— Будет сделано, парень, — сказал Морган. — Только двигай поскорее. Мне не улыбается провести весь день с молодцом, пристрелившим двадцать с лишком человек.

— Я верю в тебя. Позвоню еще раз — попозже. — И отключил телефон.

— Что ты задумал? — спросил Саид.

Не хотелось ему ничего рассказывать: несмотря на искреннее раскаяние вероломного друга, я все-таки не доверял ему.

— Я отвезу тебя обратно к Курану. Или, если хочешь, высажу где-нибудь в Будайене.

— А нельзя мне поехать с тобой? Я презрительно усмехнулся:

— Мне предстоит нанести визит твоему благодетелю, Абу Адилю. Ты все еще в хороших отношениях с ним?

— Не знаю, — нервно отвечал Халф-Хадж. — Наверно, я поеду к Курану. Надо поговорить с Жаком и Махмудом.

— Это уж точно.

— К тому же я больше не хочу встречаться с этим ублюдком Химаром. — Саид произнес это имя с придыханием, поменяв гласную. Арабский каламбур: Химар по-арабски «осел», а осла арабы считают самым грязным животным. Подобным каламбуром Халф-Хадж мог смертельно оскорбить Умара, а с Королевским модди он бы высказал это Абдул-Кави в лицо. Наверно, злой язык Саида стал причиной его непопулярности в Хамидийе.

Он помолчал.

— Марид, — сказал наконец он. — Я сказал тебе чистую правду. Я сделал большую ошибку. Но я не совершал никаких сделок с Фридлендер Беем или с кем-то ему подобным. Я не думал, что из-за меня кто-нибудь пострадает.

— Я дважды чуть не погиб, дружище. Сначала пожар, потом этот Яварски.

Я остановил машину рядом с баром Курана. Саид сидел со страдальческим видом.

— Ну, что еще ты хочешь услышать от меня? — взмолился он.

— Тебе нечего больше сказать. Увидимся позже. Он кивнул и вылез из машины. Я посмотрел ему вслед, включил модди Крутого Парня и повел машину на северо-запад, к Папочке. Перед встречей с Абу Адилем мне нужно было уладить еще кое-что.

Кмузу я обнаружил в нашей временной квартире за экраном чиндварского компьютера. Услышав мои шаги, он обернулся ко мне.

— Яа Сиди! — воскликнул он с чрезвычайно довольным видом. — У меня хорошие новости. На организацию благотворительной кухни потребуется гораздо меньше средств, чем я предполагал. Простите меня за самовольную оценку ваших финансовых возможностей, но я узнал, что у вас вдвое больше, чем нам может понадобиться.

— Это намек, Кмузу? Я хочу открыть всего лишь кухню для бедных, — одну, а не две. Ты уже прикинул наши расходы?

— Кухня может работать целую неделю на деньги, которые вы получаете от клуба Чириги за один вечер.

— Чудесно. Да, Кмузу, я вот думаю, отчего это тебя так воодушевляет? Этот проект много значит для тебя?

Кмузу снова потупился и с деланым равнодушием отвечал:

— Просто я чувствую ответственность за ваши христианские добродетели.

— Но я не хочу покупать их. Он отвел глаза.

— Кроме того, это долгая история, яа Сиди, — сказал он. — Мне не хотелось бы рассказывать ее сейчас.

— Хорошо, Кмузу. В другой раз. Он снова посмотрел на меня:

— Я собрал кое-какую информацию о пожаре. У меня есть доказательства поджога. Той ночью в коридоре, соединяющем вашу квартиру и квартиру хозяина дома, я нашел тряпки, пропитанные горючей жидкостью. — Он выдвинул ящик стола и достал оттуда обгоревшие лохмотья. Ткань сгорела не полностью. Можно было различить декоративный рисунок из розовых и коричневых восьмиконечных звезд. Кмузу вытащил другой кусок материи. — Сегодня я обнаружил это. По всей вероятности, отсюда были оторваны обгоревшие куски.

— Где ты нашел ее? — спросил я. Кмузу убрал ветошь в ящик стола.

— В комнате юного Саада бен Салаха, — ответил он.

— А как случилось, что ты там оказался? — полюбопытствовал я.

Кмузу пожал плечами:

— Я искал доказательства, яа Сиди. И, по-моему, нашел достаточно, чтобы уличить поджигателя.

— Это мальчик? Не сама Умм Саад?

— Наверняка она велела своему сыну поджечь дом.

— Она вполне способна на это, но пожар не входил в ее планы. Да и зачем ей поджигать дом? Ведь она хотела, чтобы Фридлендер Бей признал Саада своим внуком, чтобы тот стал наследником Папочкиного имения. В случае смерти старика весь ее план рухнул бы.

— Разве поймешь, о чем она думала, яа Сиди? Может, она отказалась от своего плана и решила отомстить.

— В таком случае кто знает, что еще она может выкинуть? Ты уже следишь за ней, Кмузу? — спросил я.

— Да, яа Сиди.

— Будь предельно осторожен. — Я уже собрался уходить, но в дверях обернулся. — Кмузу, для тебя что-нибудь значат буквы «А.Л.М.»?

Он подумал.

— Только Африканское либеральное движение приходит на память, — Честно признался Кмузу.

— Может быть, — с сомнением отвечал я. — А что ты знаешь о «Деле Феникса»?

— Знаю такое, яа Сиди, я слышал о нем, когда работал в доме шейха Реда.

Я столько раз испытывал неудачу в разгадке этих наименований, что уже отчаялся и начал думать, что «Дело Феникса» — плод фантазии Иржи Шакнахая и что отгадка умерла вместе с ним.

— А почему Абу Адиль обсуждал с тобой это дело? — спросил я.

Кмузу отрицательно покачал головой:

— Абу Адиль никогда ничего не обсуждал со мной, яа Сиди. Я был всего лишь телохранителем. Но о нас, телохранителях, часто забывают: мы становимся в комнате предметом обстановки. Несколько раз я слышал разговор шейха Реда и Умара о тех, кого они хотели добавить к списку в «Деле Феникса».

— Ну и что же это за дело, будь оно неладно?

— Список людей, — сказал Кмузу, — которые так или иначе работают на шейха Реда и Фридлендер Бея, и всех тех, кто чем-то очень обязан им двоим.

— Похоже на реестр, — озадачился я. — Но почему этот список так важен? Ведь полицейские могут составить точно такой же список в любой момент, когда им понадобится. Зачем же Иржи Шакнахай лез на рожон, расследуя это дело?

— Рядом с каждой фамилией в списке проставлено закодированное описание состояния его здоровья, совместимости тканей и органов, годных для трансплантации и других целей.

— Таким образом Абу Адиль и Папочка заботятся о здоровье своих подчиненных? Замечательно. Вот уж не думал, что они будут вникать в такие детали.

Кмузу нахмурился:

— Вы не поняли меня, яа Сиди. Это список возможных доноров, а не тех, кому может понадобиться трансплантация.

— Возможных доноров? Но эти люди живы, они еще не… — Я ошарашенно уставился на Кмузу.

По выражению его лица я понял, что моя ужасная догадка подтверждается.

— Все в списке идут по рангам, — сказал он, — от самого низшего подчиненного до самого Умара. Если человеку из этого списка вследствие увечья или болезни понадобится трансплантация органа, Абу Адиль или Фридлендер Бей могут пожертвовать человеком, имеющим низший ранг. Правда, так поступают не всегда, но чем выше ранг человека, тем больше вероятность того, что для него будет найден подходящий донор.

— Да разрушатся их дома! Сыновья мошенников! — прошептал я.

Теперь я понял, что означали записи в тетради Шакнахая: слева — люди, которых убили, чтобы сделать их донорами для людей в правой части списка. Бланка имела слишком низкий ранг, потому и пошла на запчасти.

Я почувствовал, как ярость вскипает во мне.

— Где он хранится, Кмузу? Я затолкаю его Абу Адилю в глотку.

Кмузу поднял руку.

— Вы должны помнить, яа Сиди, что шейх Реда — не единственный вдохновитель этих замыслов. Он только сотрудничает с нашим хозяином. Они обмениваются друг с другом информацией и совместно распоряжаются жизнью своих подчиненных. Сердце фаворита шейха Реда может попасть в грудную клетку одного из лейтенантов Фридлендер Бея. Оба шейха ведут отчаянную борьбу конкурентов, но в «Деле Феникса» они сотрудничают очень тесно.

— И как давно продолжается такое сотрудничество? — поинтересовался я.

— Много лет. Они начали его, чтобы никогда не умереть из-за отсутствия подходящих органов.

Я стукнул кулаком по столу.

— Так вот каким образом они дожили до старческого маразма! Трясущиеся старые развалины!