Оксана уезжала в соляной санаторий прямо из больницы. Соня провожала начальницу, в десятый раз внимательно выслушивая все наставления и напоминания.

– Да не переживайте вы, Оксана Васильевна, – твердила секретарша, – всё работает как часы, никто и не заметит вашего временного отсутствия.

Алексей завёл двигатель, Елена Сергеевна осенила дочь крёстным знамением. Оксана помахала ей рукой. Поехали.

Первый шок был, когда она увидела сам санаторий. Над землёй был только вход, где пациентку приняли две пожилые нянечки, напоминавшие сердобольных монашек. Одежду у неё забрали и выдали длинное платье из неокрашенного льна.

Второй шок Оксана испытала, когда обнаружила, что сотовый телефон, который она отказалась отдать, не ловит никакую сеть. И даже везде доступное «только SOS» здесь не мигает.

Но самый ужас она почувствовала, оставшись одна в маленькой полутёмной комнате. Сюда её привела молчаливая медсестра и, пожелав спокойной ночи, удалилась.

Посидев на жёсткой кровати, застеленной бельём из того же льна, Оксана решила сходить на разведку. Приоткрыв дверь, она выглянула из «кельи». Была жуткая тишина. Едва освещённый коридор уходил в даль. Оксана сама не заметила, как вышла и направилась непонятно куда. На пути попадались закрытые двери, но коридор не кончался. Тогда она развернулась и пошла в другую сторону.

Весь ужас был в том, что она не помнила номер своей комнаты. А вдруг её дверь закрылась, и она теперь обречена до самого утра бродить, как привидение, по этому бесконечному коридору?

Всё это напоминало сон. Чёрно‑белый унылый и скучный сон. Такие сны часто снились ей. Она блуждала по какому‑то лабиринту и не могла найти выход. Постепенно стены лабиринта сужались, потолок опускался, и приходилось вставать на четвереньки, чтобы двигаться дальше, потом ложиться на живот и ползти. Заканчивалось всё тем, что она застревала в слишком тесном лазе и начинала задыхаться. Просыпалась после таких снов она обычно в реанимации.

Но сейчас‑то всё наяву. Хотя… Оксана огляделась. Коридор сузился так, что серые шероховатые стены можно потрогать обе одновременно, потолок тоже стал ниже. Двери больше не попадаются на пути. «Интересно, а как убедиться, что это не сон?» – она осторожно ущипнула себя за руку. Боли не было. Тогда она ущипнула сильнее. Вроде больно, но боль какая‑то тупая, может потому, что медсёстры заставили обстричь ногти? Она со всей силы вцепилась пальцами в кожу. Сомнений не осталось – это сон.

Оксана стояла посреди коридора, боясь пошевелиться и проснуться. Осознавать, что ты спишь, удивительно интересно. С другой стороны – она знала, что сны про лабиринт всегда заканчиваются приступом. Не значит ли это, что уже пора звать на помощь?

А как? Взять и заорать «помогите, задыхаюсь»? Но она чувствовала себя прекрасно, дышалось легко… Вдруг это всё‑таки не сон? Будет глупо перебудить всех среди ночи.

И тогда она решила пойти в сторону снижения потолка и посмотреть, чем это закончится. «Это сон, я сплю, это всего лишь сон», – повторяла она про себя, чтобы не забыть. И вот уже пора вставать на четвереньки, если хочешь двигаться дальше. Узкий лаз зиял чернотой.

«Может, не надо туда идти? – подумала Оксана. – Что я там забыла?» Она присела и начала вспоминать: а что же обычно заставляло её заталкивать своё тело в нору? И надо ли ей это сейчас?

Посидев и подумав, Оксана решила пойти обратно. Снова на пути стали попадаться закрытые двери. Она остановилась перед одной из них. «Может, это моя?» – предположила Оксана и осмелилась войти.

На койке лежала женщина в льняной рубахе, такой же, как у неё. «Наверное, это я» – подумала Оксана и наклонилась над спящей. В темноте черты лица было не разглядеть. «Бред какой‑то! – отшатнулась она. – Как я могу спать и стоять рядом одновременно? Это не моя комната». Но стоило ей развернуться, чтобы уйти, как за спиной прозвучал голос:

– Куда это ты?!

Внутри всё похолодело: «Сейчас решит, что я воровка». Оксана медленно оглянулась.

Женщина сидела на кровати нога на ногу, как обычно любила сидеть Оксана. На ней был деловой костюм, туфли на каблуке. На столе открыт ноутбук.

– Извините, – залепетала Оксана, – я потерялась…

– Да уж. Ты действительно потерялась, безответственная девчонка, – ответила женщина. – Или ты думаешь, кто‑то должен выполнять твою работу вместо тебя, пока ты тут развлекаешься?!

– Но я… мне… врачи… – сбивчиво начала оправдываться Оксана.

– Не смей перебивать меня! – повысила голос женщина, встала и приблизилась вплотную.

Когда лицо стало различимо, Оксана поняла, что это она сама. В ужасе выскочив за дверь, она прижалась к шершавой стене и зашептала: «Проснуться! Я должна проснуться!» Тряхнула головой и…

…села на кровати в своей комнате.

Оглядевшись, ощупав своё тело, на всякий случай ущипнув себя за руку, Оксана встала и осторожно выглянула за дверь. В конце недлинного коридорчика перед монитором дремала дежурная медсестра.

Проснувшись утром, она по привычке стала вспоминать день вчерашний, чтобы начать планировать сегодняшний. Нет, конечно, слово «планировать» здесь не подходит: планы у Оксаны были записаны в ежедневнике на пару недель вперёд, а по утрам она лишь составляла образ предстоящего дня. В полудрёме перед окончательным пробуждением она просматривала «картинки» будущих деловых встреч, представляла, какое будет настроение у собеседника и как он отреагирует на её предложение. И если ей казалось, что в этом «кино» что‑то не так, она готовилась к решению проблемы заранее. Оценивая образ дня, выбирала подходящие для него костюм и автомобиль, а также придумывала, какие надо купить подарки секретаршам и бухгалтершам тех кабинетов, которые ей предстоит посетить.

Сегодня «картинка» была абсолютно серой. И завтра тоже, и послезавтра…

«О боже! Как долго я смогу это выносить? Может, начать изучать французский? Или, например, наконец‑то освоить шахматы? Надо посмотреть, чего там Лёха мне собрал».

Встав с постели, она заглянула в небольшую сумку, которую ей разрешили взять с собой. Там были ноутбук и пачка дисков: электронные учебники иностранных языков, музыка и несколько игр. С тоской осмотрев этот арсенал для убийства времени, она решила ознакомиться с ним поближе после завтрака.

Столовая в подземном санатории представляла собой круглую пещеру. За каждым столиком были закреплены по два человека – «пары» подбирались по набору аллергенов. «Интересно, – подумала Оксана, – кто же тот несчастный, которому, как и мне, нельзя ничего, кроме овсянки?»

Когда принесли кашу и Оксана уже начала лениво ковыряться ложкой в тарелке, к ней подсел этот самый «несчастный». Мельком взглянув на него и сухо поздоровавшись, Оксана вернулась к еде. Но привыкшие к постоянному контролю ситуации мозги уже «просчитывали» соседа. Образ, оставшийся в памяти от беглого взгляда, аккуратно раскладывался на составляющие и анализировался.

Напротив неё сидел мужчина лет шестидесяти. Его тёмно‑каштановые волосы были изрядно изъедены сединой; длинные и, кажется, собраны в хвостик. Почти седая борода дополняла портрет. По одежде ничего нельзя было сказать – как у всех в санатории.

«Не бизнесмен, – сделала вывод Оксана, – скорее представитель какой‑то творческой профессии».

Сосед в это время получил свою порцию овсянки и едва слышно забормотал молитву. Это ещё больше утвердило Оксану в её предположении. Среди людей её круга очень редко… да можно сказать, почти никогда не встречались такие набожные. Заниматься благотворительностью в адрес церкви у них считалось делом имиджа, но этим все отношения с ней и заканчивались. Самые «набожные» освящали новые автомобили и офисы, но это было опять же данью моде.

Он закончил молиться, когда она уже доела. Пожелав ему приятного аппетита, Оксана пошла к себе.