Она потрогала лоб дочери: не горячий и не холодный. Температуры явно не было.

— Ребекка сказала, что ты себя неважно чувствуешь.

— Да, мама.

— У тебя что-нибудь болит?

— Нет, — лицо у девочки стало томным, — просто у меня большая слабость.

— Ну, температуры у тебя нет, — вздохнула Элизабет-Энн и сложила руки на коленях. — Может, показать тебя доктору Пуриссу?

— О, нет, мама, у меня нет ничего особенного, я уверена.

— Но ты очень часто жалуешься на недомогание. Для здоровой девочки это неестественно.

— Я знаю, — опустила глаза Шарлотт-Энн и закусила губу.

— Шарлотт-Энн?

Девочка подняла на мать свои прозрачные глаза. Элизабет-Энн глубоко вздохнула.

— Думаю, мне не надо напоминать, что твои жалобы на нездоровье стали слишком частыми. Это меня беспокоит. Кроме того, у нас не так много денег, чтобы без необходимости тратить их на врачей. Сейчас мы в затруднительном положении.

— Я знаю, — кивнула Шарлотт-Энн.

— Ты уверена, что плохо себя чувствуешь? — Элизабет-Энн внимательно следила за выражением лица дочери. — Мне было бы неприятно узнать, что таким образом ты стараешься увильнуть от работы.

— Ты слушаешь Розу, — с горечью произнесла Шарлотт-Энн и отвернулась.

— Да, это правда, — кивнула мать. — Мне кажется, не стоит повторять, что мы не можем попусту тратить время. Каждый из нас должен выполнять свою часть работы. Мне не хочется об этом говорить, но приходится: начиная с сегодняшнего дня, и каждый раз, когда ты будешь чувствовать себя неважно, тебе придется целый день проводить в этой комнате. В этот день ты не пойдешь в школу, не будешь видеться с друзьями. Ты никуда не сможешь выходить, только в туалет. Думаю, это суровое решение, но, если ты больна, нужно лежать в постели. Тебе все понятно?

— Да, мама, — угрюмо кивнула Шарлотт-Энн и закашлялась, — меня наказывают за то, что я больна.

— Нет, ты не права, — покачала головой мать. — Если ты действительно нездорова, то нуждаешься в отдыхе и полном покое. — Она помолчала. — Я считаю, что несправедливо перекладывать на плечи сестер свои обязанности. А как ты думаешь?

— Значит, мне оставаться в этой комнате весь день?

— Да, — ответила, поднимаясь, Элизабет-Энн. — У меня много дел сегодня. — Она наклонилась и поцеловала дочь в лоб. — До свидания, дорогая.

— До свидания, мама.

Шарлотт-Энн ждала, пока мать выйдет из комнаты. Как только за ней закрылась дверь, девочка села и показала двери язык, потом снова откинулась на подушки. Она вся кипела от гнева.

«Итак, меня наказали, — думала она в ярости. — По-другому не скажешь. А все почему? Потому что я больна. Да, в этом есть доля правды. Подниматься чуть свет, чтобы готовить кому-то завтрак, так же противно, как и мыть грязные тарелки после обеда и ужина. Это гадкая работа. И мне она до смерти надоела».

Запрещение выходить весь день из комнаты отбило у нее всякую охоту читать. День был непоправимо испорчен.

Девочка достала из-под подушки книгу и швырнула ее в угол.

— Черт бы побрал эту Розу, — зло выкрикнула она.

Душный техасский зной царил над иссушенной землей. Элизабет-Энн подняла верх у кабриолета, но это не спасало от жары, мокрая одежда липла к телу. Она не любила выходить из дома в эти часы, но сегодня для нее важнее было следовать испытанному правилу — не откладывать срочных дел, особенно неприятных, а решать их безотлагательно.

Контора строительной компании «Койот Билдинг Сеплайз» находилась в пяти милях от Квебека, недалеко от завершенного участка нового шоссе. Взгляд Элизабет-Энн помрачнел. Новая дорога служила еще одним свидетельством власти Текса. Он использовал свое влияние, чтобы изменить маршрут новой магистрали, в результате она прошла неподалеку от его процветающей строительной фирмы. Перед большими складскими помещениями находилась огромная стоянка для автомобилей, залитая асфальтом, подозрительно напоминавшим покрытие нового шоссе. Внушительных размеров щит с нарисованным на нем койотом был обращен лицевой стороной к шоссе, и все могли прочесть:

КОМПАНИЯ «КОЙОТ»

основной подрядчик

И ПОСТАВЩИК

Элизабет-Энн направила кабриолет на стоянку. Конные повозки и кабриолеты встречались теперь все реже — на стоянке было много грузовиков и легковых автомобилей. Она удовлетворенно кивнула, заметив в тени черный «форд» управляющего компанией Росса Саллинса — одного из приспешников Текса Секстона.

Элизабет-Энн натянула вожжи, Бесси остановилась, и она осторожно сошла вниз. Достала из кармана кусочек сахара и протянула его лошади. Бесси довольно захрустела, а Элизабет-Энн умело закрепила вожжи на коновязи. Аккуратно расправив серое просторное платье и поправив шляпку, она глубоко вздохнула, чтобы унять холодок волнения, пробежавший по телу, несмотря на жару. Ее всегда охватывала легкая дрожь, когда приходилось обращаться в какую-либо контору, принадлежавшую Секстонам. Не давая страху овладеть собой, она быстрым шагом направилась к зданию, где размещалась контора управляющего. Откуда-то из-за складов доносились резкие визгливые звуки пилы.

Дверь была открыта, и она вошла. Внутри жара чувствовалась еще сильнее, чем снаружи. Элизабет-Энн снова вспотела и стала обмахиваться пачкой документов, которые держала в руках.

Стол, за которым сгорбившись сидел Росс Саллинс, был весь в трещинах и порезах и очень подходил хозяину, крупному мужчине с небритым лицом, бегающими по сторонам, сверлящими, словно буравчики, глазами, скользкой, будто покрытой маслом, кожей и похожим на картофелину носом. В зубах его как обычно торчала спичка. Элизабет-Энн не могла припомнить случая, когда видела Росса без спички.

Услышав шуршание бумаги, он изогнул шею и поднял глаза от стола.

— Могу я с вами поговорить, мистер Саллинс? — спросила Элизабет-Энн.

Росс вздохнул, с явным неудовольствием отодвинул стул и вышел из-за стола.

— Что вы хотите? — Он пристально смотрел на нее, спичка у него в зубах задвигалась.

Не говоря ни слова, она бросила на стол пачку счетов, переданных ей утром Карлосом Кортесом. Росс взглянул на Элизабет-Энн, взял бумаги и бегло пробежал их глазами.

— Мне кажется, все в порядке, — прищурился он, возвращая Элизабет-Энн счета.

— Возможно, вам так и кажется, мистер Саллинс, — проговорила она, с трудом стараясь сохранять спокойствие. — А я другого мнения. Будьте любезны, просмотрите еще раз эти счета и объясните, откуда Взялись такие цены. По-моему, они что-то снова подскочили.

— Накладные расходы, мадам. Кроме того, цены постоянно растут. Древесина, кирпич, раствор — все дорожает с каждым днем. Этого можно было избежать, если бы вы все заказали сразу.

— Позвольте освежить вашу память, мистер Саллинс, ведь мы и заказали все сразу, но вы постоянно говорили, что у вас нет материала и я должна подождать, когда его завезут. Всякий раз, когда я посылала заказ, повторялась одна и та же история: поставки выполнялись только частично.

Росс перекатил спичку с одной стороны рта на другую и уклончиво ответил:

— У нас много заказов.

— Не сомневаюсь, — согласилась Элизабет-Энн. — Но за кого вы меня принимаете? Я же не слепая и могу определить, заполнены склады или нет.

— У нас на складах часто лежат оплаченные стройматериалы и ждут вывоза, — снова уклонился Росс от прямого ответа. — Не думаете ли вы, что мы вас обманываем?

— Я этого не говорила, но интересно, что об этом сказали вы. — Она помолчала. — Поймите меня правильно. Я не отказываюсь платить. Заказал — плати. Таков закон. Есть деньги — есть товар. Но я против грабежа во всех его отвратительных проявлениях.

Росс ухмыльнулся, у него не хватало двух нижних центральных зубов.

— Все документы в порядке. А сейчас у меня много работы…

— Вы от меня так легко не отделаетесь. — Элизабет-Энн неожиданно с силой ударила кулаком по столу. — Не думайте, что я одна из ваших неграмотных заказчиков. Как и вы, а может быть, и лучше вас, я умею читать, писать и считать. И когда цены меньше чем за девять месяцев вырастают на сто пятьдесят процентов, это неприкрытый грабеж.