- Почему он держал ее здесь? Неужели не боялся, что кто-нибудь обнаружит ее?

Морелли пожал плечами.

– Полагаю, он чувствовал себя в безопасности. Может, уже подобное прежде проделывал. Если что-то часто делаешь, становишься самонадеянным.

- Ты думаешь обо всех этих несчастных женщинах, исчезнувших со Старк Стрит.

- Да. Сэл, наверно, только ждал подходящего момента вывезти Кармен и бросить в море.

- Не понимаю, что его связывало со всеми этими делами.

Морелли вернул крышку на место.

- Я тоже, но уверен, можно уговорить Рамиреза объяснить нам это.

Он отряхнул колени руками и оставил на них белые следы.

- Что это за белая фигня? – спросила я. - Сэл имел дело с детской присыпкой или очистителем, или чем-то еще?

Морелли посмотрел на руки и на штаны.

– Я не заметил.

- На полу лодки тоже был порошок. А сейчас ты зачерпнул из емкости и вытер о брюки.

- Бог мой, - воскликнул Морелли, уставившись на руки. – Блин.

Он сдернул крышку с емкости и провел пальцем по ободку. Потом засунул палец в рот и попробовал. – Это наркотик.

Сэл не производил впечатление человека, потребляющего крэк.

- Это не крэк. Героин.

- Ты уверен?

- Я его много повидал.

Я могла видеть в темноте, как он улыбнулся.

- Сладкий Пирожок, думаю, мы только что обнаружили сливную лодку, - сказал он. – До сих пор я думал, что все дело в прикрытии Рамиреза, но сейчас не уверен. Думаю, это может быть связано с наркотиками.

- Что за сливная лодка?

- Это небольшая лодка, выходящая в море на свидание с большим кораблем, подвязавшимся в контрабанде наркотиков.

- Большинство мирового героина поступает из Афганистана, Пакистана, Бирмы. Обычно доставляется через Северную Африку, затем в Амстердам или другой европейский город. До сих пор любимым методом проникновения в страну на северо-востоке была упаковка в тела и провоз их через Аэропорт Кеннеди. Около года назад мы начали получать наводки, что наркотики победно путешествуют на кораблях, приходящих в порт Ньюарка. Администрация США по контролю за применением законов о наркотиках и таможня работали сверхурочно, но так ничего и не нашли.

Он поднял вверх палец, исследуя его.

– Думаю, причина в том, что когда корабль приходил в Ньюарк, героин уже выгрузили.

- В сливную лодку, - дополнила я.

- Да. Сливная лодка перехватывает наркотик с материнского корабля и привозит в маленький залив, такой как этот, где нет таможенников.

- Моя версия – они загружали наркотик в эти бочки после передачи, а один из пакетов последний раз порвался.

- Трудно поверить, что кто-то может быть столь небрежен, чтобы оставить обличающую улику.

Морелли хмыкнул.

– Работаешь повседневно с наркотиками, и они становятся обыденным явлением. Не поверишь, что люди оставляют на виду в квартирах и гаражах. Кроме того, лодка принадлежит Сэлу, и есть шанс, что Сэл не участвовал. То есть, если лодку арестуют, Сэл заявит, что одолжил ее приятелю. Он не знал, что ее используют в преступных целях.

- Думаешь, потому так много героина в Трентоне?

- Может быть. Когда имеешь под рукой такую лодку, что можешь привозить его в больших количествах и исключить курьеров, то у тебя хорошее преимущество в виде низких накладных расходов.

- И наркоманы мрут как мухи.

- Да.

- Почему, как ты думаешь, Рамирез застрелил Сэла и Луиса?

- Может, Рамирезу понадобилось сжечь мосты.

Морелли прошелся фонариком по темным углам в глубине грузовика. Я с трудом различала его в темноте, но могла слышать шарканье подошв, когда он двигался.

- Что ты делаешь? - спросила я.

- Ищу пистолет. В случае, если ты не заметила, мне чертовски не повезло. Мой свидетель мертв. Если не смогу отыскать пистолет Зигги в нетронутом состоянии, я тоже стану трупом.

- Всегда есть Рамирез.

- Который может разговориться, а может - и нет.

- Думаю, ты слишком остро реагируешь. Я могу засвидетельствовать присутствие Рамиреза на месте двух совершенных убийств, и мы раскрыли главную операцию по поставке наркотиков.

- Вероятно, это бросит тень сомнения на характер Зигги, но не изменит факта, что я застрелил безоружного человека.

- Рейнжер сказал, что ты должен доверять системе.

- Рейнжер сам игнорирует систему.

Я не хотела видеть Морелли в тюрьме за преступление, которое он не совершал, но точно также не желала, чтобы он провел жизнь в бегах. Он на самом деле был хорошим паренем, и как мне не хотелось в этом признаться, я начала испытывать к нему нежные чувства. Когда расследование завершиться, я буду скучать по поддразниванию и поздним дружеским посиделкам. Хотя Морелли еще продолжал действовать на нервы тут и там, но возникло новое чувство партнерства, которое превысило большую часть моего гнева в прошлом. Трудно было поверить, что его пошлют в тюрьму в свете всех этих новых улик. Вероятно, он потеряет свою работу в полиции. Мне это казалось меньшим позором, чем прятаться долгие годы.

- Полагаю, нам следует позвонить в полицию и позволить им разбираться с этим, - предложила я Морелли. – Ты не можешь скрываться весь остаток своей жизни. А что будет с твоей матерью? А что насчет нашей устной договоренности?

- Устной договоренности? О, черт, Стефани, ты же не собираешься предъявить мне счет, не так ли?

- У нас было соглашение. Ты позволяешь привести тебя, когда мы найдем пропавшего свидетеля.

- Я не учел, что он будет мертв.

- А меня выселят.

- Послушай, Стефани, твоя квартира не такой уж подарок. Кроме того, это напрасный разговор. Мы оба знаем, что ты не способна привести меня силой. Есть только один способ получить твои деньги – это мое позволение. Ты же не собираешься стоять на своем.

- Мне не нравится твое отношение, Морелли.

Свет от фонарика закружился, и Морелли ринулся по направлению к двери.

– Меня не заботит, что ты думаешь о моей позиции. Я в паршивом настроении. Мой свидетель мертв, и я не могу найти чертово оружие убийства. Вероятно, Рамирез будет визжать как свинья, а меня оправдают, но пока этого не случилось, я буду прятаться.

- Ну и черт с тобой. Не могу поверить, что так для тебя будет лучше. Представь, что вдруг какой-нибудь коп заметит тебя и пристрелит? Кроме того, у меня есть работа, и я собираюсь ее сделать. Не следовало мне иметь с тобой дела.

- Ну, это были неплохие дела, - заметил он.

- Добился ли ты в них успеха?

- Нет. Но я - не ты. У меня такой опыт, что тебе и не снилось. И я, черт возьми, более подготовлен, чем ты когда-либо будешь.

- Ты меня недооцениваешь. Я хорошо подготовлена, твою мать.

Морелли хмыкнул.

– Ты – мармеладка. Нежная и сладкая, и если тебя разогреть, становишься тягучей и прелестной.

Я ретировалась, лишившись дара речи. Не могла поверить, что еще несколько секунд назад я участливо и по-дружески думала об этом уроде.

- Я быстро учусь, Морелли. Хотя несколько раз ошиблась в начале, но я сейчас способна тебя привести.

- Да, ладно. Что ты собираешься делать, застрелить меня?

Его сарказм меня отнюдь не умиротворил.

- Как бы эта мысль не была привлекательна, но стрелять в тебя нет необходимости. Все, что я должна сделать, - это закрыть дверь, ты, надменное ничтожество.

В тусклом свете я увидела, как глаза его широко распахнулись в проблесках понимания за наносекунду до того, как я захлопнула тяжелую герметичную дверь. Послышался приглушенный удар его тела, врезавшегося изнутри в дверь, но было поздно. Засов уже был на месте.

Я отрегулировала температуру так, чтобы трупы не разморозились, и в тоже время сделала ее не настолько низкой, чтобы превратить Морелли в мороженое на палочке по приезде в Трентон. Потом забралась в кабину и завела мотор, поздравив себя, что при мне ключи Луиса. Неуклюже выехав со стоянки, я взяла курс на магистраль.

На полпути домой я нашла телефон и позвонила Дорси. Сообщила ему, что приведу Морелли, но не вдавалась в детали. Я предупредила, что подъеду к участку со стороны задней двери минут через сорок пять, и было бы неплохо, если бы он меня там ждал.