— Убить руками русского военного? Чтобы возмущенная Италия отшатнулась от Антанты? Неплохо… Но ты сказала «сначала». Какое задание ты получила потом?

— Потом он велел переключиться на русских. Фекеш сказал: «Пусть они войдут в тайник, отравятся газом. Мы придем чуть позже и заберем картотеку себе, а подумают на русскую разведку».

— Понятно. Австрийцам надоело платить Зоммеру бешеные деньги. Решили одним выстрелом убить двух зайцев.

Логично. Всё логично, сказал себе Алеша, поражаясь собственной безучастности. Жизнь вообще устроена чрезвычайно логичным образом. Всякое чудо непременно имеет естественнонаучное объяснение.

— Что и требовалось доказать, — удовлетворенно произнес Д'Арборио, пряча шпагу в ножны. — Где у вас телефон? Нужно позвонить дону Трапано. Он захочет рассчитаться с ней за Чичо.

Быстрым, каким-то птичьим движением Клара повернула голову к двери, потом к балкону. Поняла, что ей не вырваться, вжалась в стену и, кажется, закрыла лицо ладонями.

Впрочем, Алеша не смотрел в ее сторону, поэтому деталей не разглядел.

— Нет, — сказал он глухим, будто чужим голосом. — Пусть исчезнет… Я не могу ее видеть.

Телефонная трубка покачивалась в руке поэта. Некрасивое лицо чуть тронула печальная улыбка.

— Ну, как угодно, — сказал Д'Арборио после паузы. — Пошла вон!

Вторичного приглашения не понадобилось. Не одеваясь и не обуваясь, танцовщица в несколько воздушных шагов выпорхнула в коридор.

Назад не оглянулась.

Итальянец подошел к задумчивому Алеше, потрепал его по плечу.

— На свете много мерзостей. Предательство — худшая из них…

Махнул рукой, пошел к двери.

Вежливость требовала проводить гостя, что Романов и сделал. Только зачем-то еще и повернул в замке ключ.

Застывший взгляд молодого человека упал на цепочку узких мокрых следов, протянувшуюся от стены к выходу. Вяло, без надрыва подумалось: как большие слезинки.

Невыносимо болело сердце, хоть криком кричи. С этим надо было что-то делать.

Мелькнула мысль, совсем короткая: от судьбы не уйдешь.

Он расстегнул один из чемоданов, стал рыться в вещах.

В дверь постучали.

— Алеша! Это я! Д'Арборио мне рассказал! Открой немедленно!

Вот он, пистолет.

— Ты что задумал?! Алешка! Не смей! Ты присягу давал!

На сей раз затвор взвелся с первой же попытки. Повезло.

От сокрушительного удара дверь слетела с петель. В номер вломился штабс-ротмистр.

Скорей, чтоб не опоздать, Алеша приложил дуло туда, где болело, и нажал спуск.

Облегчение наступило моментально — как только ударил выстрел и в нос шибануло запахом пороха.

Сердце больше не ныло, сердцу стало хорошо.

Романов лежал на спине, глядя на зыбкий, быстро темнеющий потолок.

Рядом кто-то причитал:

— Болван, какой болван! Черт бы побрал всех баб!

Но крики делались всё тише, свет всё тусклее. Потом он вовсе погас, как в синематографе перед началом сеанса.

Конецъ Второй Фильмы