В конце аллеи возвышался дотошно реконструированный особняк, который Уильям использовал в основном для приемов. Он называл его своим загородным домом. Здесь и правда до сих пор находилась плантация, хотя ручной труд людей давно, заменили сельскохозяйственные машины. Уильям нанял профессионального фермера, следившего за обработкой земли и сбором урожая. Помимо того, мой босс держал штат вышколенных слуг, которые содержали особняк в порядке и обслуживали гостей. Дом был полон антикварных вещиц — серебро, фарфор и другие бесценные безделушки. В каретном сарае стояло несколько старых машин. Сизый «Тандерберд» был моим любимцем в этой коллекции.
Едва мы с Оливией подъехали к дому, как навстречу вышел местный садовник, он же шофер, чьей обязанностью было припарковать вашу машину, когда вы проехали под porte cochere. Оказавшись во дворе, я поздоровался с Чандлером, здешним дворецким, и представил его вампирше.
— Я проводил гостей мистера Торна в гостиную. Развел огонь и принес напитки. Нужно ли еще что-нибудь, мистер Макшейн? — Чандлер взял кожаное пальто Оливии и вопросительно посмотрел на меня.
— Пока нет. Может быть, позже. Я позвоню, если вы понадобитесь. — Чандлер кивнул, повесил пальто в шкаф и удалился. Подобно Мелафии, он принадлежал к семье, которая издавна верно служила Уильяму и получала за свою работу недурственное жалованье. Я иногда раздумывал, какую именно наследственную сделку этот род заключил с Уильямом, но не отваживался спросить. Мне это представлялось невежливым. Чандлер был образцом корректности. Он подавал теплую кровь в чистом хрустале так же невозмутимо, как дорогое бордо из винного погреба. Истинный джентльмен.
Мы с Оливией остановились перед закрытыми двойными дверьми гостиной, и я сделал глубокий вдох.
— Ничего не хочешь мне сказать, прежде чем я встречусь с этими ребятами? — Не исключено, что мне случалось мимолетно видеть их раньше, когда Уильям контрабандой протаскивал в Америку очередных вампиров. Впрочем, он не позволял мне общаться и вообще контактировать с европейскими гостями, посему я полагал, что не опознаю их. И уж наверняка эти богатые баловни судьбы меня не вспомнят.
— Просто будь собой, Джек, — сказала Оливия и, встав на цыпочки, поцеловала меня в щеку. Ишь ты! Что за бес в нее вселился? С тех пор, как мы покинули дом Уильяма, ее настроение разительно изменилось. Может, вампирша поняла, что я на полном серьезе готов все бросить и уйти?
Я открыл двери. Мы вошли. Двое парней моего биологического возраста сидели перед камином, о чем-то беседуя. Увидев нас, они поднялись на ноги.
Один из вампиров протянул руку.
— Я — Ибан. А вы, должно быть, Джек и Оливия. Мы с Мелафией недавно говорили по телефону, и она сказала, что вы скоро будете.
Парень был среднего роста и хорошо сложен. Одет в просторный (Мелафия сказала бы «бесформенный») темный костюм и дорогие кожаные туфли. Лицом вампир немного походил на Антонио Бандераса: темные, чуть волнистые волосы падали ему на плечи. Да и говорил он с легким испанским акцентом. Представьте себе Риккардо Монтальбана и дорогую коринфскую кожу.
Его рукопожатие было твердым, улыбка — искренней, несмотря на мое предубеждение, этот Ибан мне сразу понравился. Он поцеловал руку Оливии, а та присела в шутливом реверансе.
— А это Тобиас, — сказал Ибан, кивнув на блондина в хлопчатобумажных брюках и гавайской рубашке.
— Для друзей просто Тоби, — сказал светловолосый вампир, улыбаясь и пожимая нам руки. — Приятно познакомиться. — Он показался мне столь же приятным, как и Ибан.
Я почесал в затылке.
— Тоби, по-моему, я тебя где-то видел. Ты не проезжал через Саванну, когда Уильям переправил тебя из Европы?
Казалось, Тоби на секунду смутился, а потом покачал головой.
— О, нет. Я не из числа «контрабандных товаров» Уильяма, а местный уроженец. Мой создатель принадлежит к одному из древних вампирских кланов Запада.
Честно признаться, я впервые услышал о существовании на Западе (и вообще в Северной Америке) каких-то древних кланов, но почел за лучшее не показывать свое невежество. Боже, мне еще многое предстоит узнать о вампирах…
— Ты мог видеть его по телевизору, — сказал Ибан. — Смотрел гонки в пустыне? Калифорния и Невада, верно? Тоби у них там бессменный чемпион.
Тоби скромно развел руками.
— На Восточном побережье не показывают прямую трансляцию, потому что это происходило бы очень поздно ночью. Но ты мог видеть записи на канале ESPN4 по понедельникам. Ничего особенного.
У меня перехватило дыхание. Ничего особенного? Ничего особенного?! Стать гонщиком — мечта всей моей жизни. Настоящая большая мечта. А этот Тоби воплотил ее. Почему меня не сделали вампиром на Западе, где все это происходило? Так нет же! Я оказался на Востоке. Почему, ну почему некоторым кровососам достается все, а другим — пшик?!
— Как тебе это удается? Ты… ты ведь не можешь тренироваться днем? — спросил я.
— Не могу. Но все схвачено. Я давно уже заработал репутацию отшельника. И меня называют…
— Ночная Молния, — потрясенно сказал я. — Знаю. Я твой большой поклонник.
Тоби улыбнулся.
— Спасибо. Да, мы тренируемся только по ночам, якобы из-за жары, так что нет проблем. Спасибо Уильяму, это он придумал этот вариант. Мы познакомились как раз перед тем, как он инициировал тебя. Сперва я пропадал на железных дорогах, потому что поезда в то время были самым быстрым средством передвижения. Потом ездил на всем, что движется. Например… э… в шестидесятые я занимался подлунным серфингом и немного увлекался драг-рейсингом.
— Не там ли, случайно, ты познакомился с ребятами из «Бич бойз»? — спросил Ибан.
— Ну да. Жаркие были деньки. Помню эти их легендарные вечеринки, которые продолжались целыми днями… я хочу сказать, ночами. Я даже был у них на подпевках в некоторых композициях. Мы с Уильямом поддерживали связь по телефону, потом по Сети. Знаешь, он никогда не теряет контактов, у него отличная база — что тогда, что сейчас. Лига гонок в пустыне — его придумка. Как и Ночная Молния. Он очень изобретательный, наш Уильям. Просто кладезь всяких идей.
Я вздохнул. Боже ты мой, я многое отдал бы, чтобы поучаствовать в знаменитых гонках. Пока Тоби добывал себе отличную гоночную машину, опытный экипаж, деньги и славу, я трюхал по грязным дорожкам под дешевыми тусклыми мигающими фонарями стадиона. К вопросу о нечестной сделке… Увы, дурацкие гонки на разрушение были моим единственным путем к славе…
Задумавшись, я не сразу заметил, что Оливия тычет меня локтем под ребро.
— Джек, Ибан задал тебе вопрос, — мягко сказала она. — А?…
— До вашего прихода мы говорили об этом портрете. Старую школу сразу видать. Должно быть, кто-то из фламандцев? Какой реализм! Только гляньте на отсвет огня на лице! Я годами пытался найти для своих фильмов таких же харизматичных людей, как Уильям. Держу пари: он всем говорит, что это портрет его предка. Верно?
— Верно. — Я посмотрел на висящий над мраморным камином портрет Уильяма, словно никогда не видел его прежде. Да, нет смысла плакать над пролитой кровью. Уильям не виноват в том, что я упустил в своей жизни какие-то возможности. Он не мог изменить правила вампирского сообщества, каковы бы они ни были. Не везет тебе, Джеки. Знаки объезда и дорожные шлагбаумы судьбы убивали мою мечту. Я застрял в этом городе, прикован к Саванне, обречен прозябать здесь в компании своего дражайшего папочки.
Уильям
Верм застонал, когда Ридрек надевал ему на запястья цепи. Ридрек оказал Верму любезность, приковав его: ведь здесь не было гроба, чтобы держать мальчика в неподвижности. Сдается мне, кричащий и бьющийся о стены Верм будет изрядно раздражать Ридрека. А раздражать старого вампира небезопасно для вашего здоровья. Уж что-что, а это я знал наверняка.
— Итак, проведем маленький научный эксперимент. Посмотрим, что может сделать твоя ублюдочная кровь. — Ридрек отряхнул руки. — Теперь давай-ка вернемся к нашему делу.
Я все еще пытался высвободить руку из держащей ее веревочной петли.
