События между тем закручивались еще стремительнее и энергичнее. Горькие интонации в мамином голосе вдруг исчезли, голос зазвенел, и, не глядя на мужа, мама сказала:

— Виктор! Будь добр на несколько минут нас оставить!

Витя выскочил из комнаты и в коридоре стал переживать все происходившее. За плотно прикрытой дверью разговор накалялся, и обрывки его уже начинали долетать в коридор. В основном говорила мать, отец лишь изредка вставлял в разговор по слову. Обрывки были такие: «Подумать только, полировальный автомат ему понадобился…»; «И вместо того, чтобы…»; «В семью ничего… ничего…» — «Но, Таня, мы разве…» — «Уж лучше действительно подарить ребенку…»; «Съездить за керосином… польза…» — «Таня, я в самом деле…» — «Одно и то же каждый месяц…»

Потом разговор за дверью стал утихать, паузы становились все длиннее. Наконец дверь распахнулась, отшвырнув в сторону темно-серого кота Фустера, тоже прислушивавшегося к разговору с жадным любопытством, и смятенный Витя увидел маму. Родители, очевидно, постепенно пришли к какому-то соглашению.

— Виктор, — у мамы был немного усталый и знакомо воспитательный голос. — Виктор, ты должен мне сейчас обещать… Обещаешь?

В голове молнией пронеслась подсказка — Мозг, очевидно, не терял бдительности ни на секунду. Витя послушно повторил:

— Обещаю!

— На мотороллере ты будешь ездить только на даче и, в самом крайнем случае, по тихим московским улицам.

Витя смотрел на мать и все еще ничего не понимал.

— Виктор, — твердым голосом сказала она. — Завтра отец купит тебе мотороллер. Именно завтра! — повторила она и почему-то оглянулась на дверь. — То, что обещано, надо всегда выполнять!

Теперь у мамы был очень принципиальный вид. Секунду помолчав, она поставила дополнительные условия:

— На даче ты будешь ездить за керосином, в магазин на соседнюю станцию и еще за молоком в колхоз…

Очень принципиальной походкой мать снова ушла в столовую, опять послышались голоса. Витя стал разбираться в своих чувствах. От только что пережитого кружилась голова, все, что произошло, казалось каким-то фантастическим сном. По-прежнему не совсем ясна была и последовательность событий, приведшая к желанному результату, — Мозг должен был дать подробные объяснения. Еще трудно было свыкнуться с мыслью, что вопрос о мотороллере действительно счастливо разрешен — принципиальная мама в отличие от своего мужа решений, какими бы они ни были, еще ни разу не отменяла…

Из соседней комнаты до Вити долетел мысленный вопрос Мозга: чем он еще может помочь? Витя вдруг снова представил себя на мотороллере вместе с Верочкой Лейтенантовой, и у него знакомо, очень сладко забилось сердце. Только что пережитое, непонятное вмиг стало казаться далеким воспоминанием. Драгоценный, бесценный, божественный Мозг утром следующего дня снова должен был прийти Вите на помощь!

Верочка Лейтенантова переложила большую хозяйственную сумку из одной руки в другую и остановилась. На противоположной стороне улицы светофор все еще предупреждал пешеходов строгим огненным словом: «Стойте!» Но потом вспыхнуло зеленое слово «Идите!», Верочка перешла улицу по пешеходной дорожке и вновь поменяла сумку в руках. В сумке лежали две пачки лапши, кило риса, пачка соли «Экстра», два батона белого хлеба, четыреста граммов голландского сыра, двести граммов масла и стояли три бутылки с молоком и кефиром — в списке, составленном бабушкой, не был, кажется, пропущен ни один пункт. Сумка была очень тяжелой, но до дома теперь оставалось не так уж и далеко. Верочка шла по тротуару и время от времени перекладывала сумку из одной руки в другую; вместе с этим почему-то менялось и направление течения мыслей.

Сначала мысли были направлены в сторону учебных забот. До первого конкурсного экзамена в Институте иностранных языков оставалось тридцать четыре с половиной дня, и пора уже было проявлять целеустремленность — начинать готовиться всерьез. В школе у Верочки были по английскому одни пятерки, но на серьезных вступительных экзаменах можно было, конечно, столкнуться со всяческими неожиданностями. Во избежание их, начиная уже с сегодняшнего дня, языком было намечено заниматься по четыре часа ежедневно, включая и субботы, и воскресенья.

Верочка переложила сумку из правой руки в левую, и мысли стали течь в направлении школьного выпускного вечера. До экзаменов было еще далеко, вечер — через два дня. Дома в шкафу висело новенькое, с иголочки, сшитое бабушкой нежно-голубое платье, которое все время так и хотелось надеть и встать в нем перед зеркалом. К платью полагались новые белые туфли на модном каблуке, и еще надо было сделать новую прическу. Прическа уже была выбрана в потрясающем альбоме французских образцов, который был подарен лучшей подруге ее отцом, капитаном команды стрелков из лука, побывавшей недавно в Париже; оставалось только утром накануне бала пойти в парикмахерскую и стать красивой, как в альбоме.

Верочка переложила сумку из левой руки в правую, и мысли вдруг повернули совсем в другую сторону. Сначала Верочка неожиданно для себя подумала о том, что может делать в настоящий момент ее одноклассник Витя Сайкин, и почувствовала, что краснеет. С Витей Сайкиным она вчера ходила в кино, воспоминания об обстоятельствах этого события вдруг всплыли так охотно, словно все время держались наготове. Никогда прежде никто из мальчиков Верочку в кино не приглашал. Она почувствовала, что краснеет еще сильнее, и попыталась прогнать эти мысли прочь. Мысли но исчезали, а, наоборот, становились все назойливее. Верочка снова переложила сумку из одной руки в другую, но смены направления течения мыслей в этот раз почему-то не произошло. Вздохнув, Верочка перестала с собой бороться и проследила за новым направлением до конца.

Течение мыслей получилось таким: в самой глубине Верочкиной души (Верочка не хотела признаваться в этом даже себе самой) Витя Сайкин, очевидно, уже и до этого выделялся среди мальчиков десятого «А». В последнее время Верочка не раз замечала, что он поглядывает на нее как-то странно, словно все время хочет ей что-то сказать. Чувствовать на себе подобные взгляды (Верочка все-таки себе в этом призналась) было приятно и немного страшно. Однако до вчерашнего дня Витя так ни разу к ней и не подошел. Вчера с ним словно что-то случилось. Сначала этот фантастический ответ на экзамене. Потом — приглашение в кино. Приглашение, очевидно, оставило в ее душе след, дальше, вероятно, должны были произойти еще какие-то события…

Верочка снова вздохнула и взяла сумку в правую руку. Сумка была нестерпимо тяжелой, воздух, несмотря на утренний час, был горячим от солнечных лучей. Верочка подняла голову и смерила взглядом расстояние, оставшееся до ворот ее дома. Краска на ее лице теперь выступила совершенно явственно. Навстречу, размахивая своим черным портфелем, быстро приближался к ней Витя Сайкин, мальчик, выделявшийся среди всех остальных в десятом «А»…

…По улице, где жила Верочка Лейтенантова, Витя ходил взад и вперед, не очень удаляясь от ее дома. Как утверждал Мозг, это неминуемо должно было кончиться встречей. По предположению Мозга, долго усидеть в такой день дома было попросту невозможно. Мозг со своим колоссальным жизненным опытом утверждал, наконец, что родители или бабушка обязательно пошлют Верочку в магазин и в этом случае она тоже неминуемо выйдет из дома. Мозгу можно было поверить — теперь в этом не оставалось уже ни малейших сомнений.

Встретиться с Верочкой Лейтенантовой хотелось очень. С ней хотелось поделиться огромной радостью, что сегодня будет подарен мотороллер «Вятка». На лучшую девушку Москвы просто хотелось смотреть и хотелось с ней говорить. Но до школьного вечера оставалось еще целых два дня, и надо было изобрести способ увидеть ее как можно скорее. Способ, конечно, подсказан был Мозгом.

Мозг не ошибся — уже через двадцать минут после того, как Витя пришел на улицу, чтобы ходить по ней взад и вперед, Верочка Лейтенантова с большой хозяйственной сумкой стала возвращаться домой из магазина. Витя снова ощутил, как у него внутри все замирает от нахлынувших сразу неведомых чувств, и пошел ей навстречу, делая, по подсказке Мозга, вид, будто бы он оказался здесь совершенно случайно.