- Малец, ты извини, - не прекращая жевать, заговорил толстяк, - я тут похозяйничал - от тебя, как я понял, обеда не дождешься. Кстати, будешь?

Торлус вздохнул, прислушиваясь к своему самочувствию, пытаясь понять, что с ним, собственно, произошло, а толстяк уже командовал:

- Красавица, ну-ка, метнись на кухню, юный господин откушать желает.

- Ваша милость... - едва слышно прошептал юноша.

- Не продолжай. Я понял, - перебил его гость. - Хозяином замка тебя никто назначать не собирается, если тебя это беспокоит, даже если... когда ты станешь мощным магом-артефактором. Так что свою горячую речь о том, что не собираешься наживаться на предательстве своего господина, можешь не озвучивать. Ты ведь это хотел сказать?

Юноша благодарно кивнул.

- Вот и ладненько. Если понадобится, подберем тебе что-нибудь другое - по заслугам, разумеется. А пока, как я уже говорил, будешь подмастерьем у нового хозяина, договорились? Это не противоречит твоим принципам? - усмехнулся толстяк.

Торлус слабо улыбнулся.

- Хотя, - поморщился гость, - я бы на твоем месте от такого красивого замка не отказывался. Но это - твое дело. Глупо, конечно, но - благородно. Ценю. Кстати, твой господин предал не только Гильдию, но и тебя, как ты уже понял. Если не понял, поясню - в твой мозг он забабахал блок, который должен был тебя убить, если ты даже подумаешь о том, чтобы рассказать или хотя бы вспомнить о подробностях его связей с Инквизицией. Не делай такие большие глаза, малыш, уже все позади - можешь вспоминать, сколько захочешь, ментат из Нилфора плевенький, так что блок получился из рук вон плохой. Но тебе бы хватило, если бы, - он довольно крякнул, - рядом с тобой не было бы такого замечательного специалиста по Магии Ментала.

На бледных щеках юноши заиграл смущенный румянец.

- Только не благодари, - пробурчал толстяк, - этого мне еще не хватало, в конце концов, я и сам хорош - надо было тебя не спрашивать, а так считать информацию, тоже было бы болезненно, но не до такой степени, так нет же - хотел все узнать по-хорошему, а в результате чуть тебя не угробил.

- Спасибо, - улыбнулся Торлус, - все же по-хорошему лучше... честнее.

Толстяк закатил глаза.

- Так я и знал. Однако хочу тебя огорчить, чтобы ты не думал, что я такой хороший - я ее все-таки считал, пока ты отсыпался.

Улыбка Торлуса стала еще ярче.

- И за это спасибо, - проговорил он, уже сияя от счастья.

Толстяк рассмеялся.

- За то, что избавил тебя от признания?

Мальчишка горячо кивнул.

- И вообще - спасибо... что спасли...

- Так, всё, хватит! - замахал руками толстяк. - Давай, как оклемаешься - собирайся. Больше смущать тебя не буду. Учти, ехать нам с тобой вместе, так что еще раз увижу благодарную улыбку на твоей умильной физиономии - прибью сразу, вот и посмотришь, какой я хороший. Сейчас - ладно, ты еще не совсем в себе, но в дороге чтобы я больше к этой теме не возвращался, - он встал с места, вытирая руки тонким белоснежным платком, и важно зашагал к выходу. - Да, еще один важный момент, - обернулся он уже в дверях. - Поесть не забудь, а то дорога дальняя да и... - он заговорщически подмигнул, - синеглазка расстроится, она уж так для тебя старается... Хоть бы оценил, девушка-то - сказка!

Торлус покраснел до кончиков пальцев, толстяк залился веселым смехом и, довольный произведенным его словами эффектом, вышел из комнаты.

Однако не успел он пройти парадную залу с ее множеством гербов, выложенных на стенах, как двери, ведущие в холл, с шумом распахнулись, и в зал буквально ворвалась женщина, вихрем пролетела через половину комнаты и рухнула ему в ноги. Сопровождающие ее стражники бросились вслед за ней, но толстяк поднял руку, жестом веля оставить их наедине, и стражники, низко поклонившись, мгновенно исчезли в дверном проеме.

- Шере, - заговорил толстяк, скрестив руки на груди. - Встань.

Женщина замотала головой, рассыпая по полу роскошные черные волосы. Гонец Каравалорна поморщился, осторожно отступив на шаг, стараясь не задеть грубым сапогом иссиня-черный каскад.

- Шере, - повторил он с нажимом, - Шереила Фрам, встань сейчас же. Немедленно, - и добавил, - я приказываю.

Коротко кивнув, женщина повиновалась. Толстяк неспешно прошел к высокому креслу, стоящему на излишне, как ему показалось, пафосном помосте, поднялся по ступенькам, обтянутым черным бархатом и, устроившись поудобнее, сел.

- Да, Шере, - протянул он, - от тебя, как я понял, очень трудно избавиться. Как же ты меня нашла?

Женщина выпрямилась. Даже сейчас, когда толстяк сидел на возвышении, она все равно смотрела на него сверху вниз. Надо сказать, она всегда так смотрела на всех мужчин - и дело было вовсе не в ее высоком росте, хотя в данном случае так и было, поэтому она склонилась бы снова, если бы не его приказ. А что до всех остальных...

Шере была очень красивой женщиной и, казалось, ничто эту красоту испортить не могло. Ее волосы цвета воронова крыла доходили почти до колен, но сейчас они были спутаны, дорожный костюм такого же черного цвета, практически обтягивающий тонкий стан и крутые бедра - изрядно потрепан, а в нескольких местах и порван, также как и блузка, пошитая из тончайшего белого батиста, и явно не предназначенная для такого жестокого с ней обращения, прилипла к телу, а кое-где и треснула, свисая беспомощными клочками благородной прозрачной ткани. Шнуровка на корсете была развязана, совершенно не сдерживая вздымающуюся грудь своей хозяйки, а сам дорожный плащ, такой же изорванный, как и прочие детали туалета, был брошен у входа в зал, одиноко поблескивая пряжкой из белого металла с огромным синим сапфиром, робко напоминающим о благородном происхождении оборванки. Хотя, впрочем, этот сапфир не был единственным в ее убранстве. Резким движением рванув цепочку, сдавливающую шею, Шере водрузила на грудь точно такой же камень, до того болтавшийся на спине и скрытый под волной спутанных волос. Тут же стало видно, что ее длинные пальцы также были усыпаны перстнями, что с ее нынешним видом практически не вязалось, однако она сама не обращала на это никакого внимания. Ее огромные синие глаза выжидающе смотрели на толстяка, в них не было слез, не было жалости к себе, только - мольба, но - напряженная, с вызовом, без тени слабости.

- Шере, - укоризненно покачал головой толстяк, - на кого ты стала похожа... Ты что, в капкан охотничий попала? Или вырвалась из подвала доблестной Инквизиции?

Она нетерпеливо махнула рукой.

- На меня разбойники напали по дороге... - хрипло бросила она.

- Разбойники? - искренне удивился толстяк. - То есть...

- Мертвые, - тут же пояснила она.

Толстяк кивнул.

- Ну, это другое дело. А я уж хотел спросить, где ты такую армию самоубийц откопала... - хохотнул он. - Даже испугался, не приболела ли ты, что позволила мирным разбойничкам так себя изукрасить... Кстати, где на тебя напали? Туда бы некромантов послать...

- Не надо, - выдохнула Шере, - я их... в крошку.

Толстяк рассмеялся, одобрительно кивнул.

- Да моя ты умница! Обязательно расскажешь мужу, он порадуется...

Шере, мгновенно вскинувшись, снова упала на пол в яростном поклоне.

- Да куда ты, тут же грязно! - подскочил толстяк на своем месте, но потом махнул рукой. - Хотя, тебе уже...

- Мастер, да что ж вы меня мучаете?! - простонала женщина, поднимая на него глаза. - Он жив?!

Толстяк коротко кивнул. Женщина вскочила и, забыв про всякую почтительность, бросилась ему на шею.

- Шере, да что ж ты... задушишь же старика, ведьма, чтоб тебя... - сдавленно пропищал он, однако его радость за нее было очень трудно скрыть под маской сурового ворчания. - Ффух, ну у тебя и хватка, - шутливо запыхтел он, когда первая волна ее восторга, наконец, схлынула, и Шере смиренно заняла место подле его "трона". - Как же вы любовью занимаетесь? Наверное, в первую брачную ночь все кровати в доме переломали.