Скажи мне, друг и современник, —
уже давно спросить пора:
зачем повсюду столько денег,
а мы сидим без ни хера?
* * *
Был создан мир Творцом, а значит —
и Божий дух огнем горит
не в тех, кто молится и плачет,
а в тех, кто мыслит и творит.
* * *
Чтобы наш мятежный дух земной
стиснут был в разумных берегах —
чуть окрепли крылья за спиной,
гири повисают на ногах.
* * *
Все мои затеи наповал
рубятся фортуной бессердечно;
если б я гробами торговал,
жили бы на свете люди вечно.
* * *
С душой у нас не все в порядке,
подобны мы слепым и нищим,
а Бог играет с нами в прятки,
грустя, что мы Его не ищем.
* * *
Ручьи грядущих лет журчат
о том, что не на что надеяться,
и подрастающих внучат
еще помелет та же мельница.
* * *
Именно пробелы и зазоры,
а не толчея узлов и нитей,
тихо сопрягаются в узоры
истинного кружева событий.
* * *
Небесный простор пустоты
не то чтоб мешал моей вере,
но если, Господь, это Ты,
то в дождь я не выйду за двери.
* * *
Всегда был занят я везде —
всерьез, а не слегка —
резьбой по воздуху, воде
и дыму табака.
* * *
Лень – это борьба, погони, кражи,
мыслей оживленное брожение,
только лень активно будоражит
вялое мое воображение.
* * *
Если ноет душевный ушиб,
очень давит чужое присутствие,
мне нужней, чтоб вокруг ни души
не толпилось, являя сочувствие.
* * *
Учился много я, но скверно,
хотя обрывки помню прочно,
и что я знаю, то неверно,
а все, что верно, то неточно.
* * *
Я в мудрецы хотя не лезу,
но мыслю я башкой кудлатой,
и неглубоких истин бездну
я накопал моей лопатой.
* * *
Есть между сном и пробуждением
души короткая отрада:
я ощущаю с наслаждением,
что мне вставать еще не надо.
* * *
Свой собственный мир я устроил
усилием собственных рук,
а всюду, где запись в герои,
хожу стороной и вокруг.
* * *
Я попадал моим ключом
в такие скважины случайные,
что нынче знаю, что почем,
и мысли все мои – печальные.
* * *
Угрюмо думал я сегодня,
что в нашей тьме,
грызне, предательстве
вся милость высшая Господня —
в Его безликом невмешательстве.
* * *
В мире все расписано по нотам,
гаммы эти вовсе не сложны:
служат мысли умных идиотам,
ибо только им они нужны.
* * *
Когда меня от гибели на дне
лишь тонкая удерживала нить,
мгновение подмигивало мне,
зовя его забавность оценить.
* * *
Что суета течет впустую,
нам не обидно и не жалко,
активность нашу холостую
огонь бенгальский греет жарко.
* * *
Затем лишь я друзей бы попросил
хоть капельку здоровья уберечь,
чтоб дольше у души достало сил
на радость от нечастых наших встреч.
* * *
В небесной синей райской выси
меня тоска бы съела – в ней
метать нельзя и скучно бисер
ввиду отсутствия свиней.
* * *
Течет покоя зыбь текучая,
и тишь да гладь отсель досель;
идиотизм благополучия
неописуем, как кисель.
* * *
Мы спорим, низвергаем и бунтуем
в запале сокрушенья и борения,
а после остываем и бинтуем
ожоги от душевного горения.
* * *
Доволен я житьем-бытьем,
покоем счастлив эфемерным,
и все вокруг идет путем,
хотя, по-моему, неверным.
* * *
Кто отрешен и отчужден
от суеты с ее кипением,
зато сполна вознагражден
живой души негромким пением.
* * *
Давно уже домашен мой ночлег,
лучусь, покуда тлеет уголек,
и часто, недалекий человек,
от истины бываю недалек.
* * *
Сонливый облик обормота
предъявит Божьему суду
моя высокая дремота,
надменно чуждая труду.
* * *
В одинокую дудочку дуя,
слаб душою и выпить непрочь,
ни от Бога подачек не жду я,
ни Ему я не в силах помочь.
* * *
Моя уже хроническая праздность,
владычица души моей и тела,
корнями утекает в безобразность
того, что сотворяют люди дела.
* * *
Излишних сведений кирпич
меня не тянет в каждый спор,
но жажда истину постичь
меня сусанит до сих пор.
* * *
Чтобы глубоким мыслителем
слыть у наивных людей,
быть надо краном-смесителем
нескольких крайних идей.
* * *
Я стал отшельник,
быт мой чист
и дышит воздухом интимности,
и жалко мне врагов моих,
беднягам хочется взаимности.
* * *
Век живу я
то в конфузе, то в контузии —
от азарта, от надежды, от иллюзии;
чуть очухиваюсь —
верен, как и прежде,
я иллюзии, азарту и надежде.
* * *
Проснувшись
в неосознанной тревоге,
я воду пью, рассеянно курю,
и вовсе я не думаю о Боге,
но с кем-то безусловно говорю.
* * *
Был я слеп,
опрометчив, решителен,
скор и падок на дело и слово;
стыд за прошлое мне утешителен
и для глупостей новых основа.
* * *
Я давно уже заметил, насколько
человек умом и духом непрочен,
полагаться на себя можно только,
да и то, если признаться, не очень.
* * *
Из лени, безделья и праздности,
где корни порока гнездятся,
рождаются разные разности,
а в частности – песни родятся.
* * *
Нигде, по сути, не был я изгой,
поскольку был не лучше и не хуже,
а то, что я существенно другой,
узналось изнутри, а не снаружи.
* * *
Человек, обретающий зрелость,
знака свыше не ждет и не просит;
только личной анархии смелость
в Божий хаос порядок привносит.
* * *
Жду я мыслей,
как мух ожидает паук, —
так они бы мне в дело сгодились!
А вчера две глубоких
явились мне вдруг —
очевидно, они заблудились.
* * *
Сухой букет желаний —
вот утрата
из частых по житейскому течению.
Я столького всего хотел когда-то!
А ныне – очень рад неполучению.
* * *
Я не лучшие,
а все потратил годы
на блаженное бездельное томление,
был послушен я велению природы,
ибо лень моя – природное явление.
* * *
Творец упрямо гнет эксперимент,
весь мир деля на лагерь и бардак,
и бедствует в борделе импотент,
а в лагере блаженствует мудак.
* * *
Я книжный червь и пьяный враль,
а в мире празднуют верховность
широкоплечая мораль
и мускулистая духовность.
* * *
Мне как-то понять повезло,
и в памяти ныне витает,
что деньги тем большее зло,
чем больше нам их не хватает.
* * *
На то, что вышел из тюрьмы,
на то, что пью не по годам, —
у Бога я беру взаймы,
и оба знаем, что отдам.
* * *
В ночи на жизнь мою покой
ложится облачным пластом,
он изумительно такой,
каков, быть может, в мире том.
* * *
Лижут вялые волны былого
зыбкий берег сегодняшних лет,
с хилой злобностью снова и снова
люто плещут в лицо и вослед.
* * *
Все пока со мной благополучно,
профилю не стыдно за анфас,
мне с самим собой бывает скучно,
только если спит один из нас.
* * *
А люблю я сильнее всего,
хоть забава моя не проста, —
пощипать мудреца за его
уязвимые спору места.
* * *
Ни тучки нет на небе чистом,
а мне видна она вполне,
поскольку светлым пессимистом
я воспитал себя во мне.
* * *
На днях печалясь, невзначай
нашел я смуты разрешение:
я матом выругал печаль,
и ощутилось облегчение.
* * *
На будущие беды мне плевать,
предвидеть неизбежное – обидно,
заранее беду переживать —
и глупо, и весьма недальновидно.
* * *
Насмешливость лелея и храня,
я в жизни стал ей пользоваться реже:
ирония – прекрасная броня,
но хуже проникает воздух свежий.
* * *
Тертые, бывалые, крученые,
много повидавшие на свете,
сделались мы крупные ученые
в том, что знают с детства наши дети.
* * *
Процессом странствия влеком,
я в путешествие обычно
весь погружаюсь целиком,
а что я вижу – безразлично.
* * *
Люди нынче жаждут потреблять,
каждый занят миской и лоханкой,
смотрится на фоне этом блядь —
чистой древнегреческой вакханкой.
* * *
Мне снился сон: бегу в толпе я,
а позади – разлив огней,
там распростертая Помпея,
и жизнь моя осталась в ней.
* * *
А если все заведомо в судьбе
расписано, играется с листа,
и мы – всего лишь гайки на резьбе,
то лень моя разумна и чиста.
* * *
Не мы плетем событий нить,
об этом знал и древний стоик,
а то, что можно объяснить, —
уже усилия не стоит.
* * *
Прислушавшись
к оттенкам и нюансам,
улавливаешь Божью справедливость:
мы часто терпим горести авансом
за будущую алчную блудливость.
* * *
Неужели где-то в небе
с равнодушной гениальностью
сочиняется та небыль,
что становится реальностью?
* * *
Я мыслю без надрыва и труда,
немалого достиг я в этом деле,
поскольку, если целишь в никуда,
никак не промахнешься мимо цели.
* * *
Давно и в разном разуверясь,
но, веря в Божью широту,
еще сыскать надеюсь ересь,
в которой веру обрету.
* * *
По воздуху, по суше и воде
добрался я уже до многих стран,
еще не обнаружил я нигде
лекарство от душевных наших ран.
* * *
И все течет на самом деле
по справедливости сейчас:
мы в Бога верим еле-еле,
а Бог – совсем не верит в нас.
* * *
В судьбе
бывают мертвые сезоны —
застой и тишина, тоска и муть,
и рвемся мы тогда, как вор из зоны,
а нам давалось время отдохнуть.
* * *
Тоска, по сути, неуместна,
однако, скрыться не пытаясь,
она растет в душе, как тесто,
дрожжами радости питаясь.
* * *
Мне дней земных мила текучка,
а рай – совсем не интересен:
там целомудренниц толкучка
и не поют печальных песен.
* * *
В шарме внешнем нету нужности
одинокому ежу,
красоту моей наружности
я внутри себя держу.
* * *
Нет, я на время не в обиде,
что источилась жизни ось,
я даже рад, что все предвидел,
но горько мне, что все сбылось.
* * *
Мой дух неярок и негромок,
но прячет каплю смысла зрелого
самодостаточный обломок
несуществующего целого.
* * *
Напрасно мы то стонем бурно,
то глянем в небо и вздохнем.
Бог создал мир весьма халтурно
и со стыда забыл о нем.
* * *
С наслаждением спать я ложусь,
от уюта постели счастливый,
потому что во сне не стыжусь,
что такой уродился ленивый.
* * *
Тому, кто себя не щадит
и стоек в сей гибельной странности,
фортуной дается кредит
заметной душевной сохранности.
* * *
На нас, мечтательных и хилых,
не ловит кайфа Божий глаз,
а мы никак понять не в силах,
что Он в упор не видит нас.
* * *
Сегодня спросили: а что бы
ты сделал от имени Бога?
Я в мире боюсь только злобы,
и я б ее снизил намного.
* * *
Былое нас так тешит не напрасно,
фальшиво это мутное кино,
но прошлое тем более прекрасно,
чем более расплывчато оно.
* * *
Для жизни полезно явление
неясной печали тупой,
то смутное духа томление,
которое тянет в запой.
* * *
В какие упоительные дали
стремились мы, томлением пылая!
А к возрасту, когда их повидали,
увяла впечатлительность былая.
* * *
Выделывая па и пируэты,
немало начудил я интересного,
земные я не чту авторитеты,
но радуюсь молчанию небесного.
* * *
Мне сладок перечень подсудный
душегубительных пороков,
а грех уныния паскудный —
дурь от нехватки сил и соков.
* * *
Душа моя заметно опустела
и к жизни потеряла интерес —
похоже, оставлять собралась тело
и ей уже земной не нужен вес.
* * *
Всегда на самочувствие весеннее,
когда залито все теплом и светом,
туманное влияет опасение,
что все же будет осень вслед за летом.
* * *
По существу событий личных
в любых оказываясь точках,
душа болит в местах различных
и даже – в печени и почках.
* * *
Тише теперь мы гуляем и пляшем,
реже в судьбе виражи,
даже иллюзии в возрасте нашем —
призрачны, как миражи.
* * *
В тесное чистилище пустив
грешников заядлых и крутых,
селят их на муки в коллектив
ангелов, монахов и святых.
* * *
Творец жесток,
мы зря воображаем,
что благостна земная наша тьма,
мы многое легко переживаем,
но после – выживаем из ума.
* * *
Не просто ради интереса
я глаз держу настороже:
святой, пожавший руку беса, —
святой сомнительный уже.
* * *
Затем на небо нету моста,
чтоб мог надеяться простак,
что там совсем не все так просто,
а просто все совсем не так.
* * *
Я в молодости жить себе помог
и ясно это вижу с расстояния:
я понял, ощутив, как одинок,
пожизненность такого состояния.
* * *
Весьма порой мешает мне уснуть
волнующая, как ни поверни,
открывшаяся мне внезапно суть
какой-нибудь немыслимой херни.
* * *
В душе моей многое стерто,
а скепсис – остатки загваздал;
я верю и в Бога, и в черта,
но в черта – сильнее гораздо.
* * *
Многих бед моих источник —
наплевавший на мораль
мой язык – болтун и склочник,
обаяшка, змей и враль.
* * *
Душа, когда она уже в полете
и вся уже вперед обращена,
вдруг чувствует тоску по бренной плоти
и болью ностальгии смущена.
* * *
Творцу живется вряд ли интересно,
от нас Ему то муторно, то дурно;
а боги древних греков, как известно, —
те трахались и сами очень бурно.
* * *
Творец отвел глаза напрасно,
когда мы падали во тьму;
что Бога нет, сегодня ясно
и нам не меньше, чем Ему.
* * *
Подрезая на корню
жажду веры острую,
порют мутную херню
все Его апостолы.
* * *
Уже не глупость, а кретинство —
любое пылкое учение
про гармоничное единство
и лучезарное сплочение.
* * *
Я слухом не ловлю,
не вижу взглядом,
но что-то существует с нами рядом,
невнятицу мне в душу говоря
словами из иного словаря.
* * *
Время льется то жидко, то густо,
то по горло, то ниже колен,
а когда оно полностью пусто —
наступает пора перемен.
* * *
На вопрос мой даруя ответ,
песня чья-то звучит надо мной,
и опять проливается свет
на изгаженный век наш чумной.
* * *
Несчетных звезд у Бога россыпи
и тьма кружащихся планет,
и для двуногой мелкой особи
душевных сил у Бога нет.
* * *
Тоска моя не легче, но ясней:
в душе иссяк терпения запас,
трехмерность бытия обрыдла ей,
и боль ее окутывает нас.
* * *
Теперь, когда я крепко стар,
от мира стенкой отгорожен,
мне Божий глас народа стал
докучлив и пустопорожен.
* * *
Слушая полемик жаркий бред,
я люблю накал предубеждения,
ибо чем туманнее предмет,
тем категоричнее суждения.
* * *
Повсюду нынче злобой
пахнет скверно,
у Бога созревает новый план,
Его ведь консультируют, наверно,
Аттила, Чингисхан и Тамерлан.
* * *
Заглядывая в канувшее прошлое,
я радуюсь ему издалека:
уже оно красивое, киношное,
и даже театральное слегка.
* * *
Нет, я не зябко и не скудно
жил без единого кумира,
но без него ужасно трудно
во мгле безжалостного мира.
* * *
Мечта – весьма двусмысленный росток,
и Бог, хотя сочувствует мечтам,
скорее милосерден, чем жесток,
давая расцвести не всем цветам.
* * *
Я у философа Декарта
прочел и помню с той поры,
что, если прет худая карта,
разумней выйти из игры.
* * *
Наш каждый возраст – как гостиница:
мы в разных думаем о разном,
и только легкость оскотиниться
живет везде живым соблазном.
* * *
Все слухи, сплетни, клевета
и злой молвы увеселения —
весьма нужны, чтоб не пуста
была душа у населения.
* * *
Наш мир уже почти понятен,
загадки тают, словно снег,
из непостижно белых пятен
остался только человек.
* * *
Когда весь день бывал я весел
и не темнело небо синее,
то я намного меньше весил —
не вес ли клонит нас в уныние?
* * *
Я, даже не смыкая век,
лежать люблю – до обожания,
ведь сам по сути человек —
продукт совместного лежания.
* * *
Хоть мысли наши Господу угодны,
в одном забавно схожи все они:
высокие раздумья – многоводны,
что делает их реками херни.
* * *
Кормежка служит нам отрадой,
Бог за обжорство нас простит,
ведь за кладбищенской оградой
у нас исчезнет аппетит.
* * *
Я личное имею основание
не верить сильной пользе от учения:
я лично получал образование,
забытое в минуту получения.
* * *
В душе – глухая безнадега,
в уме кипит пустой бульон;
а вариант поверить в Бога
давно отвергли я и Он.
* * *
Почему-то порою весенней
часто снится, внушая мне страх,
будто я утопаю в бассейне,
где вода мне всего лишь по пах.
* * *
Года мои стремглав летели,
и ныне – Бог тому свидетель —
в субботу жизненной недели
мое безделье – добродетель.
* * *
Из мелочи, случайной чепухи,
из мусора житейского и сора
рождаются и дивные стихи,
и долгая мучительная ссора.
* * *
Я часто думаю теперь —
поскольку я и в мыслях грешен, —
что в судьбах наших счет потерь
числом даров уравновешен.
* * *
Не грусти, обращаясь во прах,
о судьбе, что случилась такой,
это тяжко на первых порах,
а потом – тишина и покой.
* * *
Наш небольшой планетный шарик
давно живет в гавне глубоком,
Бог по нему уже не шарит
своим давно уставшим оком.
* * *
А там и быт совсем другой —
в местах, куда Харон доставит:
то черт ударит кочергой,
то ангел в жопу свечку вставит.
* * *
Об этом я задумался заранее:
заведомо зачисленный в расход,
не смерти я боюсь, а умирания,
отсутствие мне проще, чем уход.
* * *
Я писал, как думал, а в итоге
то же, что в начале, ясно мне:
лучше легкомысленно – о Боге,
чем высокопарно – о хуйне.
* * *
Забавный все-таки транзит:
вдоль по судьбе через года
волочь житейский реквизит
из ниоткуда в никуда.
* * *
Ты ничего не обещаешь,
но знаю: Ты меня простишь,
ведь на вранье, что Ты прощаешь,
основан Твой земной престиж.
