— Я мог бы… если бы ты в самом деле была за ним замужем.

Мишель ощутила панический ужас и невольно, сжала руку Хьюстона. Что известно этому человеку? Неужели она что-нибудь сказала или сделала и выдала себя? Неужели Этану надоело играть и он во всем признался за ее спиной?

— Не понимаю. Что вы имеете в виду?

— Если не считать случайной встречи в поезде, вы с Этаном не жили как муж и жена четыре года. Насколько я знаю, ваш брак продлился всего несколько месяцев, прежде чем Этан бросил тебя. Маловато, чтобы уважать такой брак.

Первая волна паники отхлынула, и Мишель еле скрыла облегченный вздох. Только теперь она заметила, что слишком сильно сжимает руку Хьюстона. Она слегка потерла его руку, делая вид, что хочет просто согреть ее.

— Но ведь я замужем за Этаном, Хьюстон задумчиво возразил:

— И при этом держишь меня за руку. Скажи, чем занимался Этан, когда вы впервые встретились?

Мишель искренне порадовалась давнему разговору с Этаном, во время которого они обменялись множеством подробностей о своей жизни. Она точно помнила, чем он занимался в Нью-Йорке той весной, когда состоялся их мнимый брак.

— Он работал в банке.

Усмехаясь, Хьюстон искоса взглянул на нее:

— Держу пари, так оно и было. Причем не в одном банке. Только сомневаюсь, что он числился в официальном списке служащих.

Мишель не пришлось делать вид, что она потрясена, — она и в самом деле с трудом опомнилась. Она даже не подозревала, что Этан открыл ей лишь часть истины.

— Вы ошибаетесь! — торопливо возразила она. — Тогда Этан не грабил банки!

— Нет, этим делом Этан занялся еще до встречи с нами. Это не он нашел нас здесь, в Мэдисоне, мы разыскали его. Он один работал в городах вроде Сент-Луиса или Денвера.

— Да, но…

— Видишь, тебе известно про Этана далеко не все. Кое-что ты никогда не узнаешь. Трудновато доверять такому человеку, правда?

— Мне казалось, Этан ваш друг.

— Он мне нравится. Но я не доверяю Этану, — Хьюстон оторвал взгляд от дороги и устремил его на лицо Мишель. — Как и большинству других людей. По-моему, безопаснее доверять лишь самому себе.

Ощущая пробежавший между ними холодок отчужденности, Мишель с трудом смогла подавить дрожь. Она была рада, что на время в коляске воцарилось молчание.

На серебряных рудниках близ Мэдисона было более дюжины входов. Одни шахты спускались под землю на сотни футов, другие — всего на несколько. В толще горы расходилась настоящая паутина туннелей и переходов, вырубленных вдоль пути драгоценного металла. Из чрева горы руду вывозили на небольших вагонетках, которые двигались по рельсам, проложенным в большинстве туннелей. После примитивной местной очистки руду доставляли на мулах в Стилуотер — ближайшую станцию железной дороги. Подобные перевозки были весьма неудобными, и некоторые горожане считали, что давно пора провести железнодорожную ветку в Мэдисон, но дорогу прокладывать не торопились, и это означало, что запасов руды в здешних местах хватит еще на добрый десяток лет.

Хьюстон помог Мишель выбраться из коляски и повел к одному из входов в рудник, где не было признаков бурной деятельности.

— Мы пройдем совсем немного, — объяснил Хьюстон. — Без фонаря там ничего не разглядеть. Но, может быть, тебе любопытно осмотреть весь рудник? Я раздобуду фонарь.

— Нет, нет, краткого осмотра вполне хватит. Мне бы не хотелось спускаться слишком глубоко. — Мишель позволила Хьюстону взять ее под руку и стала спускаться по наклонному коридору, пока они не достигли ближайшей развилки. Им удалось пройти всего ярдов пять по горизонтальному туннелю, прежде чем темнота обступила их со всех сторон.

— Видишь, забои расходятся отсюда во все стороны. Обычно на руднике каждый день работают две смены рудокопов.

— А этот участок выработан? Поэтому здесь никто не работает?

— Не знаю. Может быть. Я не так хорошо знаком с работой на рудниках, как Этан. Можешь спросить его.

— Пожалуй, спрошу. — Они остановились. Мишель осознала, что находится довольно близко к внутренним штольням, и ощутила холодную сырость земли и камня, пробирающуюся под одежду. Она оглянулась в сторону входа и успокоилась, увидев прямоугольник солнечного света в обрамлении деревянных подпорок.

— Тебе здесь не нравится? — спросил Хьюстон. Мишель думала, что Хьюстон посторонится, пропуская ее в боковую штольню, но вместо этого он шагнул ближе, и Мишель отступила, прижавшись спиной к стене туннеля.

— Да, — кивнула она, — не нравится.

Мишель надеялась, что после признания Хьюстон отойдет. Но она ошиблась.

— Этан говорит, что, когда вы познакомились, ты училась в университете.

Смена темы разговора ошеломила Мишель. Она заставила себя взглянуть Хьюстону прямо в глаза.

— Правда.

— Что же ты изучала?

— Литературу. Я хотела писать…

— Стихи?

Мишель покачала головой;

— Прозу. Романы.

— Ты что-нибудь начинала писать?

— Десятки раз. И ни разу не закончила. Я веду дневник. — Мишель упомянула о дневнике только потому, что Хьюстону уже было известно об этом. Это придавало убедительности лжи, которую она собиралась сплести.

— И поэтому ты хотела выйти замуж за Дрю Бомона? Потому что он писал статьи для газет?

Мишель шагнула в сторону, надеясь отодвинуться от стены хотя бы на дюйм. Хьюстон остановил ее, небрежным движением уперев ладони в стену туннеля над плечами Мишель.

— Я хотела выйти замуж за Дрю потому, что любила его.

— Ты не носила по нему траур. Если не считать первых дней после его смерти, я не замечал, чтобы ты горевала.

— Откуда вам знать, каково было у меня на душе?

— В самом деле?

Мишель отвела глаза, не в силах выдержать испытующий взгляд Хьюстона, Его взгляд, казалось, пронизывал насквозь.

— Зачем вы говорите об этом? Хьюстон уклонился от прямого ответа:

— Иногда я размышляю о том, на что ты способна, чтобы сбежать из Мэдисона.

— Прошу вас, уйдем отсюда. — Мишель скрестила руки на груди. Пальцы застыли даже в кожаных перчатках Хьюстона.

— Неудивительно, что тебе здесь надоело, — любезно отозвался он. Он огляделся, ненадолго задержав взгляд на освещенном входе в рудник, затем на темных дырах штолен и, наконец, на полускрытом в тени лице Мишель. — Разумеется, в таком месте вряд ли захочется пробыть долго. В этих штольнях можно заблудиться и умереть, так и не увидев вновь белого света. — Хьюстон помедлил, ожидая, какое воздействие произведут его слова. — Ну что, я заставил тебя задуматься?

Мишель промолчала, упорно отворачиваясь. — Посмотрим, что ты надумала. — Хьюстон подхватил ее за подбородок и повернул к себе, приподняв лицо. — Дай мне губы.

Губы ее приоткрылись в беззвучном всхлипе. Мишель ощущала жжение за прикрытыми веками, сдерживаемые слезы опаляли горло. Рот Хьюстона был твердым, его прикосновение — испытующим, как взгляд. Мишель ощутила его пальцы на пуговицах пальто, затем его руки скользнули под одежду, пробежали по всему телу, касаясь груди, стискивая талию и бедра, прижимая ее к себе. Губы Хьюстона мазнули по шее, когда Мишель отвернулась, пытаясь избежать его губ.

— Посмотри на меня. — Его дыхание стало прерывистым. — Черт побери, повернись ко мне!

Мишель медленно подняла глаза, глядя на него с неудержимым гневом и ненавистью.

— Я не хочу, чтобы Этан узнал об этом.

Мишель подумала, что это не имеет значения. Этан уже предупредил, что ради нее не станет убивать людей. Но Хьюстон, вероятно, об этом еще не знал.

— Я ничего ему не скажу.

— Мудрое решение. — Хьюстон вновь склонился к ее губам. — Этан и в самом деле мне по душе. Мне бы не хотелось из-за тебя убивать друга. — И Хьюстон поцеловал ее, вбирая губы в свой рот. — Пожалуй, мне было бы легче убить тебя.

Мишель толкнула его в грудь и нырнула из-под рук, когда Хьюстон пошатнулся. Ей удалось пробежать несколько ярдов, прежде чем он сильно схватил ее за запястье и оттащил обратно. После краткой борьбы, осознав ее бесплодность, Мишель решила поберечь силы. Легкость, с которой Хьюстон справился с ней, заставила Мишель испытать унижение.