— Сморкайтесь, — сказал Джаррет, — Ну же, сильнее — так, как вам хочется.

Глаза Ренни снова наполнились слезами, теперь из-за этой своеобразной грубоватой любезности. Она застенчиво улыбнулась невидимой улыбкой, подняла платок и высморкалась что есть силы.

Когда Ренни попыталась вернуть ему платок, грудь Джаррета затряслась от сдерживаемого смеха.

— Нет, оставьте его себе, — сказал Джаррет. — До утра еще далеко, — добавил он, побоявшись, что ей не понравится этот смех. — Он может вам снова понадобиться.

Мысль о том, что ночной кошмар может повториться, заставила Ренни сжаться.

— Тогда я совсем не буду спать.

Джаррет подумал, что лучше бы он вообще ничего не говорил.

— Вы меня совсем не беспокоите, — сказал он, когда Ренни попыталась отстраниться. — Разве что вам это неудобно.

Она осталась там, где была.

— Нет, мне хорошо. Я думала, вы захотите от меня избавиться.

«И постоянно хотел», — подумал Джаррет. Причины этого, однако, ему самому теперь были не ясны.

— Нет, я не возражаю, чтобы вы были рядом. Успокоенная, Ренни кивнула. Она взяла пальто и разложила так, чтобы оно грело их обоих.

— Мне снились эти люди, — сказала она.

— Я догадался об этом.

— Мне хотелось их убить.

Джаррет ничего не ответил, гладя ее по волосам. Его радовало, что напряжение постепенно покидает Ренни. — У меня был пистолет.

— Я знаю. Карманный револьвер системы «смит-и-вессон». Я нашел его.

— Я хотела им воспользоваться.

— Я это тоже знаю.

Она прижалась щекой к его плечу. Он чувствовал на шее ее горячее дыхание.

— Вы жалеете о том, что убили их?

— Убивая, никакого удовольствия не испытываешь. Но что касается их… Я был почти рад. Нет, я об этом не жалею… и я рад, что этого не сделали вы.

Джаррет повернулся, сдвинув вместе с собой и Ренни.

— Давайте ложиться. Кто знает — может быть, вы сможете заснуть.

Он уже давно чувствовал некоторые затруднения в неподходящем месте и надеялся, что успел отодвинуть ее прежде, чем она почувствовала, что с ним происходит.

Даже в толстых шерстяных носках ступни Ренни закоченели. Когда Джаррет вытянулся рядом, она придвинула к нему свои ноги, слишком занятая поисками удобного положения, чтобы расслышать его хриплое дыхание.

Удобно? — стиснув зубы, спросил он, когда Ренни угомонилась. Он выругался про себя, а она замурлыкала. Мало того, что она использует его ноги, чтобы точить когти, что с кошачьей грацией сворачивается около него клубком, что смотрит на него изумрудными кошачьими глазами. Она еще и мурлыкает!

— Постарайтесь немного поспать.

Время шло, а они не смыкали глаз и даже не думали о сне.

— Ренни, что случилось? Вы сейчас совсем проснулись и стали бодрее, чем раньше.

Это было действительно так, но Ренни не могла понять, как он догадался. Она честно старалась не двигаться, дышать ровно, лежать расслабленно.

— Я все еще чувствую на себе их руки, — прошептала она.

Джаррет не знал, что сказать. Если бы он мог, то вобрал бы в себя ее боль.

— Я помылась, прямо-таки скребла себя. Не помогло. Я все еще чувствую прикосновение их пальцев, их ртов.

— Что же я могу с этим сделать?

— Убрать их.

Он покачал головой.

— Я не могу этого сделать, Ренни. Я не знаю как.

— Тогда замените их.

— Что? — Он едва мог дышать.

— Замените их, — сказала она. — Поместите ваши руки туда, где были их руки, ваши губы туда, где они касались меня.

— Вы не понимаете, о чем говорите. — «Или о чем просите», — подумал Джаррет. Если он прикоснется к ней так, как она предлагает, то этим дело не кончится. — А как насчет Холлиса Бэнкса? — спросил он.

— Холлиса здесь нет, — упрямо сказала она. — А вы есть.

— Это эгоистично, Ренни. Даже для вас это чересчур. Его замечание попало в цель и больно ранило.

— Наверно, вы никогда не станете делать то что нужно, — сказала Ренни.

— Давайте спать. Сейчас это как раз то, что нужно.

Ее запах напоминал крепкое вино. Ароматы мускуса и лаванды смешивались, дразня ложными надеждами и обещаниями. Губы ее были мягкими, податливыми и подвижными, они возвращали ему поцелуи и сами искали его губы. Он провел языком по ее зубам, и рот Ренни раскрылся. Если у желания есть свой вкус, теперь он имел о нем представление.

Его голова покоилась у нее на руках, ее пальцы шевелили его волосы. Своими губами, зубами, языком Ренни исследовала его лицо, совершая набеги на щеки, подбородок, шею. Она чувствовала, как в ней разгорается могучее желание, заставляющее замолчать голос рассудка. Стремление обладать им поглощало все.

Сила собственных эмоций разбудила Ренни. Она проснулась, дрожа и хватая ртом воздух. Джаррет спал рядом. Его рука лежала у нее на груди поверх ночной рубашки. Под его пальцами плоть Ренни странно вздулась, сосок отвердел. Ренни медленно выпрямила колени, смутно ощущая между бедер тянущее чувство. Внезапно ей пришла в голову отчетливая мысль о том, что там пустота. Мышцы покалывало необычное, постепенно ослабевающее напряжение — и нельзя сказать, что все это было неприятно.

Что с ней только что случилось?

— Джаррет!

Он не пошевелился.

— Ммм?

Ренни повернулась к нему. Рука Джаррета соскользнула, большой палец задел ее сосок. Незнакомое ощущение искрой пробежало от ее груди к лону. Ренни придвинулась ближе и перебросила ногу через Джаррета, прижавшись к его бедру. Тупая боль внутри нее на время затихла. Ренни осторожно сделала выдох, напоминающий слабый вздох. И мгновенно желание чего-то большего мстительно вернулось к ней, вызывая почти физическую боль.

Ренни прижала свое лицо к лицу Джаррета и начала тереться о него. Ее губы касались его рта, бедро касалось затвердевшей плоти.

Теперь она полностью завладела вниманием Джаррета. Его глаза широко открылись, затем вновь закрылись. Минутой позже Джаррет обеими руками обхватил ее голову и резко отстранил от себя, позволяя прикасаться к своему лицу только дыханием. Голос его был резким — как железом по стеклу.

— Ты действительно этого хочешь?

Она не знала, чего хочет, но понимала, что он это знает. Она хотела, чтобы он научил ее.

— Так должно произойти, — сказала Ренни. — Мне больно, когда я тебя не касаюсь.

Вся решимость Джаррета испарилась, когда он услышал это тихое признание.

— Тогда давай, — прошептал он, прижимая губы к ее. — Прикасайся ко мне.

Ее поцелуй показался Джаррету странно знакомым, как то вкус Ренни был уже где-то на кончике его языка и просто возобновлял знакомство с его особенностями. Рот слился с его ртом, она то покусывала его нижнюю губу, проводила языком по чувствительной внутренней стороне верхней губы. Джаррет попытался поймать ее губу зубами, но Ренни увернулась, жадно целуя его брови и виски.

Лежавшие между ними одеяла сбились в клубок, но по сравнению с его рубашкой представляли не самое большое неудобство. Ренни начала бороться с пуговицами, но он прижал ее руки своими пальцами. — Я все сделаю сам, — сказал он.

Ее губы слегка касались его двигающихся пальцев. Она помогла ему вытащить рубашку из джинсов и стала гладить его грудь, изучая напряженные мышцы, повторяя пальцами изгиб ребер. Кончики ее пальцев заскользили по его животу, и неровное, хриплое дыхание Джаррета застало ее врасплох. Ренни снова слегка дотронулась до него и почувствовала, как твердый живот сжимается в ожидании прикосновения ее пальцев.

Рука Джаррета легла на ее талию, остановив незаметное продвижение ее пальцев за край джинсов. Он приподнял Ренни вверх, так, чтобы дотянуться до ее рта. Она услужливо подставила ему рот, вступая в сладкую битву с его языком и губами.

Обхватив руками ягодицы Ренни, Джаррет прижал чашу ее бедер к твердой выпуклости своих джинсов. Поцелуй повторял их скользящие движения. Он развернул Ренни так, что теперь она лежала под ним, и поднял ее ночную рубашку. Когда его руки стали ласкать ее груди, у Джаррета перехватило дыхание.