Как раз в этот момент до моего слуха доносятся громкие крики. Похоже, начинается какой-то скандал. Душераздирающие вопли и визг несутся со стороны прилетных ворот, в которых как раз начали появляться только что прибывшие пассажиры. Суматоха и шум нам на руку – они могут послужить неплохим прикрытием, и я сворачиваю в ту сторону.

И сразу замечаю целую толпу девушек-подростков, которые, захлебываясь от счастья, выкрикивают приветствия какой-то поп-группе, вернувшейся на родину после европейского турне. Сверкают фотовспышки, раскачиваются над головами самодельные плакаты с надписями «Добро пожаловать домой, „Роллинги“!» и «Мы любим тебя, Мик!». Не долго думая, мы с Бердсли смешиваемся с группой фанаток.

– Чертовы патлатые… – бормочет Бердсли сквозь зубы.

Полиция смята и отброшена. Мы движемся в самой гуще толпы несовершеннолетних сикильдявок, вопящих, визжащих и выкрикивающих имена своих кумиров. Не долго думая, я присоединяюсь к их нестройному хору.

– Эй, дядя, ты не слишком старый, чтобы фанатеть от «Роллингов»? – спрашивает меня какая-то девица в мини-юбке.

– Да я от них тащусь! – говорю я.

Полицейские в форме, стоящие на выходах, целиком поглощены тем, что контролируют движение толпы, и нам удается выскользнуть из здания аэропорта незамеченными. На стоянке мы ловим такси и мчимся обратно в Лондон.

– Нас подставили, Гарри. Это была чертова полицейская ловушка!

Я кричу. По правде говоря, я зол, как тысяча чертей.

– Кто-то на нас настучал! А может, кто-то хотел поквитаться с нами, вот и навел на нас чертовых легавых!

Гарри пытается меня успокоить. Он наливает мне и Бердсли еще по порции бренди и ждет, пока мы оба немного остынем. Потом пожимает плечами.

– Думаешь, Дерека работа?

– Не знаю. Мне кажется, что нет.

– Как же, по-твоему, это случилось?

– Откуда мне знать?!

– Я кое-что слышал… – говорит он.

– Что именно?

– Один мой друг, который служит в полиции, поделился со мной внутренней информацией, касающейся реорганизации системы безопасности в Хитроу. Особый отряд полиции по охране аэропорта расформирован. Теперь это участок Второго отдела Управления уголовного розыска. Наверное, кое-кто обратил внимание на то, что в Хитроу пропадает слишком много багажа.

– Ну, я в любом случае не думаю, что это надолго. А что говорит твой друг-полицейский по поводу того, кто мог нас подставить?

– Да не переживай ты так, Джек! Ну не получилось у нас, ну и что? Подумаешь, велика важность! Неприятно, не спорю, но мы как-нибудь переживем. Утремся и переживем. Сейчас, мне кажется, разумнее всего лечь на дно; во всяком случае, в аэропорт некоторое время лучше не соваться. Я почти уверен, что легавые возьмутся теперь и за грузчиков, и за ребят с парковки, а нам совершенно не нужно, чтобы кто-то мог связать нас с ними.

– Пожалуй, ты прав. Значит, конец нашему маленькому предприятию?

– Да. К сожалению, все хорошее когда-нибудь кончается, а этот бизнес был очень хорошим.

– Зато теперь мы можем вплотную заняться другими делами.

– Да, – кивает Гарри. – Только не горячись, понял? Больше никаких поджогов без консультации со мной, о'кей?

Итак, порнография. Она и наш с Бердсли маленький бизнес. Хитроу теперь для нас закрыто, но эти два предприятия все же будут приносить кое-какие деньги. Может быть, нам даже стоит отстегивать Гарри часть прибыли от торговли «кислотой» – нам вполне может понадобиться его покровительство, если возникнут проблемы при расширении бизнеса. Впрочем, с «волосатыми», которые выступают за Мир и Любовь, никаких трудностей пока не было.

Бердсли собирается уходить, и я говорю ему, где и когда мы встретимся. Я остаюсь, чтобы пропустить еще стаканчик, но не только поэтому. Мне кажется – Гарри хочет о чем-то поговорить. Налив мне еще порцию бренди, он ненадолго отлучается и возвращается с какой-то картой в руках. Новые наполеоновские планы, думаю я. Надеюсь, впрочем, что нет, ведь еще неизвестно, какие последствия будет иметь наш провал в Хитроу.

– Я хочу кое-что показать тебе, Джек, – говорит Гарри.

– Да? А что?

Гарри разворачивает на столике карту, разглаживает ее ладонями. Его короткий, толстый палец указывает на какое-то зеленое пятно.

– Смотри, вот здесь нашли Берни… Ну, того парнишку, которого уложили в чемоданы.

– Вот как?!

Проклятье, опять он об этом!

– Таттингстоун, – говорит Гарри, указывая на крошечный кружочек на карте. – А вот здесь, недалеко… – добавляет он, тыча толстым пальцем в кружочек побольше, нарисованный рядом с обширным голубым участком, – …Харктуэлл-Приморский.

Харктуэлл-Приморский! Я помню, как Джо Мик сказал нам, что Берни собирался на вечеринку в какой-то большой загородный дом. Еще он бормотал какие-то слова, которые показались мне бредом: «харя», «кот»… Может быть, он все-таки хотел нам что-то сказать?

– Тебе не кажется, что эта твоя догадка маловероятна?

Гарри Старкс в роли Шерлока Холмса. Умора!

– Нет, Джек, не кажется. Я знаю – в том районе есть большая загородная усадьба, где как раз проводятся такие вечеринки, на какую могли позвать Берни. И я знаю, чья это усадьба. Нам с тобой придется навестить этого человека, Джек.

Тревор везет нас в «даймлере», хотя мы вполне могли пройти эти два квартала пешком. И вот мы на Итон-сквер. Шикарное место. Тревор паркует машину, и Гарри ведет нас к парадной двери одного из больших домов. Он нажимает звонок, и через какое-то время дверь отворяется. Я почти готов увидеть дворецкого, ливрейного лакея или на худой конец – простого слугу, но на пороге стоит старик с обрюзгшим лицом и зачесанными назад седыми волосами. На шее у него болтается галстук-«бабочка». Увидев нас, он слегка вздрагивает, но тут же напускает на себя радушно-приветливый вид.

– Гарри! – радостно восклицает он густым, сочным баритоном. Похоже, старик немного пьян. – Какой приятный сюрприз! Входите же скорее!

Он ведет нас в небольшую прихожую, и я начинаю понимать, что старик занимает только одну квартиру в этом огромном особняке.

Гарри знакомит нас с хозяином.

– Лорд Тереби, – говорит он.

– Зовите меня просто Тедди, – поправляет его жизнерадостный старикан и с нескрываемой завистью косится на юного Тревора, который тоже пошел с нами.

– Позвольте вашу шляпу, Джек, – говорит лорд Тереби, жестом приглашая нас в гостиную.

– Я… Нет. Если вы не против, Тедди, я, пожалуй, лучше останусь в ней.

Я говорю это, а сам чувствую себя крайне неловко. Наверное, мне все-таки следовало снять шляпу. В высшем обществе это само собой разумеется, я полагаю. Мне даже начинает казаться, что сейчас Тедди сделает мне замечание или скажет что-нибудь насчет правил хорошего тона, но вместо этого он только награждает меня еще одной широкой улыбкой.

– Конечно, конечно, – говорит он не моргнув глазом.

Эта его приветливость и отточенные манеры, безусловно предназначенные для того, чтобы гость мог чувствовать себя спокойно, жутко меня нервируют. Я не привык к вежливому обращению. Оно меня просто угнетает. Тедди, напротив, совершенно спокоен и благодушен, но, когда он открывает перед нами дверь, я все же замечаю, что его пальцы чуть-чуть дрожат.

Мы входим в гостиную. Гарри и Тревор опускаются на диванчик возле большого мраморного камина. Я усаживаюсь в кресло. Именно усаживаюсь, причем на самый краешек. Обивка у кресла такая роскошная и дорогая, что я еще сильнее начинаю чувствовать себя не в своей тарелке.

Тем временем Тедди приносит нам выпивку. Джин с тоником для каждого. Потом он с самодовольным вздохом падает в кресло, стоящее напротив моего.

– Ваше здоровье! – Тедди поднимает свой бокал граненого стекла. Старик буквально лучится дружелюбием.

Мы как автоматы повторяем его движение. Кажется, этот аристократ полностью подчинил нас своему влиянию.

– Итак, – продолжает он своим сочным баритоном, – чему я обязан удовольствию видеть тебя, Гарри? И твоих очаровательных друзей, конечно…