— Она собиралась просить у тебя развода, — сказал Ирландец. Он взглядом следил за Натаном и заметил, что тот сразу же остановился. — Когда я рассказывал ей об условиях передачи Баллабурна в твою собственность, то сказал, что ты никогда не согласишься на расторжение брака. Я был прав?

— Это спорный вопрос. Никто этого не узнает, потому что она об этом даже не говорила. Мы спорили вчера совсем о другом. О расторжении брака мы даже не упоминали.

— Почему, как ты думаешь? Не думаю, что она боится, что ты ей откажешь. Она могла бы рискнуть. Ей нечего терять.

— К чему ты клонишь, Ирландец? Говори прямо, чтобы я мог не согласиться с тобой и заняться работой.

— Я хочу сказать вот что: она не поднимала этот вопрос потому, что боится, что ты согласишься с ее предложением. Так сильно она хочет, чтобы ты получил Баллабурн. И если это, по-твоему, не отражает всю полноту ее любви к тебе, то ты, приятель, полный тупица.

Натан криво усмехнулся:

— Пытаешься обеспечить счастливый конец для своей плохо продуманной затеи. Будь доволен тем, что хоть чего-то удалось достигнуть. Ты заполучил Лидию на целый год и обеспечил для себя преемника в Баллабурне. Ни о чьем счастье речь никогда не шла. Ни о счастье Брига, ни о моем, ни тем более о счастье Лидии. Ты не можешь исправить наши с Лидией отношения, так что не вмешивайся. Ты можешь лишь догадываться о чувствах каждого из нас. Но на самом деле ты не знаешь ничего,

Ирландец. Совершенно ничего. — С этими стонами он повернулся и вышел из комнаты.

Маркус скорчил недовольную гримасу и пригладил указательным пальцем густые усы.

— Кое-что я понимаю, — сказал он самому себе. — Я, кажется, отдал Баллабурн дуралею и произвел на свет дуреху. Это не делает чести умирающему человеку.

Лидия с нетерпением ждала утра понедельника, и вот наконец оно наступило. Комната, которую она сняла в гостинице «Петти», была совсем крошечной по сравнению с апартаментами, где они жили с Натаном, но ее она устраивала: сравнительно недорогая и вполне удобная. И до церкви Святого Бенедикта отсюда было недалеко. А Генри Такер обращался с ней так, словно она была членом королевской семьи. Лидия уже написала Натану и со дня на день ожидала прибытия своего сундука с одеждой. В письме была приписка о том, что она передает привет Ирландцу и вновь приглашает его в гости.

Ожидание начала занятий в школе отвлекло мысли Лидии от Баллабурна. Зато ночью, если не спалось, она думала о Натане, а когда засыпала, он снился ей. Лидию удивляло, что ее горе не видно окружающим. Она могла перечислить множество причин, по которым ей было разумнее находиться в Сиднее, чем в Баллабурне. Но ни один из этих доводов не спасал от тоски, которая охватывала ее всякий раз, когда, просыпаясь ночью, она тянулась к Натану и не находила его. Ей не хватало его улыбки. Время шло, но тоска не проходила. Возможно, она навечно поселилась в ее сердце.

В классе было семнадцать детей в возрасте от шести до четырнадцати лет, в том числе десять мальчиков — драчливых, крикливых и любопытных. Один из них сидел особняком: как видно, никто не пожелал садиться с ним рядом. Лидия заметила его сразу же, как только вошла в классную комнату следом за отцом Колганом. Не этот ли постреленок был виновником беспорядков, случившихся в школе на прошлой неделе?

Не успел священник представить ее ученикам, как его зачем-то позвала сестра Изабель. Он извинился и, шепнув Лидии, что она может начинать, вышел из комнаты. Делая перекличку, она не успела дойти до половины списка, как первый комок жеваной бумаги открыл боевые действия.

Насколько она поняла, одиноко сидевший мальчик не был зачинщиком, но на акт агрессии отреагировал немедленно. Вскочив на крышку парты, он перепрыгнул через три ряда и набросился на главного заводилу. В воздухе замелькали кулаки и послышались такие отборные ругательства, что Лидия вытаращила глаза.

Теперь она знала точно, кто этот мальчишка и где она видела его раньше.

Похлопав в ладоши, Лидия выпроводила в коридор всех заинтересованных наблюдателей и закрыла дверь. Потом, раздвинув парты, она освободила место, чтобы избежать ненужных синяков и ссадин.

Противником Кита был далеко не такой здоровяк, как его зять, но сражение, судя по всему, должно было закончиться с тем же исходом. Кит был на голову ниже и на двадцать фунтов легче своего противника, но был так зол, что совсем не думал о том, как изловчиться и выйти победителем. Тем не менее он демонстрировал завидное упорство. Его руки работали как ветряные мельницы, правда, в цель попадала всего треть ударов. И всякий раз, когда Дэниел Флогери швырял его на пол, Кит поднимался и снова бросался в драку.

— Уберите от меня этого придурка, — взмолился Дэниел, — или я его отколочу по-настоящему.

— Ишь расхвастался! — немедленно раздалось в ответ. Лидия отодвинула еще одну парту, расширяя поле боя.

Движения обоих мальчишек замедлились. Они поглядывали на нее, надеясь, что Лидия вмешается. Но она пожала плечами и подняла обе руки, показывая, что сохранит нейтралитет.

Мальчишки продолжали ходить кругами, но в тычках, которыми они время от времени награждали друг друга, не было настоящей злости. Наконец они остановились и одновременно повернули к Лидии озадаченные физиономии.

— Вы не хотите остановить меня? — спросил Дэниел.

— Вы не остановите его? — спросил Кит. Лидия загадочно улыбнулась.

— Расставьте по местам парты, мальчики, — спокойно и твердо сказала она. — Сейчас я впущу в класс детей.

Класс привели в порядок, из коридора вернулись остальные ученики. На присмиревших драчунов бросали любопытные взгляды, и Лидия услышала, как один из мальчуганов спросил: «Кто победил?» Ответа она не услышала, но, оглянувшись, увидела, как Кит и Дэниел указывают на нее пальцами.

Ей это было очень приятно.

— И что ты сделала потом? — спросил Ирландец, давясь от смеха и пытаясь проглотить грог, который он отхлебнул из кружки. У сидевшей напротив Лидии на губах играла самая невинная улыбка, как будто она не понимала, что его так рассмешило.

— Разумеется, я начала урок. — Когда подошел официант, чтобы подлить ей вина, она жестом отказалась, но приказала принести еще грогу для Ирландца. — А потом я оставила Кита и Дэниела после уроков.

— Наверное, заставила их делать уборку? Она покачала головой.

— Убрать классную комнату не проблема. Поговорив с ними, я узнала, что Кита постоянно дразнят за то, что он отстал в учебе. Раньше он просто не учился в школе, хотя остальным детям до этого нет дела. Знаешь ведь, как это часто бывает с детьми.

— Не знаю, — признался он. — Но ты, кажется, хорошо их понимаешь.

Лидия вспыхнула, довольная явным восхищением, прозвучавшим в голосе Ирландца.

— Дэниел самый большой мальчик в классе. Один лишь его рост мог бы сделать его вожаком, но он при этом еще и умен. Начиная драку, он рассчитывал на то, что кто-нибудь из взрослых его остановит. Драка на прошлой неделе дала им возможность несколько дней не ходить в школу. Так что он стал настоящим героем. — Лидия усмехнулась и покачала головой, вспомнив озадаченные физиономии мальчишек, когда они услышали, какое им назначено наказание. — Дэниел теперь ежедневно после школы полчаса занимается с Китом. А вечером Кит приходит ко мне в гостиницу, и я помогаю ему готовить уроки. У него уже есть успехи, и Дэниел им доволен. Маркус сиял от гордости.

— Ты делаешь удивительно хорошее дело. Отец Колган, наверное, доволен.

— Думаю, что доволен, — сказала Лидия. — За месяц, что я работаю здесь, он понял, что на меня можно положиться.

— Месяц, — тихо повторил Ирландец. — Трудно поверить, что ты уехала всего месяц назад. Нам тебя так не хватает.

— Ты мог бы приехать раньше. Думала, что ты привезешь мои вещи.

— Именно это предлагал Натан, но я. — Маркус не мог тогда пуститься в дорогу. Боль в спине неожиданно стала невыносимой и приковала его к постели. Пуля, застрявшая в позвоночнике, сдвинулась с места. Хирург предупреждал, что это может случиться. Вот и случилось… — Но я подумал, что тебе надо дать время устроиться здесь. Надеюсь, ты не подумала, что я не хочу тебя видеть?