Я глупо жил и опрометчиво,
был раб любого побуждения,
зато порой с утра до вечера
изнемогал от наслаждения.
* * *
На нас огромное влияние
(и на победы, и на бедствия)
оказывает возлияние,
включая все его последствия.
* * *
В деньгах есть тоже благодать,
зависит жизнь от них,
и чем их тупо проедать —
я пропиваю их.
* * *
Свой век я прогулял на карнавале,
где много было женщин и мужчин,
потери мне веселья придавали,
находки добавляли мне морщин.
* * *
Багрово, лилово и красно,
и даже порой фиолетово
алеют носы не напрасно,
а лишь от того и от этого.
* * *
Ценя покой в душе и нервах,
я пребываю в людях средних,
и хоть последний между первых,
зато я первый из последних.
* * *
Попался я, как рыбка на крючок,
мне страсть моя, как бабочке – сачок,
а кролику – охотничий зрачок,
но сладок наживленный червячок,
и счастлив загулявший старичок.
* * *
Ушел наплыв похмельной грусти,
оставил душу змей зеленый:
меня родители в капусте
нашли, мне кажется, в соленой.
* * *
Вот чудо века: после пьянки
среди таких же дураков
лететь в большой консервной банке
над белой пеной облаков.
* * *
Блаженство витает шальное,
стихают надрыв и надлом,
когда закипает хмельное
вампиршество душ за столом.
* * *
Глаза не прикрыл я рукой,
а занял закуской на блюде,
и жизнь принимаю такой,
какой ее нет и не будет.
* * *
Я пленник любых искушений,
все планы успехов – просрочены,
я шел по дороге свершений,
но лег отдохнуть у обочины.
* * *
От выпивки душа нежней и пористей,
и видно сквозь ледок житейской стужи,
что корни наших радостей и горестей
ветвятся изнутри, а не снаружи.
* * *
К искушениям холодно стоек,
воздержанье не числя бедой,
между ежевечерних попоек
обхожусь я водой и едой.
* * *
Бутылка без повода круче всего
калечит и губит мужчину,
дурак может пить
ни с того ни с сего,
а умный – находит причину.
* * *
Загадочная русская душа
вселяется в отзывчивое тело:
душа как только выпить захотела,
так тело тащит выпивку спеша.
* * *
Внезапно понял я сегодня,
каким высоким занят делом
желудок наш – лихая сводня
души с умом и мысли с телом.
* * *
Мы не глупы, не злы, не спесивы,
любим женщин, азарт и вино
и всегда будем так же красивы,
как мы были когда-то давно.
* * *
Закончив шумную попойку,
игру идей и мыслей пир,
зови к себе подругу в койку
и смело плюй на Божий мир.
* * *
Отнюдь я, выпив, не пою,
а учиняю праздник духа,
плетя мелодию свою
душой без голоса и слуха.
* * *
Черной зависти жар —
горячее огня,
и душа моя стонет больная,
если знаю, что где-то
сейчас без меня
затевается песня хмельная.
* * *
Не было у выпивки причин,
в песне пьяной не было резона,
каждый ощутимо получил
порцию душевного озона.
* * *
Снова пьянка тянется шальная,
в мире всюду – ясная погода,
радость в каждом госте мне двойная —
от его прихода и ухода.
* * *
Смотрю, садясь попить-поесть,
на пятки дней мелькающих,
у пьянства тоже много есть
последствий вытекающих.
* * *
Не зря на склоне лет
я пить люблю и есть:
на свете счастья нет,
но вместе с тем и есть.
* * *
А если где-то ждет попойка
и штоф морозится большой,
то я лечу, как птица-тройка,
хотя еврейская душой.
* * *
Пускай расходятся в улет
последние гроши:
Бог дал нам душу – Он пошлет
и на пропой души.
* * *
Меж нас гуляет бес похмелья,
вступая с душами в игру:
он после пьяного веселья
их тянет выпить поутру.
* * *
С радостью по жизни я гуляю
в мире, лютой злобой поврежденном,
жажду выпить – водкой утоляю,
жажду просто – пивом охлажденным.
* * *
Ценю я в игре винопития —
помимо иных услаждений —
возможность подергать мыслителя
за яйца его убеждений.
* * *
Живу я славно и безбедно,
поскольку мыслю государственно:
народу в целом – пьянство вредно,
а каждой личности – лекарственно.
* * *
Курить, конечно, бросить надо бы,
загвоздка – в бедах совокупных,
а корни этой мелкой пагубы
растут во мне из дурей крупных.
* * *
В цепи причин и соответствий,
несущих беды, хворь и срам,
я не нашел дурных последствий
от пития по вечерам.
* * *
Люблю я проследить, как возлияние,
просачиваясь в мироощущение,
оказывает веское влияние
на духа и ума раскрепощение.
* * *
Забавный знаю феномен:
от генерала до портного
у нас химический обмен
устроен так, что ждет спиртного.
* * *
Пока еще в душе чадит огарок
печалей, интереса, наслаждения,
я жизнь воспринимаю как подарок,
мне посланный от Бога в день рождения.
* * *
Сокрыта в разных фазах опьянения
таинственная сила врачевания,
играющая ноты упоения,
текущие до самобичевания.
* * *
Когда бы век я начал заново,
то к людям был бы я внимательней,
а гул и чад гулянья пьяного —
любил сильнее и сознательней.
* * *
Я злоупотребляю возлиянием,
здоровье подрывая наслаждением,
под личным растлевающим влиянием
и с жалостливым самоосуждением.
* * *
Душа, мягчея от вина,
вступает с миром в компромисс,
и благ любой, сидящий на,
идущий по и пьющий из.
* * *
Мне грустно думать в час ночной,
что подлежу я избавлению
и чашу горечи земной
закончу пить я, к сожалению.
* * *
Экклезиаст еще заметил:
соблазну как ни прекословь,
но где подует шалый ветер,
туда он дуть вернется вновь.
* * *
Хоть пили мы, как пить не стоит, —
за это вряд ли ждет нас кара,
в нас только будущий историк
учует запах перегара.
* * *
Ко мне по ходу выпивания —
о чем бы рядом ни кричали —
приходит радость понимания,
что дух наш соткан из печали.
* * *
Верный путь, на самом деле,
различим по двум местам:
то во храме, то в борделе
вьется он то здесь, то там.
* * *
Виднее в нас после бутылки,
как истрепались в жизни бывшей;
мы не обломки, мы обмылки
эпохи, нас употребившей.
* * *
Наш путь извилист и неровен,
а жребий – тёмен и превратен,
и только жирный чад жаровен
везде всегда надежно внятен.
* * *
В года весны мы все грешили,
но интересен ход явления:
те, кто продолжил, – дольше жили,
Бог ожидал их исправления.
* * *
Каким ни вырос любомудром
и даже просто будь мудрец,
а все равно охота утром
к похмельной рюмке огурец.
* * *
Смотрю без тени раздражения
на огнедышащий вулкан,
и сразу после извержения
готов налить ему стакан.
* * *
После пьянства
лихие творятся дела
в ошалело бессонных ночах:
мрак женился на тьме,
згу она родила,
мы сидим вчетвером при свечах.
* * *
Живя весьма благообразно
при нашем опыте и стаже,
мы не бежим на зов соблазна,
а просто надо нам туда же.
* * *
Ленив, лукав и невынослив,
я предан выпивке и блуду,
перенося дела на после
того, как я о них забуду.
* * *
Хвала Творцу, что время длится,
что мы благих не ждем вестей,
и хорошеют наши лица
от зова низменных страстей.
* * *
В виду кладбищенского склепа,
где замер времени поток,
вдруг понимаешь, как нелепо
не выпить лишнего глоток.
* * *
В основном из житейского опыта
мной усвоено важное то,
что пока еще столько не допито,
глупо брать в гардеробе пальто.
* * *
Я думал всегда, что соблазны,
которые всем нам являются,
хоть как-то годам сообразны,
но бесы, увы, не меняются.
* * *
От вида ландшафта, пейзажа
(и речки чтоб вилась тесьма)
хочу сразу выпить, и даже
не просто хочу, а весьма.
* * *
Угас дурак, тачая жалобы
на мир жестокий и тупой,
а для здоровья не мешало бы
менять занудство на запой.
* * *
У Бога я ни льготы, ни поблажки
ни разу не просил, терпя убытки,
за это у меня всегда во фляжке
божественные булькают напитки.
* * *
Моя душа передо мной
была душою ясновидца —
я мигом чувствую спиной,
что сзади выпивка струится.
* * *
Ко мне явилось откровение
о смысле жизни и нирване,
но было выпить настроение,
и я забыл его по пьяни.
* * *
Еще я на радость имею талоны,
но пристально если взглянуть —
питейной бутыли покатые склоны
рисуют мой жизненный путь.
* * *
Спешу с утра опохмелиться я,
чтоб горем не была беда,
если начнется репетиция
премьеры Страшного суда.
* * *
А в чем действительно я грешен,
и это мне припомнит Бог, —
я в этой жизни баб утешил
намного менее, чем мог.
* * *
Пока не позвала в себя кровать,
которая навеки нас уложит,
на кладбище должны мы выпивать
за тех, кто выпивать уже не может.
* * *
Не с горечью влачу я жизнь мою,
а круто благоденствую, доколе
все видимое ясно сознаю
и черпаю блаженство в алкоголе.
* * *
Первую без чоканья нередко
пьем теперь, собравшись за столом:
некто близкий выдернут, как репка,
и исчез у жизни за углом.
* * *
Плывя со всеми к райским кущам,
я только с теми теплю связь,
кто видит вечное в текущем
и плавно пьет, не торопясь.
* * *
Растает в шуме похорон
последних слов пустая лесть,
и тихо мне шепнет Харон:
– А фляжка где? Стаканы есть.
