Погруженная в размышления, Мэри оступилась.

Райдер едва успел подхватить ее. Помогая девушке удержаться на ногах, он заметил:

— С завязанными глазами ты вела себя осторожнее.

— Ну что ж, — ответила Мэри, сердито отпихнув его руку, — значит, я все равно ничего не вижу.

Райдер с ухмылкой покосился на нее через плечо и пошел дальше, недоуменно качая головой.

И вдруг он остановился. Мэри прислонилась к скале, чтобы снять ботинки, а ее провожатый в это время разглядывал тропу. Из обоих ботинок высыпалось немало песка и мелких камешков. Мэри с удивлением разглядывала эти россыпи мусора, выбитого из ее обуви. Так вот почему у нее так затекли пальцы ног!

— Я совсем не устала, — заявила она. — Мог бы и не останавливаться.

— Я не отдыхаю, — возразил Райдер, ползая на четвереньках вокруг ничем не примечательного валуна. — Я читаю. — Он поднял несколько мелких камней, потрогал скалу под ними и разложил камешки так, чтобы они оказались вверх обожженной солнцем стороной. — А тебе, похоже, прогулка пришлась по душе. — Он внимательно посмотрел на Мэри:

— Могу тебя порадовать — мы уже почти пришли.

— Но ведь ты говорил о дневном переходе.

— Они снова откочевали, — пожал плечами разведчик.

Девушка озадаченно нахмурилась.

— Все в порядке, — заметил Райдер, — они все еще нас ждут.

Мэри выпрямилась, сердито глядя ему в лицо:

— Что это значит «они откочевали»? И кто, скажи на милость, нас ждет? — К ней вернулся воинственный пыл.

— Обувайся, — велел Райдер, не обращая внимания на ее тон, — нам осталось пройти еще несколько миль вниз.

Отвернувшись, он был вполне готов к тому, что ему в спину швырнут одним из ботинок. И был благодарен Мэри за проявленную сдержанность. Интересно, что она думает о цели их путешествия? Одно можно было сказать наверняка: ни одна из ее догадок не окажется правильной. То, что девушка пребывает в смятении, становилось все более очевидным. Райдер не мог не подумать о том, надолго ли хватит ее сговорчивости. Теперь уже было ясно, что согласие следовать за ним связано с планом бегства, вынашиваемым пленницей.

При приближении часового Джей Мак едва заметно напрягся. Повинуясь взмаху руки индейца, Мойра вскочила, стараясь загородить собой связанного мужа.

— Пора идти, — промолвил апачи. — Они ждут. — С этими словами он извлек из складок замши на высоких голенищах мокасин длинный нож. То, как спокойно воспринял этот жест Джей Мак, произвело на дикаря впечатление. — Вы пойдете со мной, — сказал он и разрезал путы на руках и на ногах Джея Мака.

Пленник тут же вскочил на ноги. Затекшие конечности его нестерпимо кололо, но он и глазом не моргнул. Обняв Мойру и прижав к себе, он отчетливо ощутил, как бешено бьется ее сердце. Уверенные, что друг от друга у них нет секретов, они не стали тратить слов попусту. С неохотой Джей Мак разомкнул объятия. На лице часового читалось презрение.

— Похоже, у них не в почете публичное проявление привязанности, — пробормотал Джей Мак.

— Представь себе, что с ним будет, если ты меня сейчас поцелуешь, — горько усмехнулась Мойра, на миг опустив голову мужу на плечо. — Мы, наверное, даже сможем бежать.

— Сюда, — приказал страж, которому было вовсе не до шуток.

— По крайней мере они не собираются нас разлучать, — прошептал Джей Мак, пожимая Мойре руку.

— Это что такое? — удивилась Мэри, уставившись на протянутое Райдгром платье так, словно оно могло ее укусить. Хотя на самом деле подозрение у нее вызвало то, что платье выглядело чересчур уж красивым. Оно было пошито из мягчайшей бледно-кремовой замши, а ворот и застежка расшиты серебром и бирюзой. — То есть, — поправилась пленница, — я, конечно, знаю, что это такое, но мне непонятно, что я должна с ним делать?

— Надеть его на себя.

Мэри и не подумала прикоснуться к платью. Наоборот, она спрятала руки за спиной и даже отступила на шаг.

— Ох нет, я не могу, — отчаянно замотала она головой. — Оно наверняка кому-то принадлежит. Ведь оно такое дорогое. Тебе лучше всего вернуть его туда, где нашел!

— Обычно ты бываешь куда более догадлива, — невозмутимо возразил он. — Или ты просто не желаешь понимать очевидного?

Девушка продолжала растерянно смотреть ему в лицо.

— Оно не принадлежит никому другому, — терпеливо растолковал ей Райдер. — Оно принадлежит тебе. И я нашел его, потому что его оставили для меня в условленном месте.

— Для тебя? — Ее руки безвольно повисли.

— Я решил, что ты будешь рада переодеться, — кивнул он.

На этот раз Мэри взяла наряд и пощупала мягко выделанную замшу.

— Чудесно, — с благоговением прошептала она. Серебряное шитье и самоцветы на отделке удивительно гармонировали с тонкой, почти невесомой кожей. Мэри потерлась щекою о рукав. — Похоже, оно придется мне впору, — улыбнулась она.

Райдер только покачал головой. Удивительно, с каким упорством девушка не желала замечать очевидных вещей.

— Конечно, оно придется тебе впору. Ведь его сшили специально для тебя!

— Ты? — растерянно уставилась на него Мэри.

— Нет, не я.

Она стала ласково перебирать подвески из серебра и бирюзы, прикрепленные к вороту.

— Как будто капельки воды, — прошептала она.

— Да, — просто подтвердил он. Ибо помнил одну картинку, о которой вовсе не обязательно было каждый раз упоминать вслух.

По глазам Мэри стало ясно, что она догадалась: такой наряд невозможно пошить за несколько дней, на него ушел не один месяц кропотливого труда, вдохновляемого видением, тщательно хранившимся перед мысленным взором Райдера.

— Надень его, Мэри.

Она тут же подумала, что будет выглядеть в нем так же, как в ту ночь, на берегу пруда. В этом платье она будет такой же, какой была в воде. И снова вспомнит, как он смотрел на нее, когда считал просто женщиной, и как обнимал и утешал ее, когда она считала, что больше всего на свете хотела бы быть просто женщиной. В тот раз она забылась в его объятиях, измученная терзавшей сердце тоской и обретшая странное успокоение в его молчаливой поддержке. Тогда, придя в себя, Мэри обнаружила, что он ушел. Она и помыслить не могла о том, что ей когда-нибудь снова доведется повстречаться с ним, и в то же время понимала, что запомнила его на всю оставшуюся жизнь.

При взгляде на это платье было ясно, что в ту ночь Райдер также запомнил Мэри.

— Я покажу, где ты сможешь умыться, — сказал он.

Миновав небольшую рощу карликовых сосен, они вышли к родничку. Воды здесь было немного, зато она оставалась, прозрачной и свежей. Райдер наклонился и омыл в родничке лицо и руки.

— Когда будешь готова, мы спустимся вдоль ручья, в низину, где это должно произойти.

Мэри открыла было рот, но не успела задать вопрос, как Райдер уже скрылся среди сосен. Девушке стало ясно, что он намеренно предоставил ей возможность сбежать. А еще стало ясно, что он намеренно демонстрирует ей свое доверие. Хотя, с другой стороны, вполне могло оказаться, что он просто воспринимает покорность как должное и настолько самоуверен, что считает ее волю к борьбе сломленной.

Сжимая в руках платье, Мэри завороженно смотрела Райдеру вслед. Она постепенно начинала осознавать, что решение было принято не по его, а по ее желанию. Осторожно положив наряд на траву, девушка опустилась на колени и сложила вместе ладони. Однако уст ее коснулась не живительная влага, но слова молитвы…

Райдер скинул с себя остатки военного обмундирования и облачился в то, что было припасено для него вместе с платьем. Вместо фланелевой сорочки он надел замшевую рубаху с бахромой, а ремень пропустил между ног и закрепил спереди и сзади. Наряд довершили расшитые мокасины, после чего разведчик собрал разбросанную одежду и свернул в узел.

Впервые в жизни ожидание не принесло Райдеру желанного покоя. Неопределенность в этот день была для него плохим товарищем. Ведь если Мэри решится на побег, ему придется догонять ее и силой возвращать назад. Конечно, ей не удастся удрать достаточно далеко, чтобы он не смог перехватить неопытную путешественницу, однако разведчик вовсе не желал этим заниматься. Он не хотел, чтобы это случилось против ее воли, и все же не мог не хотеть, чтобы это случилось. Он сам поставил брак непременным условием их союза. Судя по всему, Мэри не ожидала этого — а может, и вовсе не желала. Она не пыталась торговать своим телом в обмен на обручальное кольцо или брачный контракт или соблазнять Райдера подобно Анне Лей Гамильтон — из сластолюбивого любопытства.