаться со мной. Ты дала мне это понять достаточно ясно.

Индихар кивнула:

— Ты правильно понял. Я ношу траур по мужу, и, может быть, буду носить его вечно.

— Сколько угодно, детка. У тебя впереди долгая жизнь, — сказал я. — В один прекрасный день найдешь себе другого избранника.

— Не хочу об этом даже думать. Пора было переменить тему.

— Ты можешь переехать в любое время, только закончи эту смену. Мне еще предстоит подыскать другую буфетчицу на дневное время.

Индихар оглянулась, а затем подвинулась ко мне поближе.

— Если бы я была на твоем месте, — тихо сказала она, — то поискала бы кого-нибудь на стороне. Я не доверяю ни одной из наших девушек. Такие, только зазевайся, обчистят, особенно Брэнди. А Пуалани не может даже салфетку положить на стол, прежде чем ставить бокал.

— И что же ты мне посоветуешь? Она на минуту задумалась.

— Я бы наняла Дэлию, которая сейчас у Френчи Бенуа. Или увела бы Хейди из «Серебряной пальмы».

— Попробую, — сказал я. — Позвони мне, если что понадобится.

Сейчас же все мои мысли были сосредоточены на этой проклятой местности в западной части города. Я вышел на улицу, залитую жарким предвечерним солнцем. Тут же закапал дождь и от влажного асфальта повеяло приятной свежестью.

Через несколько минут я уже был в магазине модификаторов на Четвертой улице. Двух свиданий с Лайлой иному хватило бы на год.

Я услышал ее разговор с клиентом. Ему понадобился модификатор, позволяющий заниматься армадонтией — наукой о превращении человеческих зубов в самое современное оружие. Лайла все еще была в образе Эммы: мадам Бовари, дантист завтрашнего дня.

Когда клиент ушел, Лайла нашла то, что он искал. Я попробовал выпросить нужный мне модди, не затевая с ней долгих разговоров.

— У тебя есть модди Прокси Хелл?

Она уже было собиралась поприветствовать меня очередной затасканной сентенцией из Флобера, как я шокировал ее своим вопросом.

— Тебе это не нужно, Марид, — с каким-то подвыванием произнесла она.

— Это не для меня. Для друга.

— Твоим друзьям это тоже не нужно.

Я с трудом удержался от искушения вцепиться ей в горло.

— Тогда это не для друга, а для моего злейшего врага.

Лайла улыбнулась:

— В таком случае тебе нужно что-нибудь очень плохое, верно?

— Самое ужасное! — выпалил я.

Она выпорхнула из-за прилавка и направилась к запертой двери в глубине магазина.

— Такой товар у меня не выставлен для всех, — объяснила она, пытаясь выудить из кармана ключи, которые висели у нее на шее — на длинном пластиковом шнурке. — Я не продаю модди Прокси Хелл детям.

— Ключи у тебя на шее.

— Спасибо, милый. — Она открыла дверь и обернулась ко мне. — Минуточку. — Отсутствовала она недолго и вскоре вышла с небольшой коричневой коробочкой.

В коробочке находились три модди из серого пластика, без ярлыков изготовителя. Это были самопальные модди, чрезвычайно опасные для потребителя. Промышленные модди тщательно запрограммировались и записывались, все посторонние сигналы отфильтровывались. Использование же подпольных модди напоминало лотерею. Иногда они были сделаны настолько грубо, что даже после отключения оставляли тяжелые психические расстройства.

Лайла приклеила написанные от руки ярлычки на модди в коробке.

— Как насчет инфекционной гранулёмы? — спросила она.

Поразмыслив, я решил, что это будет слишком, — вроде того модди, который был у Абу Адиля в нашу первую встречу с ним.

— Нет, не стоит.

— О'кей, — сказала Лайла, вороша модди длинным кривым указательным пальцем. — Холецистит?

— А это что?

— Понятия не имею.

— А третий?

Лайла вытащила его и прочла на ярлыке:

— «Синдром Д».

У меня по спине побежали мурашки. Я слыхал об этом заболевании. Медленное разрушение нервной системы, вызванное какими-то жуткими вирусами. Сначала у пациента возникают провалы в долговременной и краткосрочной памяти. Потом, когда вирусы съедают нервную систему, пациент умирает в полном маразме и в ужасной агонии, прикованный к постели. На последних стадиях болезни организм человека просто забывает, как надо дышать и поддерживать сердечный ритм.

— Сколько он стоит? — спросил я.

— Шестьдесят киамов, — осклабилась она. Во рту вместо зубов у нее чернело несколько гнилых обломков, и улыбка производила на покупателя потрясающий эффект. — Наценка за редкий товар.

— Ладно, — сказал я и, заплатив ей требуемую сумму, засунул «Синдром Д» в карман, после чего направился к выходу.

— Знаешь, — сказала она, положив мне на плечо свою когтистую лапку, — мой возлюбленный сегодня вечером поведет меня в оперу. Весь Руан увидит нас вместе.

Я собрался с силами и рванулся к дверям, бормоча:

— Во имя Аллаха, милостивого и справедливого.

По дороге в поместье Абу Адиля я размышлял о недавних событиях. Если Кмузу прав, виновником пожара был сын Умм Саад. Я и не предполагал, что юный Саад действовал по собственной инициативе. Тем не менее Умар уверял меня, что ни он, ни Абу Адиль больше не давали Умм Саад никаких указаний. Но если Умм Саад не получала директив от Абу Адиля, почему она вдруг решила проявить инициативу?