Василий Сергеевич крякнул и почесал затылок, точь‑в‑точь как её отец, когда она приносила ему какую‑нибудь непонятную задачку по физике.

– Да‑а‑а, Оксана Васильевна, вопросики у вас, однако… – И он тяжело вздохнул. Немного подумав, продолжил: – Для начала отвечу вопросом на вопрос: а зачем тебе всё это надо? Догадываешься ли ты, что ждёт тебя в процессе распутывания этих, как ты их назвала, «тайн»? Или думаешь, что это просто способ занять время, которого у тебя сейчас в избытке?

А знаешь ли ты, что, потянув за эту «ниточку», уже не сможешь смотать клубок обратно и будешь вынуждена распутывать его до конца? И чем дальше ты будешь его распутывать, тем более запутанным он будет становиться. И только дойдя до конца, ты найдешь ответ на вопрос «А почему оно так?» И говорят, что ответ этот поражает своей удивительной простотой и становится смешно оттого, что понадобилось преодолеть столько препятствий, чтобы его найти.

– А кто говорит? Значит, кто‑то нашёл этот ответ?

– Испокон веков люди ищут его, и, разумеется, есть те, кто нашёл.

– И почему бы тогда им не поделиться с другими? – спросила Оксана, уже понимая, что спрашивает глупость.

Василий Сергеевич рассмеялся:

– Они делятся. Только ответ этот так прост, что не нашедшие его самостоятельно воспринимают его как пустые слова.

– Ну и что же это за слова?

Василий Сергеевич серьёзно и даже грустно посмотрел на Оксану и отвёл взгляд.

– Я не могу тебе этого сказать.

– Почему? Вы не знаете?

– Знать‑то знаю, но… Пока я тоже воспринимаю это как пустые слова. К тому же моя вера, – он посмотрел на икону, – считает этот ответ ересью. Но я, на беду свою, когда‑то потянул за ту ниточку из чистого любопытства. Воистину, любопытство – один из старейших пороков человечества. Именно из любопытства откусила Ева то яблоко.

Оксана с недоверием усмехнулась.

– Ты, наверное, думаешь, – продолжил Василий Сергеевич, заметив эту усмешку, – что я напускаю таинственности, чтобы посильнее заинтриговать тебя?

– Ну… Если честно, именно так я и думаю.

Он улыбнулся и кивнул:

– Да, да. Именно так меня и затянули в эту историю. И сейчас в душе моей идёт непримиримая борьба двух разных идеологий. Днем я молюсь: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь, да не введи нас в искушение, да избави нас от лукаваго», а ночью… – Он махнул рукой и, тяжело вздохнув, замолчал.

– А ночью? – настойчиво спросила Оксана, немного подождав.

– А ночью ищу ответ на вопрос, за одну только формулировку которого меня положено сжечь на костре.

– Да ладно! Инквизиция уже в далёком прошлом.

– Э‑э‑э, девочка моя. Инквизиция, она здесь, – он постучал себя по груди, – и здесь – добавил, показывая на голову.

Они немного помолчали. Тишину нарушила Оксана:

– И всё‑таки с чего начинать?

Василий Сергеевич улыбнулся (наверное, именно так улыбался змей, наблюдая, как Ева тянется за яблоком).

– А ты уже начала. Как сейчас молодёжь говорит, «ты попала».

– Ладно! – оживилась Оксана. – Раз уж я всё равно «попала», то сформулирую вопрос более конкретно: что вы можете сказать о моём сновидении? Можете расшифровать хотя бы, что это было?

– Можно попробовать, – пожал плечами Василий Сергеевич. – Только давай договоримся так: всё, что я буду говорить, ты будешь воспринимать всего лишь как предположения, но ни в коем случае не как Истину. А потом наедине с собой проанализируешь мои слова, и если не найдёшь никаких противоречий, то возьмёшь их на заметку для дальнейших исследований.

– Договорились, – кивнула Оксана. – Это будет несложно, потому что мне вообще не свойственно принимать что‑либо на веру. Я всегда полагаюсь только на логические обоснования или, если их нет, на статистические данные.

– Эка завернула. А попроще можешь объяснить старику?

– А что тут сложного? – Оксана на секунду задумалась. – Ну, например: если мне скажут, что гравитация притягивает предметы к земле, я соглашусь, потому что по статистике из ста предметов ни один не улетит вверх. Но если мне скажут, что Земля излучает гравитацию, то я не приму это на веру бездоказательно, ведь неизвестно, излучает она её или, наоборот, поглощает. И вообще, не понятно, как она действует. И я не буду строить никаких жизненных установок на этой информации. Тем более что мне это не очень‑то и надо, вполне достаточно того, что на предметы гравитация действует, притягивая их к земле.

– Что у тебя было по физике в школе? – засмеялся Василий Сергеевич.

– Четвёрка. Но вы не отвлекайтесь от темы. – И Оксана начала вспоминать перечень вопросов по своему сну, который составила вчера. – Ну, во‑первых: почему во сне некоторые события из реальной жизни вспоминаются правильно, как были, а другие – просто придумываются?

– Мне кажется, – после небольшой паузы ответил Василий Сергеевич, – во сне все события придумываются. Просто всё, что способен придумать наш мозг, так или иначе основывается на тех образах, которые когда‑либо были ему ведомы. Часть информации, из которой сновидение составляет свою мозаику, берется из реальных событий недавнего прошлого, а часть – из каких‑нибудь давних, забытых. И на базе всего этого сознание сновидений создаёт новые сюжеты.

– Но зачем?! Зачем мозг это придумывает?

– Потому что он этого хочет.

– То есть мне очень хотелось побродить по коридору и натерпеться в результате страха?

– Выходит, что так.

– Бред какой‑то.

– Может, и бред. – Василий Сергеевич смиренно пожал плечами. Помолчав, он спросил: – А ты когда‑нибудь каталась на «американских горках»?

– Один раз в детстве, – кивнула Оксана. – А что?

– И как?

– Нормально. Весело. Но какое это имеет отношение к моему сну?

– Сейчас поймёшь. А что тебе понравилось на «американских горках»?

– Что понравилось? – Немного подумав, она усмехнулась: – Получается, что понравилось именно испытывать страх. Там ещё была «комната ужасов», карусели разные, где дух захватывало.

– Значит, твоей душе в небольших количествах страх необходим?

– Вот это да! – удивилась Оксана. – Но зачем душе страх?

– А это уже второй вопрос. И поверь: найдя ответ на него, ты встанешь перед следующим. И так – бесконечно.

– Да уж! Заманчивая перспективка! Хорошо, я потом подумаю над этим, а пока вопросы дальше по списку: зачем в своих снах я иногда залезаю в узкий лаз и начинаю в нём задыхаться? Ну, или другие ещё бывают сны, когда я задыхаюсь от дыма, а потом просыпаюсь в больнице. Причём если от источника дыма я пытаюсь убежать, спастись, позвать на помощь, то в узкий лаз я почему‑то лезу добровольно. Мне страшно, я не знаю, зачем я туда лезу, но знаю, что должна. И как возможно, что я начинаю задыхаться от воображаемого, приснившегося мне дыма?

– Да, я понимаю, у меня тоже так бывает, только я обычно тону в болоте, – улыбнулся Василий Сергеевич. – Я размышлял над этим и позволю себе поделиться своими мыслями. Я думаю, что сон можно видеть не только с начала, но и с конца.

– Это как? – Глаза Оксаны расширились от изумления.

– Попробую объяснить. – Василий Сергеевич секунду помолчал, подбирая пример. – Представь, что ты заходишь на кухню и видишь на полу лужу воды. Что ты будешь делать?

– Возьму тряпку и вытру.

– И даже не попытаешься выяснить, откуда вода взялась?

– Пожалуй, да, – засмеялась Оксана. – Сначала осмотрюсь, откуда вода, а потом пойду за тряпкой.

– И куда ты посмотришь в первую очередь?

– Проверю, не разморозился ли холодильник, не течёт ли из раковины, не капает ли с потолка.

– Ага. Значит, вероятнее всего холодильник?

– Нет, пожалуй, вероятнее всего соседи сверху.

– А почему не холодильник?

– Ну, потому что холодильник у нас очень хороший. Даже если на сутки свет отключат, он будет держать холод. А соседи могут – они нас однажды уже топили.

– Но раз у вас такой хороший холодильник, почему ты его всё‑таки внесла в список возможных причин, причём на первое место?