– Я думала… – начала она.

– Думали вы очень мало.

Доктор Старк протянула Кате листы, теперь испещренные пометками, и окинула ее долгим холодным взглядом.

– Одна из целей нашего курса – научить вас читать. Научить вас тонкостям процесса чтения. Нельзя читать наспех и подходить к произведению с готовыми мерками, воспринимать его предубежденно. – Она сделала паузу. – Я чувствую, что искусство читать в наше время находится на грани вымирания. Между тем навыки, полезные в литературе, могут оказаться полезными и в повседневной жизни. – Катя, я вижу, у вас что-то не в порядке. У вас есть способности, но, как показывает эта работа, вы их тратите впустую. Вы можете быть весьма интеллигентны, когда хотите. В том, что вы написали, интеллигентности нет ни на грош, а сейчас вы даже не пытаетесь воспринимать мои слова. Катя, совершенно ясно, что вас что-то беспокоит. Не хотите ли сказать мне, что именно?

– Нет, – буркнула Катя.

– Ну что ж, попытайтесь справиться сами, – ответила доктор Старк, вставая. – Вы вольны даром тратить свое время, но не мое. Шесть тысяч слов о роли временной схемы в «Грозовом перевале» к следующему четвергу. Если у вас возникнет желание переписать эту работу, оно будет всячески приветствоваться.

Черта с два, подумала Катя, приподнявшись, когда доктор Старк проскользнула мимо нее к своему столу. Она подумала о собственном романе, который, повинуясь внезапному импульсу, начала писать на этой неделе в три часа утра, когда Том крепко спал. В нем повествование велось от лица женщины на двадцать лет старше самой Кати. Глядя, как доктор Старк собирает свои бумаги и книги, Катя решила, что повествование от первого лица было ошибкой. Она уже начала переделывать в уме четвертую страницу, когда поняла, что идет к двери вместе с доктором Старк, которая продолжает что-то говорить.

Они вместе вышли на улицу. Там Катя, которая пребывала в чрезвычайно дурном расположении духа и шла, низко опустив голову, надвинув на глаза кепку с козырьком, налетела на человека в черном плаще.

– Бог ты мой! – воскликнула доктор Старк, резко остановившись. – Роуленд? Не могу поверить. В последний раз мы виделись пятнадцать лет назад.

Несомненно, это был он, Роуленд Макгир. Волосы у него были совсем мокрыми, выражение лица – угрюмым.

– Мириам, – недоуменно произнес он, и доктор Старк залилась алым румянцем. – Вот так сюрприз. Я вообще-то искал Катю.

– И вот вы ее нашли.

– До чего же невозможный город! Парковаться нельзя, ездить нельзя. Катя, я ищу Тома, он мне очень нужен… Да, Мириам, почти пятнадцать лет. – Он помолчал, нахмурившись. – Кажется, это был ежегодный бал?

– Ты точен, Роуленд. Впрочем, ты всегда был точен. – Доктор Старк улыбнулась несколько насмешливой улыбкой. – А насчет транспорта в этом городе я согласна. В конце концов, приходится ездить кругами. А теперь я должна вас покинуть. Опаздываю на лекцию.

Она исчезла, а Катя незадолго до этого момента решила, что она все-таки верит в судьбу.

– Ни на какую лекцию она не опаздывает, – угрюмо доложила она Роуленду. – Она идет покупать бараньи котлеты на ужин. Почему она так покраснела? Она никогда не краснеет.

– Не имею ни малейшего представления, – ответил Роуленд тоном, в корне пресекавшим дальнейшие расспросы. – Он двинулся в том же направлении, что и доктор Старк, потом вдруг резко остановился.

– Том, – проговорил он с несвойственным ему возбуждением. – Я должен видеть Тома.

– Сегодня ничего не получится. Том в Шотландии, в Эдинбурге. Он улетел сегодня утром на какой-то идиотский семинар.

– В Шотландию? Сегодня? Черт побери!

Катя злорадно взглянула на него.

– И он вернется не раньше, чем завтра вечером. Вам нужно было позвонить.

– Позвонить? Я звоню с девяти утра. Я звонил в его колледж, в ваш колледж. Чуть не угодил в кювет, когда звонил из машины. В Шотландию? Но сейчас ведь разгар семестра.

– Ну и что? – сказала Катя, прибавляя шагу. – У него нет лекций, а с преподавателями он договорился. Времена меняются, Роуленд. Оксфорд уже не тюрьма, как было в ваше время. Черт! – Она внезапно остановилась. – Эта мерзкая женщина!

– Какая женщина?

– Доктор Старк. Она разнесла мое эссе.

– Это ее работа. – Роуленд теперь шел бок о бок с ней. – Я не знал, что она ваш преподаватель. А работа хорошая?

– Нет, чертовски поганая. – Катя ниже наклонила голову. – У меня другое было в голове. – Сказав это, она пристально посмотрела на Роуленда, который не обратил на этот взгляд ни малейшего внимания. – Эти Бронте, – с яростью в голосе продолжала Катя. – «Грозовой перевал» и чертова «Незнакомка». Страсти! Много эта Старк понимает в страсти! Любовь… Скучища, смертная скучища.

– Она должна довольно неплохо разбираться в предмете. Мириам Старк написала блестящую книгу о Бронте. – Роуленд с хмурым видом продолжал шагать по улице. – Когда мы были знакомы, она как раз занималась исследованиями. Один раз мы вместе с ней ездили в дом Бронте в Хауорте. – Он оборвал себя и повернулся к Кате. – Впрочем, это не важно. Могу я как-нибудь добраться до Тома? Ему можно позвонить? Он мне очень нужен. – Роуленд отрешенным взглядом блуждал по улице, словно ожидая, что Том может в любое мгновение возникнуть из воздуха.

Катя посмотрела на него испепеляющим взглядом и зашагала дальше.

– Если хотите, я могу ему что-нибудь передать, – бросила она через плечо, – или оставьте записку. Я сейчас зайду к нему домой, так что решайте.

– Записку? Блестящая идея! – Роуленд прибавил шагу, обогнал Катю и пошел впереди. Катя с трудом за ним поспевала.

– Это ваша машина? – спросила она обвиняющим тоном, когда они оказались на месте, пройдя довольно большое расстояние под проливным дождем и не обменявшись ни словом. Катя вопросительно глядела на машину, поставленную перед воротами так, что одно колесо оказалось на тротуаре.

– Да, моя.

– Интересно, – сказала Катя и пнула колесо ногой. – Я всегда хотела знать, на чем вы ездите. – Она прошла за Роулендом через ворота и нагнала его у двери. – И каким бы странным это ни казалось, – ядовито продолжала она, – но толкать и дергать дверь не имеет никакого смысла. Обычно бывает нужен ключ. К счастью, у меня он есть.

Вот, – сказала она, когда они вошли в комнату Тома. Катя протянула ему блокнот и ручку. Взяв ручку, Роуленд застыл и, казалось, глубоко задумался.

– Господи, – проговорил он. – Что же написать?

– Это вам решать, Роуленд, – язвительно заметила Катя. Она смерила его взглядом с головы до ног и медленно расстегнула куртку, сняла кепку, встряхнула длинными, мокрыми рыжеватыми волосами.

«Том, я должен с тобой поговорить», – написал Роуленд. Он опять задумался, нахмурился, прибавил «как можно скорее», нахмурился еще больше и закончил: «Позвоню тебе на будущей неделе».

– Дата, – он взглянул на Катю. – Какое сегодня число?

– Двадцать пятое. Среда, двадцать пятое. – Катя безжалостно сверлила его глазами. – На самом деле вы могли бы посмотреть на свои часы. Там есть такой специальный экран…

– Да, конечно, завтра День Благодарения. Черт! – выругался Роуленд. Он поставил дату на записке, приписал: «С наилучшими пожеланиями, Роуленд» – и шагнул к двери.

– Если хотите, я могу сварить вам кофе, – поспешно произнесла она тем же неприветливым тоном.

– У меня нет времени, – ответил Роуленд, – надо возвращаться в Лондон. Надо успеть на самолет.

Катя слушала, как он спускается вниз по лестнице. Из этого окна она смотрела в тот день, когда он подъехал на роскошном «Астоне» Колина Лассела. Именно тогда, думала Катя, она впервые ощутила эту дрожь. Это произошло у книжных полок, когда Роуленд Макгир листал роман Анны Бронте, и с той минуты в ее жизни все пошло кувырком.

Она бродила бесцельно по комнате, прижимая к груди свитер, оставленный Томом. Она чувствовала гнев и смущение и была близка к тому, чтобы разреветься. Отбросив в сторону свитер, она подошла к письменному столу и взяла неколько страниц своего романа, отпечатанных сегодняшним утром после отъезда Тома. Она не хотела, чтобы Том видел, что она пишет, и теперь, перечитав написанное, она поняла, почему. Теперь она находила собственное произведение слабым и плоским. Она разорвала листы пополам, потом еще раз и еще раз и разбросала обрывки по полу, чувствуя себя жалкой и несчастной.