Услышав щелчок закрывшейся двери, Магги подняла глаза.

— Я не думала, что это вы, — вот и все, что она сказала. И снова уставилась на полки с книгами на противоположной стене.

— Можно? — спросил Коннор, указывая на стул в поле ее зрения.

Она пожала плечами.

Коннор сел. Она смотрела куда-то мимо его плеча, и он не пытался переключить на себя ее внимание. Наоборот. это давало ему возможность лучше рассмотреть ее. Мэгги сидела у края отбрасываемого лампой круга света, часть ее лица находилась в тени. Одна половина волос казалась темно-каштановой, другая половина была пронизана золотисто-медными прядями. Веки ее слегка припухли и покраснели. Погружаясь взглядом в глубину ее глаз, он видел в них только печаль.

— Ваша домоправительница впустила меня, — тихо произнес он.

Все еще не глядя на него, она кивнула:

— Здесь больше никого нет.

— Я не ожидал этого.

— Джен Мак еще в конторе. Он… он поздно начал работу сегодня. Мама уехала к Мэри Фрэнсис в монастырь, а Скай у друзей. Хотите чего-нибудь освежающего?

— Миссис Квйвенау может…

— Нет, мне ничего не надо. — Он увидел, что она снова погрузилась в свои мысли. Перемена была почти незаметной, просто небольшое движение головы и слегка сгорбившиеся плечи, но он уже начинал понимать, что это означает. — После того, как вы приходили ко мне вчера, я навел кое-какие справки, — сказал он, — Я знаю о мадам Рестель.

Мэгги не выказала удивления, только покорность.

— Мне не следовало рассказывать вам.

— Но вы рассказали.

— Я была сердита. Он кивнул:

— И испуганы, я полагаю. Она пожала плечами.

— Вы уже предприняли что-нибудь для осуществления своей угрозы? — спросил Коннор.

Теперь она посмотрела на него:

— Вы хотите спросить, ношу ли я все еще вашего ребенка?

Он секунду помолчал.

— Да, именно это я хочу спросить. Она пристально наблюдала за ним.

— Нет. На пилюлях мадам Рестель написано: безотказные. — Что она увидела в этом непонятном, отчужденном взгляде? Воль? Облегчение? Это промелькнуло так быстро, что Мэгги не поняла, видела ли она что-либо вообще. Равнодушие было его хорошо отрепетированным выражением. Хотелось бы ей добиться такого же.

— Понимаю, — сказал он. — Наверное, теперь я бы что-нибудь выпил.

Хотел он отпраздновать или оплакать? Мэгги грациозно поднялась с дивана и подошла к буфету. Провела пальцем по разнообразным хрустальным графинам и остановилась, когда он указал на виски. Щедро налила в стакан виски и протянула ему.

— А вы ничего не будете? — спросил он, когда Мэгги вернулась на диван.

— Нет. — Она никогда не могла пить. Алкоголь спускался ей прямо в ноги, а из головы исчезали все разумные мысли, которые там были. Она чуть было не сказала об этом Коннору, но заподозрила, что ему уже все известно. — Я ничего не буду пить.

Он грел виски, катая стакан между ладонями.

— Когда вы собираетесь выйти за меня замуж? — спросил он.

Она мигнула, уставилась на него и снова мигнула. Коннор повторил вопрос.

— Я слышала, — сказала она. — Но сомневаюсь, что вы меня расслышали. Я сказала вам, что пилюли мадам Рестель подействовали. Я уже не беременна. Вам нет причин жениться на мне.

— Если вспомните, я просил вас выйти за меня замуж до того, как узнал о ребенке.

— Если вспомните, я ответила нет.

— Почему?

— Почему! — Она сама удивилась, услышав столько страсти в своем голосе. — Я вас не люблю!

Коннор был заворожен яркостью ее загоревшихся глаз.

— И что же? — рассудительно спросил он.

— Вы мне даже не нравитесь.

— Знаю. Наши чувства взаимны. — Он помолчал, наблюдая за ней. Холодная полуулыбка играла в уголке его рта. — Или вы считаете, что я могу чувствовать что-то иное по отношению к женщине, которая говорит мне, что вытравила моего ребенка?

Мэгги вздрогнула от того, что увидела на этот раз в его взгляде. Он не просто с неприязнью относится к ней, поняла она. Он ее презирает. Мысль, которую казалось невозможным представить себе несколько минут назад, начала формироваться в ее мозгу.

— Вы хотите получить эту землю, не так ли? Он не отвел взгляда и не стал лгать:

— Да.

— Я не верю, что взяла ваши деньги в ту ночь.

— А я не верю, что их взял кто-то другой.

— Это не похоже на меня, — сказала она. — Я ни когда ничего не воровала.

Теперь настала очередь Коннора равнодушно пожать плечами.

— Насколько я помню, вы совершили в ту ночь много такого, чего никогда не делали раньше.

Что-то шевельнулось в глубине памяти, и Мэгги захлестнули физические ощущения, которые она не могла ни понять, ни объяснить. По всему ее телу прошла волна наслаждения. Груди набухли, соски отвердели. Нахлынули воспоминания. Рука на ее коже. Губы. Влажный язык у нее во рту прижимается к ее зубам. Пожалуйста, слышит она чей-то голос. Пожалуйста. Это был ее собственный голос. Она закрыла глаза.

Мэгги вскочила и прижала ко рту сжатые кулаки. Наслаждение исчезло, картины воспоминаний рассыпались, и у Мэгги осталось жгучее чувство стыда. Она обхватила себя руками и отступила назад из светового круга.

— Мэгги? С вами все в порядке?

Она кивнула. Больше она ничего не смогла ответить. Трудно было перевести дыхание, да и как она могла ему это передать? Как могла рассказать, что произошло, когда и сама едва себя понимала?

— Хотите, я позвоню домоправительнице?

— Нет. — Мэгги медленно села и опять приняла прежнюю позу, подобрав ноги под юбку платья кораллового цвета. — Это пустяки.

Коннор сомневался в этом. Он поднял свой стакан, немного отпил, затем взглянул на Мэгги поверх края.

— Полагаю, мне не удастся убедить вас насчет этих денег, — сказала она.

— Полагаю, не удастся.

— Но вы ведь знаете, что я не помню.

— Я все еще скептически отношусь к этому, — сказал он. — Но очень хочу, чтобы меня убедили.

Конечно, подумала она, если она никак не может представить доказательства, он готов выслушать ее показания.

— Если бы я согласилась выйти за вас замуж, — сказала она, — вы бы получили эту землю.

— Таково условие, предложенное вашим отцом. Мой отец продает эту землю Джею Маку, и она становится вашим приданым.

— И следовательно, вашей.

— Правильно.

— А что получаю я? Коннор не колебался:

— Удовлетворение от того, что ваш долг заплачен сполна.

— Только один из нас согласен, что долг действительно существует, — возразила Мэгги. — Я должна верить только вашему слову, что деньги существовали.

Коннор вытянул перед собой ноги.

— Деньги существовали, — ответил он.

— Даже если я с этим соглашусь, этого все равно недостаточно, чтобы заставить меня выйти за вас замуж.

Если у Коннора и были какие-либо сомнения в том, что он имеет дело с дочерью Джея Мака, то Мэгги их окончательно развеяла. Интересно, подумал он, осознает ли она, как похожа на отца в этот момент. Ничто в ее облике не изменилось, У нее были те же тонкие черты лица, что и у матери, ее большие зеленые глаза смотрели так же бесхитростно, выражение лица было почти безмятежным, но она вела торг с хитростью и деловой хваткой самого Джея Мака.

— Чего же вы хотите? — спросил он.

— Развода.

Она обладала свойством удивлять его, и на этот раз удивление отразилось на его лице. Он поставил стакан.

— Вы выходите за меня замуж, а потом я с вами развожусь?

— Да. — Теперь ее тон был совершенно рассудительным. — Вы получаете землю, а я получаю то, чего действительно хочу.

— Развода? — Он и не делал вид, что понимает. Мэгги покачала головой:

— Это всего лишь средство для достижения цели. Мне нужно, чтобы кто-нибудь поехал со мной в Колорадо, точнее — к человеку по имени Дансер Таббс. Мне хочется узнать то, что знает и умеет он как врач. У меня есть причины полагать, что он позволит мне остаться с ним и учиться у него.

Коинор Холидей рассмеялся:

— Дансер Таббс? Вы думаете, вас с радостью примут у Дансера Таббса? — Все еще улыбаясь, он покачал головой. Поднял свой стакан и сделал короткий глоток. — Не знаю, как вы вообще услышали его имя или узнали о нем, но вам известно недостаточно, если вы думаете, что встретите радушный прием.