Я подъехала на Норт Клинтон вовремя и поймала в свете фар Дорси и двух полицейских в форме. Затем заглушила двигатель, сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить расшалившиеся нервы, и спрыгнула на землю.

- Может, вам следует еще позвать кого-нибудь в форме, - предложила я. - Думаю, Морелли может прийти в бешенство.

Брови Дорси подскочили.

– Ты засунула его в заднюю часть грузовика?

- Да. И он там не в одиночестве.

Один из полицейских отодвинул засов, дверь распахнулась, и Морелли скатапультировал на меня. Он схватил меня поперек туловища, и мы шлепнулись на асфальт, катаясь, молотя друг друга, поливая при этом бранью.

Дорси и полицейские оттащили Морелли от меня, но он все еще продолжал ругаться и махать кулаками.

– Я до тебя доберусь! – орал он на меня. – Когда выйду отсюда, надеру тебе задницу. Ты чертова сумасшедшая. Маньячка!

Появились еще двое патрульных, и вчетвером полицейские потащили Морелли к задней двери. Дорси задержался со мной.

– Может тебе следует переждать где-нибудь, пока он успокоится? - предложил он.

Я стряхнула несколько пылинок с колен.

– Это может занять время.

Затем вручила Дорси ключи от грузовика и ввела в курс насчет наркотиков и Рамиреза. Пока я давала объяснения, Морелли утащили наверх, и горизонт очистился, тогда я смогла пойти забрать квитанцию у регистратора.

Приближалось к двенадцати, когда я, наконец, позволила себе оказаться дома, и моим единственным сожалением о события этого вечера было то, что я оставила свой блендер на пристани. Мне, в самом деле, позарез был необходим «дайкири». Я закрыла входную дверь и бросила сумку на кухонную стойку.

У меня были смешанные чувства насчет Морелли… не уверена, поступила ли я правильно. В конечном счете, дело было не в деньгах. Я действовала под влияние праведного негодования и из своих собственных убеждений, что Морелли следовало сдаться самому.

В квартире было темно, и стояла тишина, освещение было лишь в холле. Тени углублялись в гостиной, но не порождали страха. Погоня завершилась.

Нужно было поразмыслить о будущем. Быть наемной убийцей гораздо сложнее, чем я полагала. Все же главное в том, что за последние две недели я многому научилась.

Волна жара после обеда спала, и температура снизилась до приятных семидесяти градусов (21 градус по Цельсию – Прим. пер.). Занавески были задернуты, и бриз играл легким ситцем. Идеальная ночь, чтобы выспаться, подумала я.

Я скинула обувь и присела на край кровати, вдруг почувствовав легкую тревогу. Я не понимала, в чем дело. Что-то было не так. Я вспомнила, что сумка валяется на стойке в кухне. И мое предчувствие усилилось. Паранойя, сказала я себе. Я в закрытой квартире, а если кто вздумает залезть в окно, что очень сомнительно, у меня еще будет время остановить их.

Все же, волна тревоги подступала ко мне. Я глянула на окно, на слегка вздымающиеся занавески, и холодное предчувствие ударило меня, как лезвие ножа. Когда я уходила, окна были закрыты и заперты. А сейчас окно открыто. Боже, окно открыто. Ужас пронесся сквозь меня, перехватив дыхание.

Кто-то был в квартире … или, возможно, ждал на пожарной лестнице. Я прикусила нижнюю губу, чтобы не завопить. Милостивый боже, только бы не Рамирез. Кто угодно, только не Рамирез. Сердце неровно колотилось, в желудке стало нехорошо.

Как видно, у меня было два выбора. Я могла побежать к входной двери или спуститься по пожарной лестнице. При условии, если ноги заработают. Я решила, шансов было больше, что Рамирез в квартире, поэтому бросилась к окну. На одном дыхании дернула занавески и уставилась на задвижку. Она была на месте. В верхней части окна в стекле был вырезан круг, позволявший любому просунуть руку и открыть замок. Прохладный ночной воздух нежно посвистывал в аккуратно вырезанном кружке.

Профессионал, подумала я. Может, и не Рамирез. Может быть, только местная разновидность вора-домушника. Может, он так был обескуражен моей бедностью, что решил смотать удочки и закрыл за собой замок. Я глянула на пожарную лестницу. Она была пуста и выглядела вполне мирной.

Позвони в полицию и сообщи о вторжении, приказала я себе. Телефон был на тумбочке у кровати. Я нажала на клавишу – ничего. Черт, кто-то отсоединил провод на кухне. Тоненький голосок шептал мне, что нужно бежать из квартиры. Спасайся через пожарную лестницу, говорил он. Шевелись.

Я вернулась к окну и нащупала задвижку. Позади я услышала какой-то шорох, почувствовав присутствие незваного гостя. В оконном отражении я смогла видеть, что он стоит на пороге спальни в слабом свете от прихожей.

Он назвал меня по имени, и я ощутила, что волосы мои встали дыбом, как у мультяшной версии ударенного током кота.

- Закрой занавески, - приказал он, - и медленно повернись, чтобы я мог тебя видеть.

Я сделала, что мне было приказано, глядя искоса в темноту в слепом замешательстве. Я узнала его голос, но не понимала его намерений.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я.

- Хороший вопрос.

Он щелкнул по выключателю. Это был Джимми Альфа, и он держал пистолет.

- Я каждый раз задаю себе тот же вопрос, - сказал он. – Как до этого дошло? Я порядочный человек, знаешь ли. Я стараюсь поступать по совести.

- Поступать по совести – это прекрасно, - рассудила я.

- Что случилось с твоей мебелью?

- Настали трудные времена.

Джимми кивнул.

– Тогда ты знаешь, на что это похоже. - Он усмехнулся. – Поэтому ты стала работать на Винни?

- Да.

- Винни и я, мы, в общем-то, одного сорта. Упорно добиваемся того, что считаем нужным. Полагаю, ты тоже такая.

Мне не нравилось, что меня ставят на одну доску с Винни, но я не собиралась спорить с парнем, который держал пистолет.

– Полагаю, что так.

- Ты следишь за боксом?

-Нет.

Он вздохнул.

– Менеджер типа меня всю жизнь проводит в ожидании, что ему попадется приличный боксер. Большинство менеджеров умирают, так и не дождавшись.

- У тебя уже есть один. Рамирез.

- Я подобрал Бенито, когда он был еще подростком. В четырнадцать лет. Я правильно угадал, что он отличается от других. Что-то в нем было. Натиск. Сила. Талант.

Безумие, подумала я. Не забудь безумие.

- Научил всему, что он теперь знает о боксе. Посвящал ему все свое время. Следил за тем, чтобы питался правильно. Покупал ему одежду, когда у него не было денег. Позволял спать в конторе, когда его мамашка свихивалась от наркотиков.

- И сейчас он чемпион, - продолжила я.

Он с трудом выдавил улыбку.

– Моя мечта. Всю свою жизнь я работал ради этого.

Я начинала понимать, какое направление принимает разговор.

– А сейчас он вышел из-под контроля, - подвела я итог.

Джимми привалился к косяку.

– Да. Он вышел из-под контроля. Все разрушил… все, что было хорошего в прошлом, все потраченные деньги. Я не могу ему больше сказать ничего. Он не слушает.

- Что ты собираешься делать с этим?

- Ах, - Альфа вздохнул. – Большой вопрос. Ответ кроется в инвестициях. Я вкладываю капитал, делаю, простите за выражение, дерьмовую кучу денег, и зарабатываю на этом.

Ты знаешь, что означает вкладывать капитал? Это значит, я беру деньги, сделанные на Рамрезе, и инвестирую в другой бизнес. В продажу цыплят, прачечные самообслуживания, может, даже в мясную лавку. Может, я сделаю мясной магазин по-настоящему дешевым, потому что парень, который им владеет, не может преуспеть в паршивых ставках.

-Сэл.

- Да. Ты сегодня очень расстроила Сэла. Неудачное время. Заявилась как раз, когда там был Луис, но я догадался, в конце концов, что все сработает, как надо.

- Не понимаю, откуда Сэл меня знал.

- Милая, понять-то нетрудно. У тебя нет бровей.

- Сэл испугался, что я опознаю Луиса.

- Да. Поэтому он позвонил мне, я сказал, что мы должны встретиться на пристани. Луис, так или иначе, собирался на причал. Завтра приходит товар, и я подумал, что, может, с ним нужно что-то делать, раз он такой никчемный неудачник. Парень ничего толком сделать не может. Он позволил людям засечь себя в квартире Кармен, затем должен был позаботиться об этих свидетелях. А убрал только двоих из трех. Не смог добиться успеха с Морелли. Тупица нашел машину на твоей стоянке и даже не задумался, может, Морелли ее не водит, поэтому кончил тем, что поджарил Морти Байерса. Сейчас ты добралась до Луиса. Я понял, что его время вышло.