Сегодня никто из посетителей не давал чаевых и не угощал девочек коктейлями. Это был скучный вечер, так что мы с Кмузу оказались самыми интересными посетителями клуба.

Чири загрустила.

— Эй, кто-нибудь, черт возьми, быстро на сцену! — крикнула она, направляясь к стойке.

Лилм, хорошенькая транссексуалка бельгийского происхождения, сняла блузку и отправилась танцевать.

— Кажется, с меня развлечений хватит, — зевая, обронил я Кмузу. — Пойдем домой.

Подошла Ясмин и взяла меня за руку.

— Ты придешь завтра? — спросила она. — Мне надо поговорить с тобой на очень личную тему.

— Может, поговорим сейчас? Она, смутившись, отвела взгляд.

— Нет, — сказала Ясмин. — Не сейчас… Хочу сделать тебе подарок. — Она вынула свой карманный компьютер Ай Чинг. Ясмин свято верила в него и считала, что он точно предсказал все ужасные события последних месяцев. — Может, он тебе снова понадобится.

— Не думаю, — отозвался я. — Не лучше ли тебе оставить его у себя?

Вложив компьютер в мою ладонь, она поцеловала меня в губы долгим и нежным поцелуем. Странно — этот поцелуй взволновал меня.

Пожелав спокойной ночи Чири и девочкам, мы с Кмузу вышли на улицу в теплую, полную шорохов ночь и направились к воротам, где стоял наш автомобиль. Всю дорогу домой Кмузу доказывал мне, что Чири чрезвычайно наглая и бесстыжая особа.

— Но ты же не станешь отрицать, что она сексапильная?

— Уж этого у нее хватает, яа Сиди, — ответил он и сосредоточился на управлении автомобилем.

Как только мы добрались до поместья Фридлендер Бея, я немедленно поднялся в свою комнату, где попытался расслабиться. Взяв тетрадь Шакнахая, я вытянулся на постели, стараясь привести в порядок свои мысли. Я посмотрел на электронный оракул Ай Чинг — подарок Ясмин и тихо рассмеялся. Непонятно зачем я нажал белую кнопку с буквой «Эйч». Миниатюрное устройство зазвенело, точно колокольчик, и механический женский голос проговорил:

«Гексаграмма Шестая. Ожог. Конфликт. Изменения в первой, второй и шестой строках».

Я выслушал приговор вместе с комментарием, а затем нажал клавишу «Эль», обозначавшую строки. Предостережение сводилось к тому, что у меня сейчас трудный жизненный период, и, если я буду прелагать свой путь к цели силой, то рано или поздно вступлю в конфликт. Все это я знал и без карманного компьютера.

Мне посоветовали не удаляться от дома. Но совет несколько запоздал.

«Если вы решите преодолевать трудности, — предостерегала механическая женщина, — вы добьетесь немногого, но вскоре потеряете и это, оказавшись в положении еще более худшем. Лишь возделывая свой сад и игнорируя могущественных противников, можно избежать беды».

Черт подери, как же мне хотелось возделывать свой сад! Я бы напрочь позабыл про Абу Адиля, Яварски, счел бы смерть Шакнахая нелепой случайностью и позволил бы Папочке свернуть повинную голову Умм Саад руками Говорящих Камней! Я бы оставил своей матери толстый конверт с наличностью, распрощался бы с клубом Чириги и умчался бы из города на автобусе со скоростью ветра.

Но, к несчастью, все это было несбыточно. Я печально посмотрел на игрушку Ай Чинг и вспомнил о других строках, дающих Вторую гексаграмму: она указывала на благоприятные события. Я нажал клавишу «Си-Эйч»:

«Гексаграмма Семнадцатая. Погоня. Гроза на озере».

Что бы это значило? Меня предупреждали о позитивных переменах в жизни. Все, что нужно было делать, — это Создавать гармоничные отношения с окружающими. Итак, придется приспосабливаться к веяниям времени.

— Предсказание будущего — богохульство, — заявил Кмузу, напомнив о своем существовании. — Любая ортодоксальная религия запрещает гадание.

Я не слышал, как он вошел в комнату.

— Идея синхронизации имеет свою логику, — пожал я плечами. На самом деле мое отношение К Ай Чингу почти не отличалось от отношения к нему Кмузу, но я чувствовал, что моя задача — хоть немного остудить его религиозный пыл.

— Вы имеете дело с опасными людьми, яа Сиди, — сказал он. — Вашими действиями должен руководить здравый смысл, а не эта игрушка.

Я бросил ему маленький электронный оракул Ясмин.

— Ты прав, Кмузу. В руках доверчивого простака она может стать опасной.

— Завтра я верну ее мисс Ясмин.

— Чудесно, Кмузу, — сказал я.

— Вам сегодня еще что-нибудь понадобится?

— Нет, Кмузу, сейчас я запишу для себя кое-что и лягу.

— Тогда спокойной ночи, яа Сиди.

— Спокойной ночи, Кмузу.

Раб вышел из спальни и закрыл за собой дверь.

Я разделся, разобрал постель, снова лег и стал перечитывать имена в тетради: Фридлендер Бей, Реда Абу Адиль, Умар Абдул-Кави, Пол Яварски, Умм Саад, лейтенант Хайяр. Плохие ребята. Затем я составил список хороших ребят: я.

И вспомнил пословицу времен своего алжирского детства: лучше дать деру зазря, чем зазря не дать деру. Спешное отбытие в Шанхай или Венецию было бы в данной ситуации самым разумным выходом.

Кажется, я уснул, размышляя, не стоит ли заблаговременно набить чемоданы деньгами и одеждой и не бежать ли в те края, где ноги благоухают жимолостью. А потом я увидел странный сон про клуб Чириги. Мне снилось, что теперь клубом заправляет лейтенант Хайяр, а я пришел к нему в поисках Ясмин или Файзы, — словом, какой-то своей юношеской любви. Затем я спорил со своей матерью по поводу того, приносил ли я домой бутылку шербета или нет. А потом я оказался в школе совершенно голым и к тому же совершенно не подготовленным к очень важному экзамену.

А проснулся я от того, что кто-то тряс меня за плечи с криком:

— Проснитесь, яа Сиди!

— В чем дело, Кмузу? — не понял я спросонок. — Что случилось?

— В доме пожар, — сказал он и стал тянуть меня за руку, пока не вытащил из постели.

— Но я не вижу огня. — Зато я почувствовал запах дыма.

— Подвал в огне. У нас мало времени. Надо выбираться из дома.

Я уже совершенно проснулся. Сквозь зарешеченные окна в ярком лунном свете был виден густой столб дыма.

— Со мной все в порядке, Кмузу, — сказал я. — Я разбужу Фридлендер Бея. Весь дом горит или только наше крыло?

— Не знаю, яа Сиди.

— Тогда беги в восточное крыло и разбуди мою мать. Проверь, благополучно ли она выбралась.

— Надо бы еще предупредить Умм Саад.

— Да, верно.

И он выбежал из комнаты. Перед тем как выйти в коридор, я ощупью добрался до телефона на столе и набрал номер городской аварийной службы. Линия оказалась занята, я чертыхнулся и набрал номер еще раз. Снова занято. Я звонил и звонил. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем мне ответил женский голос.

— Пожар! — закричал я в трубку. К этому времени я уже пребывал в полном отчаянии. — Горит поместье Фридлендер Бея, то что неподалеку от христианского квартала.

— Спасибо, сэр, — отозвалась женщина. — Пожарная бригада выезжает.

Стало не хватать воздуха. Кислый смрад обжигал ноздри и горло, и я пригнулся, чтобы перевести дыхание. Языков пламени я пока не видел, так что реальной опасности не ощущал. И оказался не прав: когда я надевал джинсы, меня уже обжигала горячая зола, носившаяся в воздухе. В тот момент я еще не почувствовал, что получил ожоги второй степени в области головы, шеи и плеч, которые не были защищены. Волосы на голове сгорели, но борода уберегла лицо от ожогов. С тех пор я поклялся никогда не бриться.

В коридоре я увидел языки пламени. Жар был нестерпимый. Я ринулся, обхватив руками голову, пряча лицо и глаза. Я поджарил себе пятки, не пробежав и десяти футов. Я забарабанил в Папочкину дверь, рискуя погибнуть на пороге его комнаты, что было поступком смелым, но глупым: спасать старика, наверняка уже мертвого.

В голову пришла шальная мысль: вспомнилось, как Фридлендер Бей спрашивал меня, готов ли я вновь наполнить легкие огнем.

Ответа не было, и я заколотил еще сильнее. Огонь лизал мне руки и спину, и я начал задыхаться. Я отступил назад и правой ногой что есть силы ударил в дверь. Ничего не произошло. Она была заперта изнутри, и щеколда, вероятно, расплавилась. Я повторил удар, и дерево затрещало. Стукнул еще раз — дверь упала, ударившись о противоположную стену Папочкиной прихожей.