— Не стоит беспокоиться.

Этан пожал плечами и направился к порогу. У дверей Мишель окликнула его:

— Этан, прости! Я хочу, чтобы ты заехал попрощаться! Положив руку на дверную ручку, он помедлил и окинул Мишель долгим взглядом, словно запоминая на всю жизнь. Затем вышел, не сказав ни слова.

Все утро и начало дня Мишель гадала, сдержит ли Этан свое обещание. Ей с трудом удавалось сосредоточиться на репетиции нового танца и повседневной работе. Лотти терпела ее присутствие на кухне только до тех пор, пока, у Мишель не подгорел пирог. Она бесцельно бродила по салуну, пробовала наигрывать на пианино, затем начала прибирать в баре. Скрывшись за кулисой сцены, Мишель курила, пока Ди не разыскала ее и не подняла шум по поводу курения и безделья.

Наконец Мишель поднялась к себе. Здесь Этан и нашел ее. Мишель сидела на постели, скрестив ноги и открыв на коленях блокнот; один карандаш торчал у нее за ухом, а кончик другого Мишель бессознательно грызла. Очки cъехали на кончик носа. Выражение лица было отстраненным и задумчивым.

Этан понял, что расставание с ней будет самым тягостным событием в его жизни, а обман займет второе место.

Этан закрыл дверь ногой и отставил поднос.

— Кармен приготовила горячий шоколад. Думаю, ты не откажешься от чашки.

Мишель захлопнула блокнот и отложила его, широко улыбаясь.

— Предлагаешь мир? — спросила она. Этан кивнул. — Ты не виноват. Прости за все, что я наговорила утром. — Бросив карандаш, Мишель вскочила с постели и подошла к столу, туда, где стоял Этан. Она обвила руками его талию и прижалась щекой к его груди. — Мне не хочется отпускать тебя и вряд ли когда-нибудь захочется. Но я хочу, чтобы ты вернулся домой невредимым.

Этан погладил ее по спине.

— Я уезжаю в Стилуотер, всего на несколько дней. Его настойчивая ложь встревожила Мишель. Она отступила назад и взглянула в его лицо. Он не передумает — об этом ясно говорили решительно прищуренные глаза.

— Давай выпьем шоколаду, — примирительно предложила Мишель, — пока он не остыл.

Этан снял куртку и шляпу и повесил их на гвоздь, где обычно висела кобура. Он уселся в кресло, а Мишель подвинула ближе банкетку и устроилась на ней. Она уже держала в руках чашку.

— Нет, — возразил Этан, — это моя, а твоя чашка рядом. Здесь шоколад послаще, такой, как ты любишь.

Мишель поменяла чашки.

— Спасибо. — Она подула на шоколад, остужая его и глядя на легкую рябь на темной поверхности, а затем осторожно глотнула. — Какой вкусный! И горячий.

— Сегодня утром, Мишель, я сказал, что в мое отсутствие с тобой не случится ничего страшного, и действительно так думал.

— Я знаю. Только не понимаю, почему ты так уверен в этом.

Этан не ответил, взглядом напомнив Мишель о шоколаде. Мишель позабавила его настойчивость.

— Поцелуи с привкусом шоколада — вот что тебе нужно, — понимающе заявила она.

Этан склонился и снял с нее очки, а затем вынул из-за уха карандаш. Мишель покраснела.

— Не хочу лишаться глаза, — заметил Этан и положил карандаш на стол.

Мишель подняла голову. Его поцелуй был сладким и долгим. Отстранившись, Мишель спросила:

— Оби ждет тебя?

— У нас еще есть время. Ее глаза потемнели.

— Отлично. — Она отпила половину чашки и отставила ее, пересела с банкетки на колени к Этану, а затем попробовала шоколад из его чашки. — Мое самое любимое занятие — целовать тебя, — сообщила она. — Я польщен.

Улыбаясь, Мишель ткнулась носом в его шею. Этан обнял ее и потерся носом о висок. Их губы встретились в медленном поцелуе. Они целовались долго, неторопливо — стремились не удовлетворить страсть, а растянуть наслаждение.

Этан обнимал ее, гладил плечи и спину, словно запоминая ладонями все изгибы ее тела. Вскоре он услышал сонный вздох Мишель. Целуя ее закрывшиеся глаза, Этан помог Мишель подняться на ноги, подхватил ее и отнес на постель. Мишель слабо запротестовала, заявляя, что пока не разучилась ходить. Этан отверг протесты — он не испытывал такой уверенности в способностях Мишель. Снадобье, подсыпанное Детрой в шоколад, подействовало быстрее, чем он ожидал. Этан хотел пробыть с Мишель, пока она не заснет, и убедиться, что с ней все в порядке. Только тогда он мог уехать, раздираемый неизвестностью и предчувствиями, но все-таки отчасти успокоенный.

— Ты же сказала, что любишь целоваться, — прошептал он, ложась рядом.

— Что? — сонно переспросила Мишель, вытягиваясь на постели. — Да, люблю. Очень люблю.

Этан перебирал ее волосы, находя и вынимая шпильки, расправляя пряди на подушке.

— Точно?

Мишель пробормотала что-то невнятное, пытаясь дотянуться до его губ. Этан закрыл ее рот долгим, неторопливым поцелуем.

Прежде чем впасть в забытье, Мишель успела подумать: Этан пообещал, что в его отсутствие с ней не случится ничего страшного, но не давал обещания, что с ней вообще ничего не случится.

Этан положил ладонь на ее лоб, затем дотронулся до щеки. Кожа была теплой, нежно-розовой, как и говорила Ди. Дыхание стало ровным и глубоким, пульс — отчетливым и спокойным. Детра действительно знала особенность снадобья.

— Когда я вернусь, я заберу тебя отсюда, — прошептал Этан. — На этом моя миссия будет кончена.

«Даже перевыполнена», — добавил он про себя. Влюбленность никогда не входила в его планы.

Взяв куртку и шляпу, Этан вышел из комнаты, заперев за собой дверь. Внизу, в кабинете Ди, он выложил из кармана ключ.

— Оно подействовало, как ты и говорила. Правда, чуть быстрее, чем я рассчитывал.

Детра сунула ключ в карман.

— Вероятно, она более восприимчива к таким снадобьям, чем другие люди. Я убавлю дозу.

— Ты уверена, что ей это не повредит?

— Ты уже в сотый раз спрашиваешь об этом и знаешь ответ: эти капли совершенно безопасны. Я сама пью их от бессонницы. Проснувшись, она будет чувствовать легкую усталость. Она решит, что просто заболела, и я буду так объяснять ее состояние остальным. За время твоего отъезда она не выйдет из комнаты. Так будет безопаснее для всех нас.

Этан надвинул шляпу на лоб, пряча холодный блеск глаз.

— Послушай, Ди, я хочу, чтобы ты поняла: Мишель не виновата, что Хьюстон до сих пор интересуется ею. Сама она старается избегать его. Должно быть, ты уже заметила это.

— Ну и что?

— А то, что ты отвечаешь за безопасность Мишель на время моего отъезда. Если что-нибудь — хоть что-нибудь — случится с ней, ты будешь отвечать передо мной… — «И тогда пожелаешь лучше умереть», — добавил он про себя.

Ди отшатнулась, словно поняв его мысли.

— Если она не свалится с кровати, с ней больше ничего не случится.

— Лучше позаботься, чтобы этого не произошло.

Ди отступила за стол, пытаясь сохранить расстояние между собой и Этаном.

— Неужели она так вскружила тебе голову?

— Может быть, Детра, — отозвался Этан, отступая прочь. — Может быть.

Проснувшись, Мишель ощутила сухость во рту и стук молота в висках. Голова оказалась такой тяжелой, что Мишель едва смогла приподнять ее. Она перевернулась на бок и медленно открыла глаза. Китти сидела в кресле с пяльцами на коленях. Услышав, что Мишель пошевелилась, Китти подняла голову.

— Ага, проснулась! Ты не спустилась к ужину, и Ди отправила меня узнать, что случилось. Мы все так перепугались — у тебя был жар. — Китти подошла к постели и присела на край. Она коснулась щеки Мишель — ее пальцы казались странно прохладными. — У тебя что-нибудь болит?

— Ничего, — еле слышно пролепетала Мишель и тут же поправилась: — Все, — Она ощущала отвратительный горьковатый привкус во рту. Шоколад был несвежим, подумала Мишель. — Ты не дашь мне воды?

— Здесь есть чай, — ответила Китти, вставая с постели. — Подойдет?

— Все равно. — Мишель пощупала руками горло — оно показалось ей опухшим. Мишель попыталась сесть. Китти помогла ей, подложив подушки, чтобы Мишель привалилась к спинке кровати.

— Так лучше? — Китти подала Мишель чашку чая. — Он с лимонным соком — это помогает при болях в горле.